Евгений Квардаков - Тиадар

К востоку от Аббервила, на возвышенности, возможно некогда бывшей горами, возле края гигантского плато, с которого открывался величественный и завораживающий вид на глубокую падь, изрытую расселинами криовулканов и ледяными озерами на месте гейзеров, поблескивавших оранжевыми бликами в лучах заходящего солнца, располагалась центральная станция поддержания пси-поля. Ее построили здесь специально, чтобы стены кратеров и горы не мешали измерениям, и распространению сигналов. Лет сорок назад, равнина впервые услышала гудение антигравов, человеческую речь и лязг стали. Пришельцы же с удивлением взирали на застывшие ледяные арки, иногда сраставшиеся друг с другом и образовавшие замысловатый, парящий над землей под действием гравиокотлов узор, на прозрачные сталагмиты, поднимавшиеся из гейзерных кратеров, на невероятные хрустальные сооружения, образовавшиеся под действием воды, ветра и гравитации. С тех пор и долина привыкла к людям, и для гостей со звезд ее чудеса стали казаться обыденными.

Работа на станции была прямо скажем не пыльная, пара десятков ученых следили за показаниями пси-контроллеров, измеряли общий фон ноосферы планеты, разрабатывали новые, более совершенные способы передачи поля подавления из антенных приемников, возведенных вокруг всех крупных городов на небольшие пластины, вживленные в мозг каждого биодрона. Но в этот цикл о спокойном дне можно было забыть.

Руководитель проекта «А56», более известного как Аппарат подавления агрессии, Норманн Эйкель уже в десятый раз перепроверял показания зашкаливающих приборов, то путаясь в разбросанных по столу информ-кристаллах, то отпихивая ногой некстати выпавший из коробки оптикодиск, то бросаясь в угол комнаты, к записывающему устройству и разглядывая вползающие на экран диаграммы. Что происходило с планетой понять не мог никто.

То, что Тиадар имел незначительное, но фиксируемое приборами информполе, выходившее за пределы атмосферы и поднимавшееся на высоту почти в 30 000 километров, знали давно. Но всплески подобные нынешнему не случались ни разу. На мониторах, мигающих и постоянно меняющих картинки по воле сидевших поблизости операторов, сверявших различные данные, то и дело возникало пульсирующее облако, расползающееся от поверхности планеты.

— Норманн, у нас опять всплеск! — стараясь перекричать писк детекторов и систем нейросканирования сообщил из дальнего угла ассистент Рейнольд Адамс. — Вся планета фонит.

— Мощность нового выброса? — Норманн с проклятьем отбросил в сторону свалившийся на него с полки информблок.

— Почти 8 в десятой степени ноонов, такого фона нет даже у густонаселенных миров.

— Источник? — в нагрудном кармане запищал комлинк и Норманн выхватил его из кармана, второй рукой перещелкивая таблицы измерительных приборов.

— Все там же, предположительно в 28 000 километрах под поверхностью Тиадара.

— В ядре планеты, что ли? Да, что вам надо? — последняя фраза относилась к позвонившему. — Что? Я откуда знаю, почему нейроконтроллеры отключаются сами по себе? Поле в порядке, у нас сейчас другие проблемы.

Норманн знал, что в городах, не только в Аббервиле, но и в Санвуде, и в Лордсленде, и в Палвейле, и даже в Либертауне в произвольном порядке выходят из строя нейроконтроллеры, блокирующие сознание биодронов. Псионные протуберанцы, выбрасывавшиеся из ядра планеты заглушали установки людей и не давали им поддерживать поле подавление агрессии в норме.

— Профессор, тут по виокрону сообщают о том, что в Аббервиле идет полномасштабный бунт! — взволнованно сообщил ассистент Тревис, высунув голову из своей комнаты.

— И что теперь? — нервно откликнулся Норманн. — Я возьму волновое ружье и побегу все исправлять?

На самом деле он волновался больше всех, ведь в Аббервиле жила его жена и сын.

Не надо было отдавать тот приказ, по которому на день было отключено поле. Все началось именно тогда, в этом Норманн был убежден. Первые всплески псионно-информационной планетарной сферы возникли как раз после того, как Президент, явно опасаясь за свое место, приказал снять с биодронов поле подавления. Другого приказа он не мог отдать, но ведь никто никогда не просчитывал последствия отключения. Впрочем, ему-то что, Штайер сказал, что все будет нормально, вот пусть с него и спрашивают. С другой стороны, может быть это и совпадение, ведь люди не так долго живут на Тиадаре, такие выбросы могут происходить и раз в несколько сотен, а может быть и тысяч лет. Вот только сейчас отчего-то все очень неприятно совпало. Норманн никому пока не доложил и еще об одном факте. Показания аппаратуры проверяющей функциональность нейроконтроллеров удручали. После общего выключения их мощность снизилась на треть, и это у тех особей, у которых они были исправны. А про тех, у кого они уже работали не в полную силу и говорить нечего. А сейчас еще эти выбросы. Что, черт возьми, их может порождать в ядре планеты?

— Норманн, на связи доктор Штайер. — в лабораторный зал робко заглянула дежурившая на аппарате видеосвязи.

— Что он хочет? — устало спросил Эйкель.

— Он интересуется, почему происходят сбои в работе его аппаратуры и когда закончаться перебои с транслированием поля подавления.

— Шлите его на… — маститый академик запнулся и добавил более корректное, — …к черту.

Пик активности планеты пришелся на второй или третий час от середины цикла, сейчас потихоньку наблюдался спад, и нынешние всплески под десяток триллионов ноонов были уже лишь эхом первого удара, полностью вырубившего извне большинство нейроконтроллеров. Мощность того выброса составила почти дециллион ноонов и равнялась объединенному психокинетическому удару всех разумных существ систем Геллиона и Проксимы Центавра вместе взятых. Но почему тогда они, люди, ничего не почувствовали? Почему удар сработал так точно, поразив не разум, не сознание биодронов, а именно блокировочные узлы искусственного происхождения? Объяснение Норманн видел лишь одно и оно заставляло его покрываться холодным потом. Планета осознавала, что делала.

Вик пробирался к центральному кварталу стараясь держаться поближе к домам и не попадаться на глаза людей, как военных, так и простых прохожих. Постепенное стихание стрельбы в районе космопорта говорило об одном — тех биодронов-шитвани на которых внезапно снизошло озарение и они решили поднять восстание, скорее всего перебили, но теперь и другие, более мирные их сородичи окажутся под ударом. Если щенок начинает шалить и не признавать хозяина, его треплют за шкирку и тыкают носом в лужицу. Так произойдет и сейчас, только вот вряд ли хозяева станут разбираться кто прав, а кто виноват. Вик терялся в догадках, перебирая в уме причины, которые могли побудить его сородичей взять в руки оружие. Не подготовлено, а стихийно, словно по чьему-то сигналу. И почему тогда на него этот сигнал не подействовал? Что вообще произошло? Ведь очевидно же, что такой выплеск агрессии обречен, что людей больше, что у них есть техника и авиация. Бунт изначально был безнадежен, но… важен был сам факт того, что он произошел.