Андрей Левицкий - Нашествие. Битва за Москву (сборник)

Так в Гильдии называли совокупность миров. И власть над нею – то есть над всеми бесчисленными землями и населяющими их существами – предлагал сейчас Максару старик.

Бер’Грон сжал кулаки, а левый глаз его загорелся тусклым огнем. Эйзикил исподлобья наблюдал за ним.

– Но я лишь капитан, – напомнил Максар. – И настоящий комендант Центавроса…

Темник молчал – очень многозначительно.

– Так ты хочешь… – Максар запнулся и наконец заключил: – Я должен подумать.

– Иди и подумай, но помни, что я сказал: берсеры не медлят. Когда здесь появится Любера бер’Мах, которого Коста позвал командовать земным Центавросом, будет поздно. А Любера прибудет завтра утром… значит, все должно решиться этой ночью. Прямо сейчас.

Максар встал. Откинув шкуру, шагнул из шатра – и едва успел вжать голову в плечи и немного присесть, иначе изогнутое лезвие сигура врубилось бы ему в лоб.

Оно спороло кожу с бритой макушки бер’Грона. Громкий выдох раздался возле уха.

Кинжал был уже у него в руках. Распрямившись, он вонзил клинок в плечо Анги и ударил ее ногой по коленям. Вестница упала.

Из шатра на шум выглянул Эйзикил. Максар схватил смуглое запястье вестницы, вывернул и поставил сапог ей на голову, вдавив в мягкую землю. Анга задергалась, он вывернул руку сильнее – в плече у нее хрустнуло.

– Не шевелись! – приказал Максар. – Сломаю!

Она замерла. По его лбу текла кровь, повязка на лице быстро темнела. Бер’Грон повернул голову к темнику, который с легким удивлением наблюдал за происходящим.

– Это та самая женщина! – понял наконец старик.

– Да, она. – Тут к Максару пришла неожиданная мысль, и он спросил: – Какие отношения у вестниц и Махов?

Эйзикил ненадолго задумался:

– Сейчас они дружат.

Максар схватил Ангу за шею, не выпуская руку из захвата, поставил на колени. Кровь из раны на голове потекла сильнее, он ощутил ее вкус на губах.

– Вслед за умозаключением по поводу пеона Явсена, оказавшегося безжалостным воином-еретиком, – медленно заговорил Максар, – не посетило ли тебя, темник Эйзикил, еще одно прозрение? Что, если Кирта бер’Вог решилась на свою игру? Я слышал, она хотела стать комендантом земного Центавроса, но уступила это место Косте… что, если Кирта передумала? Что, если она все еще претендует и начала действовать?

Темник молчал, что доставило Максару небольшую радость: впервые он видел растерянность на лице старика.

Он добавил:

– Гильдия ведь не любит вестниц?

И тогда Эйзикил, все поняв, широко улыбнулся.

– Для меня ты все еще мастер-командер, и я выполню любой твой приказ, – сказал капитан Сафон.

Перевалило за полночь, в лагере было тихо, хотя со стройки доносился шум, голоса, лязг и стук – работы не прекращались ни на мгновение. Шатер, где они находились, стоял под стеной здания, на крыше которого дежурила охрана с пулеметами. На досках посреди шатра был расстелен большой лист с планом этажей того дома, где обосновался Коста бер’Мах.

План этот Сафон добыл с помощью одного из мастеров, руководящих бригадами манкуратов и рабов, а тот отыскал его в комнате с архивами на нижних этажах дома. Склонившись над схемой, Максар сказал:

– Сейчас я не приказываю. Но ты должен знать: если получится – станешь моим первым помощником, комендантом охраны Центавроса. Если нет – умрешь, как и я.

– Я с тобой, – просто ответил Сафон.

Максар внимательно изучал план, водя по нему пальцем. Сафон сопровождал его с самого начала службы в Орде. Капитан всегда был сдержан, дисциплинирован, неулыбчив, в меру инициативен… и лишен каких-либо харизматичных черт. Трудолюбивый молодой служака, неяркая личность, но исполнителен и неглуп. Такие помощники всегда в цене, а особенно если они отличаются верностью.

Он нашел большой прямоугольник, не глядя протянул в сторону руку – Сафон вложил в нее светильник. Тряхнув его, чтобы разгорелся поярче, Максар поставил светильник на край бумажного листа.

– Ты нашел помещение? – спросил Сафон.

– Вот оно. Та дверь, через которую я вошел… а вот еще две. Одна ведет в небольшую комнату, похожую на кладовую, вторая… – Максар прикрыл глаза, вспоминая, – по-моему, она была заколочена.

– А окна?

– Стекла целы, если через окна – их придется разбивать. Поднмется шум, услышат крюкеры. Видишь, из кладовой в коридор ведет еще одна дверь? Сможем пройти тем путем.

Максар выпрямился и повесил на ремень один из сигуров Анги. Он был уверен: не столько избиение на дороге, сколько то, что он забрал у вестницы оружие, стало причиной для этого отчаянного поступка – попытки убить его.

– Их двое, – сказал Сафон. – Двое крюкеров… Я видел: хорошие бойцы.

Рану на голове бер’Грона темник замазал воском, а еще предложил наконец обезболивающее, но Максар отказался: снадобье туманило рассудок. Он взглянул на того, с кем был теперь в одном звании. Капитан не проявлял страха. Молодой воин из Аксалотов – клана, который находился в опале с тех пор, как в Ставке набрали силу Махи. Ему не светило ничего выше капитанского звания, если в Ангулеме все останется как сейчас. То, что предложил ему Максар, было для Сафона единственным шансом возвыситься.

Также это было очень неплохим шансом погибнуть еще до утра.

– Оружие, отмычки… ты готов?

Сафон похлопал себя по бокам, под курткой его тихо звякнуло.

– Все при мне.

Выходя вслед за капитаном наружу, Максар перекинул через голову ремешок земного автомата. В Орде такого компактного скорострельного оружия пока не было – только громоздкие пулеметы с вращающимися от ручного или электрического привода стволами, слишком тяжелые, чтобы носить их в руках.

– Где вестница?

– Иди за мной. – Сафон через пролом на месте двери вошел в здание, возле которого стоял шатер. По лестнице спустился в подвал, сдвинул засов на двери. Из-под воротников они достали висящие на цепочках шарики, которые замерцали тусклым синим светом, после того как их встряхнули.

В подвале на коленях, нагнувшись вперед, стояла Анга, на которой остались только кожаные бриджи и сандалии. Руки скручены за спиной, от них ремешок идет вверх, к трубе. Кляп вдавлен в рот плотной повязкой, стянутой узлом на затылке вестницы. От узла тугой шнурок протянулся к веревке на руках, из-за этого спина ее была выгнута, а голова откинута назад.

Анга замычала, качая головой из стороны в сторону. На ее плечах и груди темнели засохшие дорожки крови.

Максар не чурался коварства. Когда Сафон, перерезав идущий к трубе ремешок, поднял Ангу на ноги, бывший командер сказал ей:

– Ты можешь выжить и в будущем отомстить мне, если сейчас тихо пойдешь, куда тебя поведут. А станешь сопротивляться, – он вытащил из ножен сигур и показал ей, – этим распорю тебе живот. Ты поняла? Слушаешься – и живешь дальше, чтобы мстить мне, не слушаешься – мучительно умираешь прямо сейчас.