Владимир Михайлов - Люди Приземелья (сборник)

– Ну ладно, – сказал Волгин. – У тебя все?

– Да, как будто.

– Тогда уходи. Не хочу тебя видеть.

– Невежливо. Но я-то хочу видеть тебя. Хочу посидеть, вспомнить многое, может быть, ты даже угостишь меня чем-нибудь – мне позволено в пределах одной рюмки. Я бы, например, вспомнил жизнь на Протее, с его взрывчатой атмосферой.

Как ни было Волгину тяжело, он улыбнулся.

– Мы были беспомощны, как щенята.

– Правда? А около звезды Толипа…

– С ее пульсирующим тяготением? И тогда мы еще немногого стоили. И на Афродите тоже. А планета была прекрасна…

– Вот видишь, и ты начал вспоминать. Но все же мы кем-то стали, правда? Стали лучше и умнее, чем тогда. Это далось нам нелегко. Но ведь, если бы далось легче, мы быстрее потеряли бы все приобретенное. Ты согласен?

– Тебе бы женщин уговаривать…

– Увы, ты помнишь, как я стеснителен. Так ты дашь рюмку?

– А институт? Столько людей, такие замыслы, все на ходу, в высшей точке подъема – и вдруг кувырком вниз…

– Я и не говорю, что тебе и всем вам будет легко перенести это. Но ты умен, ты найдешь выход, найдешь новое направление.

– Итак, я для тебя оказался врагом номер один. И ты прикончил меня, а рамаки завтра пройдут испытание, и ты, именно ты, увезешь их в космос и там выпустишь…

– Ну, поживем, увидим. Что это? Ого, ты стал гурманом… Хватит. А что касается рамаков, то, поскольку завтра ты свободен, пойдем на испытание вместе. Как-никак, ты тоже – из Дальней разведки. Пойдем поглядим… Твое здоровье, корифей.

– Я бы хотел узнать, – вежливо произнес Корн, – есть ли у вас претензии к первой части испытаний.

– Нет, – сказал Маркус. – С постройкой станции ваши подопечные справились очень хорошо. И значительно быстрее, чем мы. Воспроизводство также прошло нормально.

Он еще раз обошел прозрачный купол станции, внимательно разглядывая его. Корн и его инженеры тянулись за Маркусом, как королевская свита. Волгин остался на месте; ему было и смешно, и грустно.

– Образцы материала посланы на анализы? – спросил Маркус, оборачиваясь.

– Разумеется, – сказал Корн. – Ответ мы получим приблизительно через час.

– Тогда не будем ждать результатов. Пусть начинают вторую часть. Как она у вас называется?.. – Он зашелестел бумагой.

– Рамаки в самостоятельной, не связанной с людьми деятельности, – подсказал Корн.

– Вот именно… Да, станция хороша, в такой можно отсиживаться бесконечно. Кое-что мне, правда, неясно: назначение этого кольцевого барьера внутри…

– Мне тоже, – сознался Корн. – Но, я думаю, мы попросим объяснить того рамака, который будет руководить второй частью испытаний. Ведь, так или иначе, без объяснений мы не обойдемся: нам и самим неизвестно, как представляют себе рамаки свою будущую деятельность.

– Что же, – согласился Маркус, – пусть объясняет.

– Вы разрешите начать?

– Сделайте одолжение.

Корн дал сигнал. Рамаки один за другим скользнули в дверь построенной ими станции и заняли места внутри кольцевого барьера. Там оказалось ровно столько места, сколько было нужно им, чтобы разместиться. Лишь в середине осталось свободное пространство – по-видимому, для последнего, который сейчас неторопливо приблизился к людям.

– Здравствуйте, люди, – приятным голосом произнес он. – Я здороваюсь с вами в последний раз: испытание закончится, и мы начнем ту деятельность, для которой оказались наиболее приспособлены. Но, чтобы у вас не возникали вопросы, могущие остаться без ответа, постараюсь объяснить вам то, что вам предстоит увидеть.

– Академическое вступление, – проворчал Маркус, Корн лишь улыбнулся.

– Как видите, мы заняли наши места. Сейчас я присоединюсь к остальным, и все окончится – и все начнется.

Мы долго размышляли над тем, в чем наша сущность. И, подобно вам, пришли к выводу, что основное в нас – не различные хитроумные приспособления, которыми вы нас снабдили, а разум. Это – основное оружие для того, что мы должны делать: для познания мира.

Однако познавать можно по-разному. Можно расходовать время и энергию на полеты к планетам, и там заниматься постижением вещей и их связей. Так поступаете вы; но вас гонит не только разум: вас толкают на это эмоции, те эмоции, которых мы, как я полагаю, лишены. Мы без труда могли бы выполнить это ваше пожелание. Однако из бесед с некоторыми людьми, а также при помощи рассуждений мы сделали вывод, что, рассеиваясь по Вселенной, мы столкнулись бы со множеством осложнений, нежелательных не только для нас, но и для вас. А мы искренне благодарны за то, что вы послужили фундаментом для нашего возникновения.

С другой стороны, мы убедились и в том, что нам доступно познание исключительно при помощи разума: имея достаточно исходных данных, мы можем, не трогаясь с места, приходить к правильным выводам, справедливым как качественно, так и количественно. Иными словами, нам незачем лететь куда-то для выполнения своего предназначения. Ведь Земля – тоже планета, и она ничем не хуже других.

Поэтому мы останемся здесь. Сейчас я войду, и мы закроем станцию навсегда, и, соединившись, образуем один громадный мозг с единым ходом мысли. Если бы мы обладали эмоциями, я сказал бы, что это – наслаждение, недоступное вам, людям.

Мы не будем мешать вам. Мы будем мыслить, и только. Надеюсь, что и вы не станете беспокоить нас; это не только было бы чревато последствиями, но и просто невозможно: наша постройка достаточно надежна, она способна противостоять всему.

Мне кажется, я объяснил достаточно подробно. Мы начинаем действовать. Вы же можете смотреть на нас до тех пор, пока не признаете это занятие излишним.

От имени рамаков говорю вам, люди: прощайте…

Шуршание диагравионного двигателя рамака усилилось. Скользя низко над землей, он направлялся к станции. Никто не сделал попытки помешать ему. Рамак вплыл в дверь. Она закрылась за ним. Сверкнуло пламя: рамак заваривал швы.

– Я не понимаю, простите, – пробормотал Корн.

– Ну что же, – сказал Маркус. – Испытание можно полагать оконченным. Думаю, что протокол не обязателен: желающие убедиться всегда смогут найти их на этом самом месте.

– Нет, – сказал Корн. – Я не могу согласиться…

– Что от этого изменится? К ним не пробиться, они правы; разве что лишить их энергии? Но это невозможно; вы знаете это лучше меня.

– Вы, кажется, ничуть не удивлены? – заметил Корн.

Маркус помолчал, глядя, как рамак, завершив работу с дверью, устраивается в самом центре своего государства.

– Признаться, – сказал представитель Звездного флота, – я ожидал чего-то подобного.

Волгин невежливо засмеялся. Маркус взглянул на него.

– Нет, как видно, никто не снимет с нас, людей, этой тягости: завоевывать мировое пространство. И я вынужден спешить: корабль ждет меня.