Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Ну, я не уверена, – на всякий случай заметила Аленка и уронила одну из костяшек. Они стали падать одна за другой, покуда не упала последняя, ударившись о кубик. Щенок залаял. Кубик вздрогнул. Затем с него слетела краска. Потом по матовым граням пробежали тонкие линии. И вслед за тем кубик распался на двадцать семь крохотных кубиков, которые тут же сложились в три маленьких квадрата.

– Ой! – вскрикнула Аленка.

Только девочки умеют пугаться и радоваться одновременно.

– Где твои? – прошептал Котенкин через минуту, когда к друзьям вернулась способность говорить. – Где тетя Аня и дядя Саша?

– На крыше, – приложил к глазам бинокль Генка. – Сидят на коньке. Хотели проверить, чего я там забыл, но им там понравилось.

– Чтобы никому, – предупредил Котенкин.

– Понятно! – выдохнула Аленка. – Так он что, ожил все-таки?

– Почти, – серьезно сказал Генка. – Теперь нужно человечка сложить. Точнее – трех. Помогайте.

2013 год

Слежку Денис почувствовал в пятницу. Вырвался с работы на пару часов раньше, чтобы отправить на дачу сына, въехал во двор, зарулил к исходящему пухом тополю, вышел из машины и замер. Двор показался чужим. Как личный дневник, в котором не добавилось ни строчки, но чует, чует сердце – шарил по страницам чужой взгляд. Денис бросил взгляд на бабушек, полирующих у подъезда скамейки. На соседа, выгуливающего у жестяных гаражей лохматого терьера. На третий этаж. Володька, самозабвенно заполняя пространство тесного московского двора мыльными пузырями, радостно помахал отцу с балкона. Главное – не волноваться. Спокойно. Маринка сумки набивает, парень уже при параде. Только по стабилизатору и могли вычислить. Значит, к браслету пока не прикасаться. Отвезу своих и утром вернусь. Вот только, что жене сказать? Управлюсь ли за день? И управлюсь ли вообще?

– Ну? – Маринка улыбнулась с кухни, развела в стороны мокрые руки, позволяя себя обнять. – Освободился?

– Не совсем, – вздохнул Денис. – Сверхурочка одна появилась. Завтра с утра придется вернуться. Вечером приеду. Наверное.

– Есть будешь?

Она не сказала больше ничего, даже не отстранилась, но Денис понял – обиделась. Еле заметно надула губы. Нотки радости приглушила в голосе. И все же прошептала, прижавшись щекой к плечу:

– Не думай ерунды. Я не обижаюсь, я расстраиваюсь.

Через полчаса Денис погрузил семейство в машину, выкатил на Дмитровку, вот-вот собирающуюся выйти из автомобильных берегов, своевременно выскользнул из Москвы и уже к ужину въехал в деревню. Обрадованная теща привычно засуетилась. Володька, стянув со стола теплый пирожок, умчался на деревенский пруд. Маринка пустилась перемалывать с матерью деревенские новости, и даже ночью, когда приглушенный лай соседской собаки слился с сопением уставшего сына, уже прижимаясь к мужу, продолжала лить вдруг пробудившийся деревенский говорок:

– Воды наносить, огурцы прополоть. Опять же соль привезла, а сахар забыла. Мешок надо, не меньше! Малина в этом году будет хорошая. Мамка жалуется, что клубнику мальчишки на задках ободрали. Раньше собаку привязывала, а теперь, как Рекс от старости сдох, никакого спасения. И то, собака – не кошка, с ней и поговорить можно…

Денис улыбнулся в темноте и в ответ на возмущенное: «Да ты не слушаешь меня, что ли?», потянул жену на себя.

– Ну и скрипучая же кровать! – угадала Маринка его мысли.

В субботу Денис поднялся рано, почаевничал на терраске и по непривычно пустынному шоссе вернулся в Москву. Припарковался под тем же тополем, поднялся на третий этаж, вошел в квартиру. Неприятный холодок, вновь обдавший его во дворе, в квартире почти обжигал. Денис плеснул из графина воды в стакан и, отпивая мелкими глотками, прошелся по комнатам. В детской поверхность воды подернулась мгновенной рябью. Здесь, подумал Денис. Ждет. Что ж, когда-то это должно было произойти… Если не уничтожил сразу, есть надежда вывернуться.

Денис принес утюг, воткнул его в розетку и, дождавшись, когда щелкнет терморегулятор, надавил клавишу. Из отверстий с шипением ударило паром. В то же мгновение мутное облако заклубилось у Володькиной кроватки, поднялось, расплылось по потолку, протянуло щупальца, сжало запястья, стянуло обручем горло, обожгло. Денис выронил утюг, прохрипел, задыхаясь.

– Отпусти, я не опасен! Отпусти, квартиру спалишь!

Хватка ослабла. Денис упал на колени, расстегнул ворот, откашливаясь, выдернул из розетки шнур. На запястьях вздувались пузыри ожогов. Пекло шею. Облако зловеще мерцало в углу. Секунды Денис чувствовал, как чужой взгляд ощупывает его. И точно, слова словно всплыли из марева в голове.

«Сомнений быть не может. Это ты».

– Я, – прошептал Денис.

«А я еще гадал, который из трех. Ты, детеныш, самка. Стабилизатор здесь?»

– Здесь, – кивнул Денис, стараясь не застонать, не дать боли одержать вверх. – Как ты меня нашел?

«Только я и мог найти, – зажглось в голове. – До тебя стабилизатором пользовался именно я. И только я».

– И тебе поручили…

«Да. Его Бесконечность поручило мне отыскать потерявшего разум Неопределенного Высшей Степени. Бывшего Смотрящего за техногенной цивилизацией. Беглеца. Правда, я не мог и предполагать, что ты превратился в обычного гуманоида. Служение Неопределенности отринуто в пользу плотской ущербности? Прельстила ограниченность во всем? Зависимость от множества факторов внешней среды? Все это взамен Священного Фактора? Взамен неуязвимости и вечности? Как тебе твое нынешнее состояние? Что более причиняет страдания? Огонь? Или холод?»

Из облака вытянулся язык и коснулся предплечья. Денис втянул воздух и, не в силах более сдерживаться, закричал. Оледеневшая кожа разошлась трещинами и из них выступила кровь.

«Ничтожество! – прозвучало в мозгу. – Ничтожество, и еще раз ничтожество! Верни мне стабилизатор и готовься к смерти. Впрочем, подожди. Сначала я хочу узнать, почему ты обрек себя на мучения? Отчего перестал служить неопределенности?»

– Я не перестал, – прохрипел Денис, чувствуя пробивающую испарину.

«Ты скрылся, хотя знал, что обязан явиться в облачные покровы Его Бесконечности. Ты нарушил закон!»

– Как-то не стыкуется понятие строгости закона с Неопределенностью, – прошептал Денис. – Повторяю, я не перестал служить Неопределенности! Высшей Неопределенности! Сладостной! Именно здесь я нашел ее. Она скрывается внутри аборигенов!

«Внутри? Так может, следует освободить ее? Дождаться, когда вернутся твои сожители, и рассечь их тела?»

– Нет, – Денис с трудом поднялся, упал на диван. – Ты ничего не найдешь… так. Их неопределенность истинна. Она неуловима. Она сильнее нашей неопределенности. Да. Их тела слабы и беззащитны. Но неосязаемая переменность, которая как отблеск сопровождает их – вот настоящий фактор неопределенности. Именно она победила меня. Неопределенного Высшей Степени, которым я был. Именно она сделала меня тем, кого ты теперь видишь.