Андрей Левицкий - Нашествие. Битва за Москву (сборник)

– Мать вашу, вот что! Это на французском… не обращай внимания, из меня иногда само выскакивает. Что ты там говорил – инструменты? Где?

Он оглянулся, и Кир ногой подпихнул к нему ящик, где лежали плоскогубцы, набор отверток, ключи и прочее в том же духе.

– Отнеси, наверное, в повозку, сейчас таким лучше не разбрасываться. Прав ты, я действительно болтаю много – просто потому, что растерян. Пойду разведаю обстановку.

Кир встал со стула, поднял ящик.

– Какую еще обстановку?

– Вокзальную. И в подземном переходе вон, где метро. Хотя там, наверное, тоже закрыто. В общем, я туда и обратно. Ты ящик положи, только тихо, не звякая, и Маруське корму задай. Видишь, она мордой в борт тычется. И назад, чтобы видеть, когда я знак дам. Давай, Кир Иванович, время дорого, нам дальше надо, уже недалеко осталось.

Яков через пролом вылез из киоска и быстро пошел в сторону подземного перехода, откуда можно было попасть на станцию метро «Савёловская». Рано утром по дороге они миновали «Тимирязевскую» с «Дмитровской», и входы были перекрыты тяжелыми гермозатворами. Яков объяснил, что большинство станций метро при необходимости превращаются в бомбоубежища, и там, внизу, возможно, сидит сейчас куча народу. Или, наоборот, мало совсем – попробуй разберись, если снаружи к ним не достучаться.

Выбравшись из киоска, Кир подошел к автовозке. Маруська переступала с ноги на ногу и вообще проявляла беспокойство. Поставив ящик, он достал холщовый мешочек, раскрыл – внутри гайки с винтами. Вытащил все винты, побросал на дно ящика, нашел еще три большие гайки, сунул их в карман, а мешочек завязал и повесил на ремень. В повозке лежала пара больших черных пакетов для мусора, туго набитых травой, которую они нарвали еще за МКАДом. Кир раскрыл один, расправив горловину, положил сзади, и кобыла сразу сунулась в пакет мордой.

Все это время он размышлял: а что, если уйти? Зачем ему, в конце концов, этот агроном? Нет, повозку с лошадью он, конечно, уводить не будет, просто возьмет один сверток с едой, а когда Яков вернется – Кирилла и след простыл.

Он вернулся к киоску, наблюдая за площадью. Яков Афанасьевич как раз появился из подземного перехода и заспешил к зданию вокзала. Кир вытащил гайки из кармана и стал поигрывать ими, перекатывая на ладони. Так что, может, и правда свалить по-тихому? Но что ему делать одному? Афанасьевич, по крайней мере, задал четкую цель: лэптоп, потом – Айзенбах, потом лаборатория Буревого. Кирилл вроде и сам раньше понимал, что разобраться в причинах происходящего можно благодаря данным на лэптопе, а еще – через олигарха и работников лаборатории, если кто-то из них жив… Понимал – но что он при этом собирался сделать? Сбежать из Москвы, выйти из-под купола. А вот появился агроном – и каким-то образом поменял у него в голове плюс на минус, вернул к более важным задачам, чем просто спасти свою шкуру. Да еще и план какой-то придумал с ходу, как лэптоп достать, во всяком случае, по дороге сюда сказал, что придумал.

Яков достиг здания вокзала, поднявшись по лестнице на крыльцо, встал сбоку от проема центральных дверей с выбитыми створками. Заглянул, подняв тесак, потом шагнул внутрь. Кирилл убрал гайки в карман, взял нож и выдвинул стальные «усы» рогатки. Вытащил резиновый жгут из рукояти, стал привязывать к ним. Так просто, на всякий случай…

А может, подумал он неожиданно, я и Айзенбаху в конечном счете не из страха подчинился? Работать на него потому стал, что он мне цели какие-то задавал?

Мысль была неприятной, и он тут же мысленно возразил: нет-нет, до того я сам себе хозяином был, и жизнь у меня была осмысленна. Я деньги хотел украсть.

Деньги украсть!

Сорвавшаяся с одного «уса» резинка больно щелкнула по пальцу, Кирилл ругнулся и стал привязывать ее снова. Вот это цель – стырить деньги! Вот это великий смысл! Денег на планете много, заполучить их часть – вообще не проблема. Но бытию это смысла совсем не добавит, наоборот. Ну вот свалит он сейчас от Якова – а дальше что? Мыкаться одному по улицам этим пустынным да в канализации ночевать? По брошенным квартирам еду искать, драться за нее с такими же, как он, бродягами? Почему-то Яков Афанасьевич, невзирая на возраст, комплекцию, близорукость, на болтовню и суетливость, дарил Киру ощущение безопасности. Что-то было в агрономе такое…

Нет, надо пока что вместе держаться. С Яковом Кирилл хоть занят чем-то будет – чем-то важным. Ну и, помимо всего прочего, его сам агроном интриговал. Кир хотел разузнать о его прошлом не меньше, чем о варханах и причинах вторжения. Он не терпел загадок. Вернее, не так – он их очень любил, то есть любил разгадывать. Вытаскивать на свет скрытую информацию. Яков же Афанасьевич пока что составлял одну большую загадку. И он, и его план найти лэптоп. Потому что план у него, по словам агронома, был, вот только спутник не спешил этим планом с Кириллом делиться, обещая все рассказать позже.

Яков вышел из дверей, присел на корточки, склонив голову, накрыл ее руками. И замер. Кирилл, закончив с рогаткой, уставился в ту сторону. На улице никого, хотя ему показалось, что в здании далеко справа, в разбитом окне верхнего этажа возникло и тут же пропало лицо, что в соседнем окне скользнул силуэт, а чуть позже на крыше мелькнула фигура… В домах оставались люди, хотя и немного. Большинство куда-то делись.

Яков выпрямился и замахал. Оглядевшись, Кирилл быстро пошел к нему. Нож-рогатку он поднял перед собой, прижал к резиновому жгуту гайку, но натягивать не стал.

Когда пересек половину площади, Яков зашагал вдоль вокзала, и пришлось повернуть, обходя сгоревшие автомобили.

– Погоди! – окликнул Кир. – Я внутрь заглянуть хочу!

Агроном сделал решительный жест: «нет». Потом другой: «Иди за мной». Сунул тесак в самодельный чехол на левом боку и зашагал быстрее.

В результате они встретились только возле угла здания, и недовольный Кирилл спросил:

– Ну, в чем дело?

– Нельзя туда, – бросил Яков Афанасьевич. Был он бледен, на лбу выступил пот.

– Да в чем дело-то?

– Не надо тебе внутрь, – ровным голосом, не глядя на спутника, повторил агроном. – Давай посмотрим, что с другой стороны.

– Но я хочу знать, объясни…

– Прошу тебя, Кирилл, – не спрашивай сейчас.

Я потом, потом все расскажу. Но заглядывать внутрь не надо.

– Надоели мне твои недомолвки. – Кир, разозлившись, схватил его за плечо. – Слышишь, агроном? Ты….

Он не договорил: рогатка полетела на асфальт, и Кирилл тоже туда полетел – ноги взметнулись к небу, он грохнулся боком, больно ударившись ногой о ножны. В рюкзаке что-то разбилось с глухим хлопком.

Дыхание перехватило. Яков Афанасьевич, швырнув Кира через бедро, зажал его руку, выгнув кисть в болевом захвате. Секунду ошарашенный Кирилл видел красное толстощекое лицо прямо над собой, потом оно отодвинулось, и агроном вскричал, отпуская его: