Френк Перетти - ТИЛЛИ

– Иисус рассказал мне о моей семье. Но она не здесь.

– А Он рассказал тебе о твоих родителях?

– Да.

Кэти почувствовала, что она заходит слишком далеко, грубо вторгается в чужую жизнь. Одна ее часть хотела отступить, не выпытывать у маленькой девочки сокровенные тайны.

Но вопрос непроизвольно вырвался у нее, и она сразу же о нем пожалела.

– А что именно Он сказал тебе?

Тилли попыталась поднять глаза на Кэти, но не смогла и снова принялась рассматривать травинки.

– Он… рассказал мне, как их зовут и что они за люди… И Он сказал, что однажды я встречусь с ними, и мы все будем вместе. — Голосок ее задрожал, но она сделала над собой усилие и решительно проговорила: — Но иногда… я просто больше не могу ждать, мне ужасно хочется увидеть их!

«Можно еще вопрос, милое дитя? Всего один?»

– Тилли…

Но тут Тилли решительно вскинула голову.

– Миссис Росс, я очень рада, что вы пришли ко мне в гости. Я хотела бы, чтобы вы остались тут навсегда.

И Кэти отступила.

– Милая моя… я даже не знаю, как я сюда попала, но я страшно рада, что все-таки попала. Мне было очень приятно познакомиться с тобой.

Тилли потеребила пальцами травинки, отвела глаза в сторону, но потом в упор взглянула на Кэти и спросила:

– Как вы думаете, вы смогли бы любить меня, миссис Росс?

Кэти хотела тут же обнять маленькую девочку, однако не сделала этого. Не смогла. Но ответила:

– Тилли… я точно знаю, что любила бы тебя.

Пастор Майкл О'Клири отдал своей секретарше пару коротких распоряжений:

– Джанет, не соединяйте меня ни с кем. Нас с мистером Россом не беспокоить.

Потом он бесшумно прикрыл дверь своего кабинета, отрезав его от внешнего мира и оставшись наедине с очень тихим, очень встревоженным человеком.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Росс.

Дэн пробормотал еле слышное «спасибо» и без дальнейших слов опустился в кресло.

О'Клири пододвинул второе кресло поближе и сел рядом с Дэном.

– Я рад, что вы заглянули сюда… м-м-м… я могу называть вас Дэном?

– Конечно.

О'Клири подался вперед и заговорил тихим, отчетливым голосом.

– Дэн… с известного дня, имевшего место девять лет назад, я часто спрашивал себя, состоится ли у нас этот разговор. Очевидно, в нем должны принять участие и другие лица.

– Полагаю, вы знаете, почему я здесь.

– Ну… похоже, у нас есть общая знакомая. Анита Мендоза.

Дэн слабо улыбнулся и кивнул.

О'Клири вернул улыбку, чтобы ободрить гостя.

– Миссис Мендоза — прихожанка моей церкви, и именно она сообщила мне ваше имя. Это произошло только на прошлой неделе. Она чрезвычайно расстроилась из-за случайной встречи с вами и вашей женой на кладбище.

Дэн подпер голову рукой.

– Продолжайте, пожалуйста. Я слушаю.

– Вы помните Аниту?

– Практически нет. Полагаю, я догадался. Просто подумал, что она, вероятно…

– Анита помнит вас и Кэти очень хорошо. Она не знала, что сказать, когда столкнулась с вами у могилы. Она ужасно переживает из-за своего бегства, но… в тот момент она ничего больше не могла поделать.

Дэн посмотрел на священника и собрался с духом. Он понял, что знает ответ на вопрос, еще не успев договорить:

– Она медсестра?

О'Клири ответил незамедлительно:

– Она дипломированная медсестра.

– Она когда-нибудь работала в Центре планирования семьи на углу Бедфорд и Восьмой улицы?

О'Клири сделал выразительную паузу, прежде чем ответить.

– Девять лет назад.

Дэн молчал. Он был слишком потрясен, чтобы продолжать.

Потом, решившись наконец, он дал волю своим чувствам, и слезы — так долго, бесконечно долго сдерживаемые — хлынули у него из глаз и горячими ручьями потекли по лицу.

О'Клири положил руку на плечо Дэну. Он ничего не говорил, но Дэн чувствовал утешающее прикосновение и был благодарен священнику за поддержку.

– Мы никогда не говорили об этом, — сказал Дэн. — Я знал, что она страдает из-за этого. Я тоже страдал, но это… слишком серьезная, слишком пугающая тема, которой не хочется касаться. Вы просто пытаетесь забыть все и надеетесь, что боль пройдет. За девять лет мы ни разу не поговорили об этом. Мы привыкли говорить обо всем, мы всегда знали чувства и мысли друг друга. У нас так принято. Но теперь не знаем.

– После случая на кладбище…

– С Кэти что-то произошло. Она не спит по ночам, она не разговаривает ни со мной, ни с детьми, она… она просто стала другим человеком. Я понял, что дело в той могиле. Не знаю почему… а может, я просто не хотел признать это… Но я решил выяснить все наверняка. — Дэн вытер глаза и прямо взглянул на О'Клири. — Значит, я прав? Этот… ребенок?..

Священник сказал ясным и твердым голосом:

– Дэн… Тилли — ваша дочь. Ваш четвертый ребенок. — Потом он замолчал, раздумывая, стоит ли продолжать.

– Расскажите мне все, — попросил Дэн.

– Девять лет назад Анита присутствовала при операции в качестве ассистента. Ваша дочь была удивительно крепкой породы — она осталась жива после аборта.

Дэн хотел услышать остальное, он хотел услышать все.

О'Клири мягко продолжал:

– Она… она боролась за жизнь еще около часа, а потом скончалась на руках у Аниты. Анита забрала тело из клиники в тот же день и не возвратила. Анита решила похоронить эту… маленькую девочку… по христианскому обычаю, поэтому… я провел заупокойную службу и взял на себя некоторые расходы, связанные с погребением. С тех пор каждую весну в годовщину смерти малютки Анита ходит на могилу, возлагает цветы и скорбит. Однажды она объяснила мне: «Если не я, то кто оплачет смерть Тилли? Кто возьмет на себя труд помнить ее?»

Кэти и Тилли полакомились восхитительными фруктами; Тилли пропела несколько песенок и даже рассказала Кэти историю. Они замечательно проводили время.

Но теперь стало тихо. Они сидели на поросшем травой холме в теплых ласковых лучах света — и молчали. Тилли сидела в маленькой ямке, прислонившись спиной к дереву; это было удобное кресло, сделанное, вероятно, как раз для маленькой девочки вроде нее. Кэти удобно устроилась на мягкой траве, и теперь ей оставалось лишь пристально смотреть на прелестного ребенка, минута за минутой.

Возможно, потому, что у них больше не осталось безопасных, легких тем для разговора, Кэти думала:

«Милая девочка, чувствуешь ли ты сейчас то же, что чувствую я? Что творится в твоем маленьком сердечке? Если бы только ты сказала что-нибудь, если бы я только знала, о чем ты думаешь, что чувствуешь… Тилли, не отгораживайся от меня».

– Тилли…

Карие глаза напряженно, выжидательно взглянули на нее.

«Я начала, — думала Кэти, — я должна продолжать, я должна все узнать».

– Гм… — О, как сказать это? — Я все спрашиваю себя, есть ли какие-то вещи, о которых мы обе боимся говорить. То есть я боюсь, что есть какие-то вещи, о которых ты не хочешь разговаривать… Но с другой стороны, возможно, ты боишься, что есть какие-то вещи, о которых я не хочу говорить. — Тилли внимательно слушала. Казалось, она все понимает. — В общем, я пытаюсь сказать, что… если ты не против, то и я не против. Я хочу поговорить с тобой об этих вещах. — Ну давай, Тилли, скажи, что ты согласна. — Милая, я не знаю, как долго мы с тобой еще пробудем вместе. А вдруг нам больше никогда не представится возможность рассказать друг другу о наших чувствах?