Андрей Левицкий - Нашествие. Битва за Москву (сборник)

Игорь снял медальон с руки бородатого и продолжил осмотр. Больше всего его удивила рубашка одного из молодых. Не кожа, похоже на шелк, но непривычной фактуры – блестящая тонкая ткань, искристая и какая-то склизкая на ощупь. Подол рубашки был нежно-розовым, чем выше, тем цвет становился насыщеннее, темнее, и в конце концов, миновав алый и густо-вишневый, переходил на воротнике в черный. По рубашке шли геометрические узоры – строгие квадраты, ромбы, призмы и круги. Игорь даже поморщился, так четкость этих узоров не соответствовала мягким переливам оттенков, очень плавно перетекающим один в другой, и так вся рубашка не сочеталась с остальной одеждой, простой и очень практичной. Будто они в разных местах сделаны или, может, в разные времена…

– Это такие монголы, – объявил Хорек. – Нам училка в школе рассказывала: орда. Они по степи скакали и всех убивали.

– Почему монголы? – удивился Сотник. Повесив на плечо электроружье и сунув ПМ за ремень, он направился к тачанке, так и стоящей позади контейнера. Хорек пошел рядом.

– Потому что глаза узкие.

– Не такие уж и узкие. Хотя да, узковаты. Все равно на монголов не похожи…

– Но они ж по-монгольски говорят.

Замерев перед тачанкой, они увидели идущего к ним Багрянца.

– Ты монгольский язык, что ли, знаешь? – спросил Игорь, перегибаясь через борт.

– Не знаю монгольский, – Хорек поставил ногу на колесо и полез в тачанку. – Они такое кричали, пока с этим прыщавым дрались: башибузук всякий, харык-балык…

– Мне показалось, я и русские слова расслышал, и какие-то еще вроде немецких… Ну что, где скотина?

Подошедший курсант развел руками:

– Ушла.

– Как она могла уйти?

– А ногами. Я за ней – а она оглядывается и быстрее только… Я побежал – и она побежала. Я тогда в нее из пистолета этого, а он не стреляет. Вот так и ушла… скотина! Да вон, сами глядите.

Он махнул рукой с пистолетом. Далеко от свалки рогатое животное трусило к маячившим на другой стороне поля пятиэтажкам.

– Надо было догнать, – сказал Игорь, залезая в тачанку.

– Да ну, бегать еще, – Багрянец тоже полез в машину, и она сильно просела правым бортом. – У нас стволы и так есть теперь.

– У нее на горбу висело ружье, длинноствол. Это, – Сотник показал ружье, которое взял у мертвеца, – короче гораздо. Мне кажется, у такого оружия все от длины стержня и количества катушек зависит… Видел, что в стволах у них?

– Заглядывал уже, – кивнул Багрянец. – Хотя пистолет вот обычный, пулями стреляет. Вроде дробовика такого, на один большой патрон.

В тачанке были три лавки – обитые грубой кожей доски от одного борта до другого; пол покрыт листами жести, изнутри на бортах висят широкие кожаные сумки. Впереди из пола торчит рулевой рычаг и педали, сзади – железный горб, под которым находился двигатель, а бак прятался под днищем.

Игорь, усевшись на передней лавке, первым делом проверил сумки. Там лежали два пистолета-дробовика, полтора десятка пузатых патронов, моток лохматой веревки и котомка, где была всякая снедь – краюха темно-серого, очень сухого с виду хлеба, ломти вяленого мяса и несколько сморщенных клубней, похожих разом на луковицы и яблоки. Хотя в животе давно урчало от голода, Игорь не рискнул их попробовать.

Еще он нашел большую серебряную флягу, которая разительно отличалась от всего остального – как цветастая рубашка одного из мертвецов отличалась от другой одежды. Искусная работа с тонким, мастерским орнаментом, очень изящным, настоящее произведение искусства: вьющиеся лозы, а между ними звезды и полумесяцы. От крышки к скобке на боку фляги шла серебряная цепочка. Игорь отвинтил крышку, понюхал.

– Что там? – поднял голову Багрянец, тупо разглядывавший содержимое другой сумки. – Опохмелиться б мне…

Игорь протянул флягу над головой Хорька. Мальчишка, забравшись в тачанку, стал на удивление молчалив – сидел пригорюнившись, ссутулился и свесил руки между острых коленей, обтянутых драными штанами.

– Не, ты не думай, капитан, я не алкаш какой, пью редко, – поспешил оправдаться курсант, принимая флягу. – Редко – но метко, ёксель! Так…

Он приставил горлышко фляги к носу и шумно втянул воздух.

– Это че? Вроде кефира, что ли… Или, может, этот, как его, кумыс? Может, молоко этих… рогатых? Ну, подкисшее…

Он хлебнул, потом еще раз. Облизнулся и сделал несколько больших глотков.

– Нормально, капитан! Пить можно!

Хорек громко шмыгнул носом.

– Что? – спросил Игорь.

– Мы там жили, – мальчишка показал в сторону домов за полем. Над одним поднимался дым. – Я и батя.

– А у нас общага неподалеку, – бодро кивнул Багрянец и снова принялся чесать лоб. – Ты это, капитан… Может, растолкуешь мне, что произошло-то? А то мы с ребятами… Ну, Генка да Жорик – одноклассники они мои. Мы из Люберец вообще-то. Они в ментовку поступили, я вот в училище… Ну, я так насчет учиться не очень, по боксу больше выступаю, вот и взяли меня.

– Это я понял, – согласился Сотник. – Перегаром почему от тебя несет?

– Так встретились мы случайно вчера вечером, они после дежурства… Ну вот, ко мне в общагу завалили, втихаря я их провел мимо КПП, нажрались, ночью я их домой пошел провожать.

– Они даже форму не сняли, прямо в ней напились? Идиоты.

– Это да, – легко согласился Багрянец. – Не великого ума пацаны. Ну так пошел я их провожать, а на улице шум, бегают. Потом глядим – а в небе-то молнии зеленые! Потом напали на нас, эти, на телегах. Только они еще тогда в противогазах были, а одна телега с колпаком железным. Ну, мы дрались… Убежали, еще водки нашли… Заснули прям в поле, проснулись… И, короче – утром уже увидали этих, и решили засаду им сделать. Но сейчас! – он решительно махнул кулаком. – Сейчас протрезвел я. И, понимаешь… Ну, удивительное ведь дело! Не въезжаю совсем, – голос курсанта стал жалобно-просительным, – что все это значит, капитан? Как это такое может быть, чтобы… ну, ты понимаешь, о чем я!

Сотник, нахмурившись, некоторое время молчал. Хорек с Багрянцем глядели на него.

– Это нашествие, – произнес он наконец. – Вторжение. Экспансия, – как хотите, так и называйте. По всему городу открылись такие… дыры. Из них полезли эти серые.

– Так наши их всех задавить давно должны были! – воскликнул курсант. Хорек согласно закивал, сжимая и разжимая кулаки. – Почему самолеты не летают? Мобильники у пацанов отрубило, я-то свой потерял вчера, а у них даже рации ручные не действовали толком! Где танки, ёксель им в дуло, где вертушки наши?! Истребители! Ведь это ж не Зажопинск какой занюханный – Москва!

– А купол ты видишь? – спросил Игорь. – Откуда он, почему? Может… может, он не пропускает к нам теперь никого? Я так понял, что когда он только появился, все электроприборы заколдобило. Ну, кажется, не совсем все, но большинство вырубились. Потому и техника не действует, кроме старой.