Деймон Найт - Билет куда угодно

— Да, — неуверенно ответил Джордж.

— Вот и хорошо, — сказал Доминик и запер дверь.

Какое-то время они еще постояли, наблюдая, и Джордж тоже стоял, в свою очередь наблюдая за ними, но больше ничего не произошло.

— Давайте пройдем ко мне в кабинет и подождем, — со вздохом предложил Доминик. — Чудес ждать не приходится.

Все они протопали по коридору в соседнюю комнату и какое-то время сидели, грызя арахис.

— Горгон — существо социальное, — с надеждой заметил Вомрат. — Скоро он ощутит одиночество.

— И голод, — добавил Альварес. — От еды он никогда не отказывался.

Когда они заглянули в комнату через полчаса, Джордж вдумчиво жевал край ковра.

— Нет-нет-нет! Нет, Джордж! — запаниковал Доминик, врываясь в комнату. — Тебе нельзя есть ничего, кроме того, что тебе дали. Это тюрьма.

— Хороший ковер, — обиженно продудел Джордж.

— Не важно, хороший он или нет. Тебе нельзя его есть, понимаешь?

— Ладно, — радостно отозвался Джордж. Цвет его был отчетливо розовым.

Четыре часа спустя, когда Альварес уходил со смены, Джордж пристроился в углу и лежал, втянув в себя все свои придатки. Он спал. И, несмотря ни на что, выглядел еще розовее, чем когда-либо.

Когда Альварес снова заступил на смену, никаких сомнений не оставалось. Джордж сидел в центре комнаты, выпустив фоторецепторы, и ритмически раскачивался; цвет его был сияюще-розовым — розовее розового жемчуга. Доминик продержал его еще день — просто для верности; Джордж, похоже, немного сбавил в весе на строгом режиме, но постоянно так и светился розовым. Ему нравилось.

Гуз Келли, инструктор по физкультуре, внешне держался бодрячком, но в действительности у него был самый тяжелый случай колесной лихорадки на всем СИИП 3107А. Здоровяк Келли был рожден для жизни на открытом воздухе — он мучительно тосковал по естественному воздуху и почве под ногами. Чтобы хоть как-то возместить недостающее, он быстрее шагал, громче кричал, ярче багровел и сильнее выпучивал глаза; он еще яростнее ощетинивался. Чтобы утихомирить дрожь в руках, появлявшуюся время от времени, он глотал успокоительные таблетки. Ему постоянно снились сны о том, как он куда-то падает — сны, которыми он замучил сначала корабельную матушку Хаббард, а затем и падре Церкви Маркса.

— Это оно? — с неодобрением спросил он у Доминика. Раньше он никогда не видел горгона; Отделы семантики, медицины и ксенологии предпочитали держать его при себе.

Доминик ткнул розовый шар носком ботинка.

— Джордж, проснись.

Вскоре гладкая кожа на теле горгона пошла складками и комками. Комки медленно росли, превращаясь в длинные членистые стебли. Некоторые из них расширились на концах, образовав псевдоруки и квазиноги; другие распустились в замысловатые образчики ушных раковин и фоторецепторов. Вытянулся орган речи, напоминавший небольшую трубу.

— Привет, — радостно поздоровался Джордж.

— Он что, в любое время может втянуть их обратно? — потирая подбородок, спросил Келли.

— Да. Покажи ему, Джордж.

— Ага. — Пушистые стебли оголились на кончиках, затем стремительно сжались — сегмент за сегментом. За какие-нибудь две секунды Джордж снова стал гладким шаром.

— Будут некоторые сложности, — заметил Келли. — Понимаете, что я имею в виду? Если за него нельзя ухватиться, то как тогда можно наказать его?

— Мы перепробовали все, что смогли придумать, — сказал Доминик. — Запирали его, держали на голодном пайке, не разговаривали с ним… Зарплаты он не получает — так что оштрафовать его невозможно.

— Или вычеркнуть из списков на поощрение, — угрюмо заметил Вомрат.

— Да. И уже поздно применять к нему обработку Павлова-Моргенштерна, которую мы проходили в детстве. Мы не можем предотвратить преступление, которое он уже совершил. И тогда мы подумали — раз уж вы инструктор по физкультуре…

— Мы подумали, — дипломатично заметил Вомрат, — что вы могли бы подметить что-нибудь полезное. Болезненное что-нибудь.

Келли подумал.

— Что ж, есть кой-какие грубые приемчики, — сказал он наконец, — но только… — Он безнадежно махнул рукой в сторону Джорджа, который снова выпустил ушные раковины. — Что вы скажете насчет… — Келли закончил шепотом на ухо Доминику.

— Нет, об этом и речи быть не может, — с горечью проговорил Доминик. — Что ж, сожалею, Келли. Очень мило с вашей стороны, но…

— Нет-нет, подождите секунду, — сказал Келли. — Мне кое-что пришло в голову. — Он покусывал большой палец, внимательно разглядывая горгона. — Иногда в бассейне ребята начинают друг друга окунать. Под воду. Так вот что я подумал — он дышит воздухом, так ведь? Понимаете, что я имею в виду?

Доминик и Вомрат переглянулись.

— Звучит неплохо, — обронил Доминик.

— Исключено, — воспротивился Вомрат. — А вдруг Келли нанесет ему серьезный вред или даже… Страшно подумать.

— Ах, да, — спохватился Доминик. — Нет, вы правы — мы не можем рисковать.

— Я уже семьдесят три года инструктор физкультуры — прошел два омоложения… — ощетинившись, начал Келли.

— Нет, Келли, дело не в этом, — торопливо проговорил Вомрат. — Мы просто вспомнили, что Джордж — не человек. Откуда мы можем знать, как он отреагирует?

— Но, с другой стороны, — заметил Доминик, — горгоны действительно становятся синими, когда чем-то недовольны — на этот счет у нас есть уверение Рубинсона. Мне кажется, Джордж будет не слишком доволен, когда станет задыхаться; в этом-то все и дело, не так ли? Доктор Альварес, разумеется, будет внимательно за всем этим наблюдать. В самом деле, Альварес, я не вижу причины, почему бы нам не попытаться. Келли, если вы будете так любезны сказать, в какое время вам удобнее…

— Что ж, — произнес Келли, взглянув на часы, прикрепленные к большому пальцу, — черт возьми, бассейн сейчас пуст — сегодня женский день, но все девушки в Седьмом отделе болтаются возле миссис Карвер. Она все еще в истерике.

Озаренный какой-то внезапной мыслью, Альварес наклонился, обращаясь к горгону:

— Джордж, ты ведь дышишь через дыхальца, верно? Такие маленькие трубочки по всему телу?

— Да, — подтвердил Джордж.

— Ну, а под водой они действуют?

— Нет.

Доминик и Келли с интересом прислушивались.

— А если мы станем держать тебя под водой, тебе это повредит?

Джордж неуверенно замерцал — от розового до бледно-пурпурного.

— Не знаю. Немножко.

Трое мужчин наклонились поближе к горгону.

— Скажи, Джордж, — напряженно спросил Доминик, — а это будет наказанием?

Джордж снова замерцал, но этот раз куда активнее.

— Да. Нет. Возможно. Не знаю.

Разочарованные, они выпрямились; Доминик порывисто вздохнул.

— Он всегда дает такие неопределенные ответы. Давайте попробуем — что нам еще остается?