Эллен Датлоу - Секс с чужаками

Теория хаоса, новенький — с пылу, с жару — раздел науки, который читается так, словно выпрыгнул готовеньким из утробы какого-нибудь обширного ненаписанного романа Филипа Дика, позволяет предположить, что иммунная система человека сейчас близка к «странному аттарактору » [3] Аттрактор, т. е. притягиватель — это притягивающее множество в фазовом пространстве. Аттракторы, отличные от состояний равновесий и строго периодических колебаний, получили название странных аттракторов. А это означает, что та часть биохимии человека, которая должна отличать «я» от «другого» уже ступила на скользкий склон, известный как «потеря устойчивости с удвоением периода», где вещи становятся «все быстрее и быстрее, страньше и страньше» [4] Л. Кэрролл. «Алиса в стране чудес». , пока все не изменится целиком, сигнализируя об опасности нового порядка. Между тем — если только может быть «между тем» в теории хаоса — появляются вполне реалистичные ученые, вознамерившиеся пересаживать человеческое сознание в механические «тела», населять старые тела субклеточными автоматами и творить всякое прочее в этом роде, так что писателю-фантасту все труднее становится угнаться за настоящим.

И как бы вы взялись писать фантастику о чуждости секса на фоне этаких вот глобальных декораций?

Частичный ответ можно получить, бросив взгляд на историю жанра «литературы ужасов». «Дракула» Брема Стокера — это роман ужасов, посвященный именно сексу, викторианская бульварная книжка, действие которой сосредоточено на темных побуждениях и позывах плоти. Г. Ф. Лавкрафт шел сходным путем, на свой причудливый неовикторианский манер, хотя ему и недоставало плотскости Стокера, стокеровского ощущения похоти, так что все эти склизкие извивающиеся чудовища из подземелий Аркхэма представляются в конечном счете намеками на плоды возни под простынями. Стивен Кинг, реконструировавший роман ужасов для эпохи Эм-Ти-Ви, хитроумно определил центральную загадку, зловещее существо, темное нечто у нас под кроватью, как смерть, может еще сослужить службу, придав повествованию завлекательность, но простая мысль, что сами мы — сексуальные существа, уже утратила способность заставлять нас переворачивать страницы, содрогаясь от возбуждения.

В посткинговскую эру литературы ужасов мы видим перед собой Энн Райс, чье мрачное эротическое прочтение Стокера сосредоточило наконец в очевидном фокусе мощную садомазохистскую составляющую текста о вампирах, и Клайва Баркера, под невнятной постмодернистской прозой которого зачастую скрывается пугающе верное понимание природы человеческой сексуальной зависимости. И Райс, и Баркер используют ужасы в некоторой степени как исследовательский зонд, сознательно применяемую технику, более обязанную своим существованием современной научной фантастике, нежели дофрейдовским кошмарам Стокера или Лавкрафта.

Попробуйте думать о собранных воедино в этой книге рассказах, как о таких исследовательских орудиях-детекторах пределов, потайных закоулков, темных пятен, постоянно смещающихся границ между «мной» и «другим», странных аттракторов и еще более странных областей их влияния. Ибо обо всех этих вещах мы говорим, когда говорим о сексе, в лучшие из времен или же в худшие.

Сорок пять книг, дюжина кинофильмов, с полсотни телепостановок, больше «Хьюго» и «Небьюл», чем у кого бы то ни было, пара «Эдгаров», присуждаемых Ассоциацией Американских Детективных Писателей, премия ПЕН-клуба за достижения в журналистике и единственный случай присуждения одному человеку четырех наград Гильдии Писателей за работу на телевидении. Этого Эллисона все любят и все им восхищаются. Никто о нем плохого слова не скажет. «Кроме того, у нас есть замечательные живописные участки на продажу в Гобийском Алтае».

В конце 1989–го — еще два достижения: Харлан получает Всемирную Премию по Фэнтези за свой вышедший в 1988 году сборник «Сердитая карамелька», а в Ежегоднике Американской Энциклопедии эта книга включена в список «Крупнейших Достижений Американской Литературы за 1988 год», среди всего лишь двадцати четырех сборников рассказов. Название «Киссальда» Эллисон советует произносить с буквы «К», «как в слове «кисс» — «поцелуй».

Когда, отвинтив болты, капсулу времени вскрыли и приготовились помочь темпонавту Эноху Миррену выбраться наружу, его обнаружили занимающимся отвратительным делом с отвратительной тварью.

Все лица тотчас отвернулись прочь. Первое слово, сразу же приходившее на ум, было: «Фу!»

Жене Эноха Миррена не сообщили о его возвращении. Когда мать попыталась осведомиться о состоянии здоровья своего сына после самого первого путешествия в иное время-вселенную, от ее вопросов тщательно уклонялись. Новый Президент получал двусмысленные ответы. Никто не побеспокоился позвонить в Сан-Клементе. Начальники Штабов пребывали в неведении. Запросы от ЦРУ и ФБР получили ответы на тарабарском языке, зато с тонкими намеками, склоняющими оба бюро заняться одно другим. Уолтер Кронкайт все разузнал, но ведь, в конце концов, даже у секретности есть пределы.

С подступающим к горлу содержимым желудков, члены отряда аварийщиков и медицинской команды, а также хроноэксперты из Центра Иновремени все как один постарались сделать все, что могли, но так и не сумели извлечь половой член темпонавта Эноха Миррена из предположительно теплых глубин предполагаемого сексуального отверстия отвратительной твари.

Целой бригаде ксеноморфологов поручили сделать заключение о том, является отвратительная тварь в действительности самцом или самкой. Проведя бессонную неделю, бригада признала поражение. Глава группы выдвинул неплохое оправдание неудачи своих подчиненных: «Это было бы куда полегче решить, если б мы смогли заставить проклятого клоуна выпустить его… ее… оно… в общем, эту штуку!»

Его пытались улещивать, ему пытались угрожать; пытались переубедить его рациональными аргументами, испробовали на нем индуктивную логику и дедуктивную логику, предлагали повышение оклада и долю в предприятии; ему пробовали щекотать самые чувствительные места; ему пробовали щекотать пятки; его пытались щипать, его пытались трясти; его пытались арестовать; его пытались охаживать палками: его пытались окатывать холодной водой, потом горячей волой, потом сельтерской водой; потом на нем испытали огромные пылесосы, потом сенсорную изоляцию, потом пытались накачать его до беспамятства наркотиками. Потом пытались тащить его упряжкой першеронов на север, а отвратительную тварь упряжкой клейдесдалов на юг. После трех с половиной недель все попытки были оставлены.