Михаил Тырин - Семьи.net (сборник)

Она представила блюдо, на котором покоится аккуратно поджаренный ребенок, обложенный молодым картофелем и спаржей, представила лощеного метрдотеля, с улыбочкой предлагающего дорогим гостям бутылку белого, представила, как умелый официант начинает разделку блюда…

Видение оказалось настолько ярким и ужасным, что Анна не сразу поняла, о чем говорит наемник.

– Здесь все помешаны на выгоде, а младенец стоит гораздо больше, чем самое дорогое блюдо, – с уверенностью, которой у него в действительности не было, произнес мужчина. – К тому же Иксуев постоянно покупал у Кулечкиной младенцев, что косвенно свидетельствует о наличии канала сбыта.

«Надеюсь, не через кухню…»

Медсестра клялась, что Иксуев детей не ест, во всяком случае, не всех, а устраивает им фальшивые метрики от суррогатных матерей и перепродает «абсолютам» – безбашенным приверженцам полной свободы, которые пока не обзавелись серьезным лобби в парламенте, а потому не имели доступа к системе «Счастливый дом».

Из-за наличия метрики Дохлый и не смог вычислить Костю – не знал, кого искать, а потому выйти на след ребенка можно было только с помощью организатора преступления.

– Как ты собираешься добраться до Иксуева? – поинтересовалась женщина, отворачиваясь от соседнего столика, на который как раз выставили жареные уши с медом. – Это его заведение, и тут его охрана.

Ответить наемник не успел.

– А он сам до вас доберется, – весело произнес остановившийся у столика губастый мужчина.

– Что?

– Как?

– Дерьмо!

– Вот именно, Палыч, – дерьмо, – поддержал наемника мужчина. – Но самое дерьмо случится в том случае, если ты потянешься за оружием. Мы поняли друг друга?

За спиной Иксуева высились две скалы, два мордоворота с пистолетами в наплечных кобурах, а потому пришлось смириться:

– Да.

Легенда провалилась, и Палыч вернулся к привычной мрачности.

– Не слышу.

– Да, мы друг друга поняли.

– В таком случае, прошу в отдельный кабинет, – гостеприимно предложил губастый владелец заведения. – Он у меня звуконепроницаемый, так что честные посетители не услышат ни гребаного слова из нашей прелюбопытной беседы. – И после паузы добавил: – Даже если в процессе диалога я включу бензопилу.

Анна побелела.

Один из охранников вытащил у Палыча пистолет, второй «помог» подняться женщине, и меньше чем через минуту «гости» и хозяева оказались в небольшой комнате, где за ненакрытым столиком сидел толстый, практически лысый мужчина в расстегнутой до пупа рубашке, льняных брюках и сандалиях на босу ногу. Явление Палыча и Анны толстого не обрадовало, было видно, что он воспринимает их как досадную случайность.

– Зачем сюда?

– А куда еще?

Губастый усадил «гостей», сам расположился напротив, широко улыбнулся, явно наслаждаясь каждой секундой происходящего, после чего негромко произнес:

– Палыч, я пробил тебя по своим каналам и сильно удивился: вы с Дохлым – мелкие, предельно осторожные бандиты, какого черта вас понесло в серьезные дела?

– А когда это дело успело стать серьезным? – Наемник превосходно изобразил искреннее удивление.

– В тот самый миг, когда девочка сказала тебе, что ищет ребенка, – объяснил Иксуев.

– Тогда и следовало послать ее, – нравоучительно добавил толстый.

– Права сирот защищает Комиссия по вопросам детского счастья, а это очень серьезно, – продолжил Иксуев. – Наше общество, как ты наверняка помнишь, делает все для радости младших партнеров и жестоко наказывает тех, кто пытается их этой самой радости лишить. Хочешь прокатиться в ювенальную жандармерию? В качестве клиента? Мой хороший друг Серж легко устроит тебе экскурсию.

– Без имен, – попросил толстый.

– Не волнуйся, дружище, – утешил приятеля Иксуев. – Перед тобой не люди, а суповые наборы, они никому ничего не скажут.

Тот, кого владелец заведения назвал Сержем, прищурился на задохнувшуюся от ужаса Анну и причмокнул губами.

– Мы раньше не встречались, – хрипло произнес Палыч, пронзительно глядя на Иксуева. – Как ты понял, что я пришел за тобой?

– Я осторожен и храню физиономии всех, кто был так или иначе причастен к моему бизнесу. Как только твоя корова переступила порог «Капитана Кука», сработала система предупреждения, и ваша операция закончилась не начавшись.

Наемник покосился на женщину:

– Я ведь говорил, что тебе тут нечего делать.

– Где мой сын? – не выдержала Анна. – Ты купил моего сына! Куда ты его дел?!

– Того сладенького? – с издевкой осведомился Иксуев. – Мяса мало, но оно очень нежное?

– Нет! – взвыла женщина. – Нет!!

– Видел, как она вздрогнула? – Губастый толкнул локтем толстого. – Смешно… Нормальные бабы давно забили на все эти тупые чувства, а тут они во всей красе.

– Ты не съел его! Я знаю! Я чувствую, что Костя жив!

– Не волнуйся, корова, младенцев мы едим редко…

– Потому что живыми они стоят дороже, – вздохнул Серж.

– Мы подобрали твоему ублюдку прелестную пару: мой бывший любовник с двумя своими мужьями. У Фридриха сейчас такой возраст – хочется с кем-нибудь возиться, нянчиться, целовать без последствий, но месяцев через восемь-десять ему это надоест, и младенец окажется в «Счастливом доме» или у «абсолютов». – Вдоволь поизмывавшись над женщиной, Иксуев повернулся к наемнику: – Скажи, в жизни твой напарник такой же тощий, как на фотографиях? Если да, то предлагать его гостям – только позориться. Вот на тебе мяса много, и внутри…

– Потроха… – с вожделением протянул толстый.

– Точно! – «вспомнил» губастый. – Если с Дохлого будет мало мяса, доберем другим продуктом. – И потрепал приятеля по плечу: – Кстати, ты не хочешь трахнуть корову? Не забыл, как это делается?

– Говорят, если их как следует вздуть перед свежеванием, то мясо получается особенно нежным. – Серж оценивающе оглядел сжавшуюся Анну, после чего икнул: – Давай трахнем.

– И Палыча тоже.

– Мужиков, вроде, надо избивать?

– Изобьем после, одно другому не мешает.

– Логично.

– Кто начнет?

Никто.

В смысле – не получилось.

Ни изнасиловать, ни избить – ничего не получилось, потому что Аня совершила подвиг. Маленький, но очень нужный подвиг. Совершила по наитию, потому что ни о чем они с Палычем не договаривались, просто женщина поняла, что должна сделать. Или же потому что не выдержала, потому что внезапно решила покончить с издевательствами Иксуева и толстого жандарма, не доводя дело до обещанных пыток.

Не имеет значения, почему Аня это сделала, потому что значение имеют исключительно дела.

Поступки.

А поступок был таким: молодая женщина бросилась на охранников. В какой-то момент мордовороты расслабились, оказались рядом, даже пистолеты опустили, перестав удерживать пленников на мушке, и Аня поняла, что способна подарить Палычу несколько бесценных секунд. И бросилась, перекрывая своим телом линию огня.