Маркоша - Пазл

Только здесь он полностью мог расслабиться и предаться размышлениям, и иногда воспоминаниям о том хорошем, что было в его жизни. На воспоминаниях и на ожидании возмездия и держался.

Этим и жил. Хотя со временем он свыкся с людьми, жил их переживаниями. И сейчас с уверенностью вряд ли сказал бы, что больше им двигало, его собственное чувство мести или желание спасти планету людей. Эту крошечную, как он сейчас знал, веточку на огромном древе человеческих цивилизаций в саду деревьев рас людей.

Многие из людей, с которыми ему приходилось общаться, сочувствовали ему. И хотя по натуре Коц не был нытиком, это человеческое сочувствие было ему приятно, и вносило в общение с собеседником что-то доверительное и откровенное. К концу шестого года, при испытании первого прототипа основного боевого корабля возникли серьезные проблемы. Необходимая точность стрельбы не обеспечивалась при сравнительно небольших скоростях цели. Проблема оказалась гораздо серьезней, чем казалось на первый, беглый взгляд. На ее решение ушло полтора года. Попутно решили еще несколько задач, добавивших мощи строящемуся флоту.

У Коца, тем временем появилось множество проблем, личных, связанных со здоровьем и чисто бытовых. Его скафандр изнутри, в самых контактных местах протерся и постоянно растирал щупальца, как нижние, так и верхние. Технологию производства геля покрывавшего скафандр изнутри, он не знал. Не знали ее и люди. Движения постоянно доставляли ему боль, любые движения. Он сам пытался хоть как-то восстановить прохудившийся слой, но все его попытки не дали результата. Скорее даже ухудшили его положение. Со здоровьем так же начались проблемы. Хотя Коц и был в самом "соку".

Но, другая гравитация, отсутствие регулярного медицинского контроля, и пища, не отвечающая никаким требованиям. Постоянное нервное напряжение, вода скафандра так же не проходила должной очистки, и это, естественно, сказывалось на здоровье его кожи. Самочувствие его ухудшалось с каждым днем, и только мысли о том, что после победы он сможет возвратиться на Нереиду, домой, заставляла его превозмогать все невзгоды, боль и трудности. Этим и жил.

Постоянная работа, без конца, изо дня в день. И надежда на встречу с родными океанами и торчащими тут и там из воды трехкилометровыми сверкающими черными башнями.

С родными глубинами. С прахом предков и ушедшими богами.

Иногда в его мечты о возвращении на Нереиду закрадывались сомнения, но он гнал прочь эти мысли. У Коца никогда не возникало ощущение того, что он прошел точку невозврата, и в самые тяжелые моменты жизни в нем жила надежда. Жила она и сейчас, хотя было так трудно, что казалось, хуже быть уже не может.

Прошло еще несколько тяжелых лет. Коц держался из последних сил. Заканчивался десятый год его жизни среди людей. Все было готово. Корабли отрабатывали боевые задачи, стрельбы, маневры, слаженность экипажей кораблей и взаимодействие эскадр.

Но, как всегда, разведка не засекла передовые дозоры теней, а обнаружила главные силы их флота недалеко от границ человеческих миров совершенно случайно и неожиданно.

Предполагая, где будет разворачивать силы враг, двинулись навстречу.

На границе пространства людей и неизвестных рас флот приготовился к бою.

Для запуска боевых реакторов кораблям нужно стать на гравитационные якоря. В это время корабли не могут ни двигаться, ни оказать достойное сопротивление. Так они задуманы и так построены. Чтобы обезопасить флот, его разделили на две эскадры. Сначала передовой отряд, теми возможностями, что имеет, прикрывает запускающих боевые машины, потом уходит в тыл и там, под прикрытием, запускает свои. Истребители же могли действовать только совместно с крейсерами.

Для запуска боевых реакторов необходимо около пяти минут. Противник, все же достаточно изучивший возможности людей, выбрал оптимальный вариант и "всплыл" зоне видимости флота, когда корабли начали запуск боевых реакторов.

- Все же у людей было не так много времени, чтобы построить машины, постоянно работающие на максимальной мощности.

- Только на время боя, только на несколько часов. Потому момент запуска и оттягивали до последнего момента. До начала сражения. Так уж сложилось.

Корабль Коца в составе второй, тыловой эскадры - ему ничего не нужно запускать, он всегда готов к бою. "Язон" сместился чуть ниже флагмана и занял позицию мили на полторы позади.

Коц готов к бою и совсем спокоен. Смотрел старые фотографии. Все может быть...

Заревели колокола громкого боя. - Тревога?

- Смотри, Коц! - взволнованный голос корабля. На экране рубки гаснущая вспышка аннигиляции. - Нас обошли с фланга, и только один из них напоролся на мину. Девятнадцать прошли минные поля! Сейчас ни один из наших не может вступить в бой. Никто, ни один корабль не готов! - Пристегнись, мы атакуем! - Или?

Коц даже удивился - разве мог его товарищ после стольких лет сомневаться в нем?

- Да, мы атакуем, вперед "Язон"!

Для сомнений времени не осталось, тревожно и в унисон забились оба его сердца, мозг переполнился кровью. Какими-то фрагментарными картинками его жизнь пронеслась перед ним, вся без остатка она была лишь преддверием этого мига.

Коц обвил щупальцами штурвал, соединив их в замок, последняя песня нерея, заполнив каждую клетку тела набатом звучала в нем. Сколько лет он ждал!? Страха не было.

Работающие на предельных режимах реакторы сотрясали корабль. Тормозные платформы больше не понадобятся, и Коц без сожаления отстрелил их.

Его вдавило в кресло, вселенная и корабли его кровных врагов понеслись навстречу.

- Благодарю тебя, корабль, за все. Прощай, Язон.

- И я благодарен судьбе за нашу встречу, прощай, Нерей.

Вот он, последний полет, вот и она - точка невозврата.

Дредноут патрульного флота зеру "Финч" украдкой скользнул в статус-поле головоногих. Собственно, это и не их, а спорное с мирами людей пространство.

А точнее, совсем не спорное, просто никто не знал чьё оно. Но чтобы ненароком не спровоцировать конфликт, кораблям зеру входить в этот сектор запретили.

До сих пор, ни у людей, ни у спрутов не доходили конечности, чтобы провести четкие границы и определится с принадлежностью этих, никому не нужных миров.

У одних руки, у других их грациозные щупальца.

Ни с той, ни с другой стороны никто не знал, сколько их там, и какие они, чужие.

Неизвестность страшила и дисциплинировала, потому многие годы условную границу даже ненароком никто не нарушал. До настоящего момента. Хотя, кто-то же установил памятник?

Ему пришлось это сделать. Финчу пришлось пересечь условную черту. Любая, самая строгая комиссия, имея записи показаний приборов корабля, без всяких бюрократических проволочек оправдает его. Хотя? - Все это, в действительности (он то, знал), лишь отговорка для штабной комиссии.