Сара Кроссан - Побег в Секвойю

Я связываю углы простыни в узел и возвращаюсь в коридор. В этот момент я слышу крики матери. Она кричит так громко, что все замолкает. Испугавшись, я мчусь обратно.

Беа разглядывает измазанный сверток лилового цвета у нее на руках.

— Он очень торопился с приветствием, — говорит она.

Женщина обтирает ребенка полотенцем и раскрывает опухшее лицо.

Мой брат - с прилипшими черными волосами и приплюснутым носом.

Он извивается и кричит. Беа протягивает его матери. Как бы я не хотел доказать себе, что мне все это безразлично и то, что за человек все-таки моя мать, но она тоже плачет, целуя голову моего брата. Она полна любви, той любви, которую она, в моем представлении, испытывала и ко мне. Раньше. 16 лет назад я тоже был идеален, безгрешен, как "чистый лист". Я просто не стал таким человеком, каким она хотела меня видеть.

— Мы не можем здесь оставаться, — говорит мне Беа. — Ты принес все, что нам нужно?

— И даже больше. — Я смотрю на крохотные пальчики ног моего брата. У него даже есть ногти на ногах. — Мы должны взять их с собой.

Моя мать поднимает глаза.

— Я останусь здесь, — говорит она. Несмотря на шум, кровь и людей, она улыбается. Такой я ее еще никогда не видел - такой счастливой.

— Почему? — спрашиваю я.

— Купол — это мой дом. Я никуда отсюда не уйду.

— Ты хочешь, чтобы ребенок рос здесь?

Над больницей снова взвывает сирена, соревнуясь по громкости с ревом сигнала тревоги на первом этаже.

— Куда бы вы не пошли, как первосортным вам вряд ли окажут теплый прием, — говорит моя мать.

Беа обхватывает рукой мое бедро.

— Квинн,— говорит она.

— Но...

— Это ее личный выбор.

— Его зовут Трой, — говорит моя мама. Она вдыхает его запах, и я вытягиваю руки, чтобы забрать его.

— Нет, — говорит Беа и загораживает от меня брата. — Нехорошо, если он потеряет мать. — Она знает это, так же как и я.

Я целую Троя, и моя мать подставляет мне щеку, чтобы я и ее поцеловал. Но я не смог. Я отстраняюсь.

Купол и все отделение сотрясается от взрыва. Беа берет меня за руку.

— Мы больше ничего не можем сделать, — говорит она.

— Я только хочу... — Слова застревают в горле.

— Она знает, что ты ее любишь, — говорит Беа.

Моя мать слегка пыхтит. Может быть, она тоже меня любит. Я в последний раз бросаю взгляд на Троя и отворачиваюсь.

Пришла пора уходить. Снаружи бушует война, и мы нужны там.

Они уже у подножия башни, и на двери видна отчетливая вмятина, слышны выстрелы, большой монитор на стене начинает гаснуть и искрить.

— Они скоро появятся, — говорит Сайлас.

— Мы убиваем только тогда, если по-другому нельзя, — говорит Алина. Сайлас подозрительно смотрит на меня.

— Но мы должны, — говорю я. Но как бы уверенно это не звучало, мое чувство говорит о противоположном.

Винтовки заряжены, и мы уже сидим на корточках у двери. Их там снаружи неизвестно сколько, нас только трое. Но вместо страха меня наполняет нетерпение, я, наконец, хочу выиграть.

Замки бомбят пулями, дверь падает внутрь вместе со стадом секвойенцев. Они неистово стремятся вверх по винтовой лестнице, даже ни разу не оглянувшись назад, и тем самым дают возможность Сайласу, Алине и мне, чтобы взять их под прицел.

Пули отскакивают от стен, всюду брызжет кровь. Лучше стрелять, чем думать.

Большинство агрессоров падают вниз по ступеням, их слабые тела обрушиваются на пол. В полумраке башни сложно сказать, кто из них мертв и кто просто удивлен, но они все юны. Так же юны, как я.

Сайлас и Алина пробираются к горе стонущих тел, чтобы собрать винтовки. Мальчик в самом низу не хочет отдавать винтовку, и толкает меня двумя ногами, когда я хочу отнять ее у него. Я уклоняюсь и ударяю его своей собственной винтовкой в ногу, до тех пока он не начинает выть и, наконец, не отпускает оружие. Я забираю ее и перепрыгиваю через него, чтобы обезоружить следующих двух, но они лежат неподвижно с раскрытыми глазами. Я быстро отвожу взгляд.

— Оскар! — кричит Алина. Я спешу к ней и Сайласу к двери. Враг одолел нашу неопытную армию и находится теперь перед воротами к устройству регенерации Восток. Наши солдаты лежат в пыли, либо мертвы, либо со скрученными за головой руками, лицом в землю. Теперь я понимаю, что Джад был прав. Всего за пару недель никто не в состоянии создать полноценную армию.

Даже в маске я мог почувствовать вкус пыли в воздухе. Что теперь?

Прежде чем я успеваю принять решение, Сайлас и Алина бегут в направлении устройства. Я пытаюсь догнать их, но они слишком быстры. Они подбегают к баррикаде из мешков с песком, идут в обеспечение и пригибаются. Я следую их примеру.

Половина агрессоров, которые толпятся перед дверью, сжимаются под градом наших пуль. Остальные поднимают свои сделанные из автомобильных дверей щиты, но они не пуленепробиваемые и через минуту на ногах осталась всего лишь горстка. Это проще, чем должно быть.

Немногие выжившие отбегают от башни и бегут, чтобы спастись. Я наблюдаю за ними через оптический прицел, но не нахожу возможные цели, и поэтому им удается ускользнуть.

— Они тянутся дальше к южному устройству, — говорит Сайлас. — Каффри говорил, что это контрольная вышка.

— Проклятье, — говорю я. — Если они прорвутся туда... — мне не нужно продолжать. Алина и Сайлас снова в пути. Каждый бы подумал, что они обучались в специальном отряде. Я спешу за ними, но тут мне преграждает дорогу упрямый тип с татуированными руками. На нем нет ни каски, ни щита. И он направляет штурмовую винтовку на нас. У других были только простые винтовки. Мы останавливаемся. Нам не остается ничего, кроме как смотреть.

— Бросайте оружие, — ревет он.

— Макс? — спрашивает Алина. Ее голос дрожит.

— Винтовки вниз, руки вверх, — повторяет он, и мы бросаем оружие на пол и поднимаем руки в воздух. — На колени.

— Делайте так, как он говорит, — велит Алина. Я чувствую, как она дрожит. Я бы взял ее за руку, но я не думаю, что ей бы это помогло. А этому брутальному определенно нет.

— Где другие? — спрашивает Макс. Я кошусь на Сайласа, так как не знаю, чего он хочет добиться.

— Они в безопасности, — говорит Сайлас.

— Если я их найду, больше не будут, — говорит Макс.

— Я должна была убить тебя во сне, — говорит Алина, и снова она похожа на саму себя. Она плюет ему под ноги. Макс смеется.

Цып снова палит. Мы корчимся под градом осколков гранат, Макса бросает на землю, оружие вылетает у него из рук. Это дает мне достаточное количество времени, чтобы схватить мое и наставить на него. Ухмыляясь, он встает и поднимает руки. Сайлас и Алина тоже хватают свое оружие, но не используют их, поэтому я тоже жду. При этом можно было бы решить дело одной пулей.

— Вы боретесь охотнее с министерством, чем за ваших собственных людей, — насмешливо он смотрит на Сайласа и Алину.