Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 13. Торгово-техническая лига

При обычных обстоятельствах Фолкейн бы расхохотался, опрокинул первую заиндевевшую стопку аквавита, за чем последовали бы стакан пива и предложение Койе — попробовать, можно ли танцевать под такую музыку. Но сейчас она почувствовала, как напряглись державшие ее за руку пальцы и услышала такой же напряженный голос:

— Сэр, не могли бы вы сперва сообщить мне, что с вами произошло?

Ван Рийн занялся сигарой. Койя умоляюще взглянула на Адзеля, погладила мех пристроившейся в кресле Чи Лан — и не нашла в себе сил говорить. Ситуацию обрисовал — в нескольких коротких фразах — Хирхарук.

— А-а-а, — ошеломленно выдохнул Фолкейн. — Господи Боже, Койя, так они загнали вас чуть не в самый этот адский котел… — Он отпустил руку девушки и крепко, словно пытаясь защитить, обнял ее за талию.

— Ну, — несколько виновато пробурчал ван Рийн, — я же не хотел, чтобы она летела, моя нежная ласточка, ja, нежная, как закаленная сталь…

Койе показалось, словно Фолкейн заслоняет ее собой, обычным жестом мужчины, заслоняющего женщину от грозящей опасности.

— Сэр, — сказал он ровным, без всякого выражения голосом, — это я знаю или, во всяком случае, могу предположить. И готов обсудить с вами эту тему позднее. Сейчас же я очень прошу вас сказать, как вы намерены поступить в отношении консорциума «Суперметаллы».

Раскуривший наконец сигару ван Рийн задумчиво покрутил усы.

— Ты пойми, — сказал он, — меня ничуть не колышет, что они ведут свое дело втихаря. Но кой черт, они же хотели засадить меня в камеру или превратить в ошметки сала, которые пошли бы на строительство следующего поколения планет. И Койю тоже, ты, Дэви, не забывай про Койю. Правда, она скорее всего сделала бы эти планеты еще прекраснее. Так вот за это они заплатят.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего такого особенного… долю. А к тому же — вполне скромную. Ну, скажем, десять процентов валовой выручки.

Обожженное сотнями солнц лицо Фолкейна нахмурилось.

— Сэр, вам не нужны деньги. Вы уже и забыли, когда в них нуждались. Для вас они просто фишки в игре, возможно — единственной интересующей вас игре. А вот эти, оставшиеся за кормой вашего корабля — они не играют.

— А чем же тогда они, позволительно спросить, занимаются?

И тут — совершенно неожиданно — заговорил Хирхарук:

— Вы знаете чем, мастер. Они стремятся получить то, что позволит их народам летать. В конце, — высоко вскинул он голову, — Всевышний Охотник поражает каждую свою тварь и все, что она создала. Я вижу, что на вашу жизненную тропу уже пала его тень. Так пусть новое родится в мире.

Чувствовалось, что ифрианцу хочется раскинуть свои золотые крылья, однако для этого ему пришлось бы встать на руки.

— Гунунг Туан , тебе же только и нужно сделать, что ничего не делать. — Рука Фолкейна, лежавшая на талии Койи, придала ей смелости. — Не рассказывай никому и ничего. Ты победил, а теперь скажи им, что тебе этого достаточно, что ты — тоже им друг.

Она часто видела, как дедушка багровеет, но вот побледневший от ярости ван Рийн — это было совершенно новое зрелище.

— Ja! Ja! — заорал он. — Друг! Такой хороший, такой добренький, ну, может, чуть близорукий… А кто нарушил свою присягу верности — и это, когда я относился к нему как к сыну? Кто нарушил это родство?

«Он подозревал, — с ужасом поняла Койя, — но не признавался в этом даже самому себе до этой минуты, когда я практически прямо сказала правду».

Чи Лан выгнула спину. И прежде не двигавшийся Адзель замер как каменный. Фолкейн забыл про Койю — она отчетливо это чувствовала — и глядел своему боссу прямо в глаза.

— Вы хотите услышать ответ? — Каждое слово торговца звучало как удар молота. — Думаю, лучше всего нам будет похоронить прошлое.

Целую минуту все молчали. Фолкейн словно вспомнил, что рядом с ним Койя, ван Рийн смотрел на них, а с него самого не сводили глаз Адзель, Чи и небесный охотник Хирхарук.

— Хоккей. — Голос ван Рийна почти не был слышен. — Я не буду разевать варежку. Никогда. А теперь можем мы наконец сесть и отметить встречу? — Он начал наполнять рюмки, и Койя увидела, что дедушка действительно очень старый.

Насколько нам известно — а так ли много мы знаем, проживая в этом едва нами обследованном уголке одной-единствен-ной галактики? — Авалон стал первой планетой, на которой два различных разумных вида основали общую колонию. Поэтому многое было непредсказуемо, и не только в том, что касалось самой планеты, чьи тайны первые исследователи лишь слегка приоткрыли, но и в будущем подобного смешанного общества. Поселенцы сперва начали обживать острова Гесперид, вероятность наткнуться на что-нибудь смертельно опасное здесь была меньше, нежели на материке. Каждая из рас выбрала свое место жительства.

Разумеется, отношения были самыми сердечными. Все с нетерпением ждали дня, когда люди и ифрианцы победят материк и станут жить на нем вместе. Однако на первых порах не мешало избегать трений, ведь на самом деле у этих рас только и было общего, что схожая биохимия, теплая кровь, живорождение и надежда начать все сначала в неиспорченном мире. Они должны были знакомиться постепенно, чтобы взаимность рождалась без усилий со стороны.

Поэтому Нат Фолкейн на заре своей жизни нечасто видел крылатый народ. Если ифрианец оказывался в Чартертауне по делу, он общался с его дедушкой Дэвидом или, как теперь, с отцом Николасом, но уж никак не с маленьким мальчиком. Даже когда крылатый гость заходил на обед, разговор за столом чаще всего шел не по-английски. Нат, раздраженный этим, прилагал все усилия, изучая в школе язык планха, но усилия эти не окупались, пока ему не исполнилось семнадцать авалонских лет — двенадцать по летосчислению Земли, едва ли атом с которой нашелся бы в его теле.

К тому времени поселения на архипелаге разрослись настолько, что предводители стали готовы пустить корни и на Коронан-ском материке, но перед этим многое следовало изучить и спланировать. Одним из людей, работавших с ифрианцами в исследовательской команде, стал Николас Фолкейн. Штаб-квартира располагалась в основном поселении союзников, называемом ими Тровэй, а людьми — Земля Крылатых. Работа продлится много оборотов Морганы, каждый из которых составлял почти половину лунного месяца, и он взял с собой жену и детей.

Нат оказался единственным на всю округу мальчиком своего возраста. Зато уж ифрианских приятелей ему хватало.

— У-у-ух! — устроив ветер и громко хлопая крыльями, взлетел с балкона Кешчи. Раздался трубный призыв: — Чего ты ждешь, копуша?

Турак, не такой порывистый, как брат, окинул Ната острым взглядом желтых глаз.