А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник)

— Ты никогда мне об этом не рассказывал.

— Я тебе писал. Вся эта история весьма подробно изложена в моих рапортах. И ты, как старший по званию сотрудник Разведотдела ФИКС в Мирах Приграничья, должна была счесть своим долгом ознакомиться с ними. К тому же мне вообще нелегко о чем‑нибудь говорить, когда ты появляешься дома.

— Я бы так не сказала. Так что случилось дальше?

— Наши блюстители благочестия расположились на вершине горы, которой суждено было стать новым Синаем. Кларисса произвела соответствующие приготовления и изобразила на полотне некоего белобородого старца, исполненного праведным гневом. Вся беда заключается в том, что многие патриархальные божества выглядят подобным образом… В двух словах, конец этой длинной и печальной истории таков: вместо Синая мы получили Олимп.

Последовала долгая пауза.

— Если бы я не знала тебя — и не узнала на собственном опыте, какие странные вещи происходят порой на Границе Галактики… Я могла бы сказать только одно: ты ошибся в выборе профессии. Тебе следовало стать писателем–фантастом. И ты хочешь сказать, что все это написал в рапорте?

— Само собой. Кстати, Кларисса до сих пор на Лорне. Она вышла замуж за Мэйхью. Полагаю, мы можем с ними повидаться… допустим, завтра вечером. В любом случае, они летят вместе с нами на “Поиске”.

— И ради чего, по–твоему, затевается наша экспедиция? — спросила Соня. — Ты ее возглавляешь, а я, если не ошибаюсь, оказываюсь в роли помощника главнокомандующего. И нас сопровождает эта экзотическая парочка, вовлеченная в какие‑то религиозные изыскания, о которых я понятия не имею. Коммодор улыбнулся — чуть лукаво.

— Знаешь, что Кравински сказал мне? “Ситуация дошла до точки кипения, Граймс. И Конфедерация, и наши Большие Братья из Федерации ломают головы — что делать дальше с Кинсолвингом. Ответа на этот вопрос никто не знает. Так что собирайте вашу команду непризнанных гениев — и действуйте. У вас неподражаемая манера совать нос куда можно и нельзя — так, может быть, что‑нибудь учуете…”

Соня усмехнулась.

— Людям свойственно иногда не ошибаться, — сказала она.

Наконец — восстановление судна после долгого простоя требует немалого времени — “Дальний поиск” под командованием коммодора Джона Граймса плавно поднялся над космодромом Порта Форлорна. Команда была подобрана на славу. Граймс с равной тщательностью подбирал команду, ученых, не состоящих на военной службе, и техперсонал. Все офицеры, подобно самому коммодору, были резервистами, и каждый прекрасно разбирался в астронавигации, корабельном вооружении, двигателях и даже биохимии.

Майор, командующий группой десантников, тоже был профессионалом высшей пробы, равно как и вся его команда. Правда, Граймс от души надеялся, что помощь вооруженной группы не потребуется — но, как бы то ни было, лучше перестраховаться, чем недостраховаться. Также присутствовали супруги Мэйхью: Кен, офицер–псионик, выглядевший не по годам молодо — один из немногих, кто все еще состоял на действительной службе, и Кларисса, которой явно пошли на пользу замужество и новый разрыв с неокальвинистами — последние, как известно, являются сторонниками весьма строгих ограничений, в том числе это касается одежды и украшений. Ее волосы, заколотые наверх, позволяли видеть заостренные ушки — наследство предков, которые принадлежали к гуманоидной, но не вполне человеческой расе. Были двое жизнерадостных толстяков из Гильдии Лозоходцев, на которых даже в наше время косо смотрят как ученые, так и псионики. Мужчины и женщины — специалисты по радиации, органической химии, неорганической химии, археологи, палеонтологи…

— Еще один научный сотрудник, — хохотнул адмирал Кра–вински, — и ваш ветеран не сможет оторваться от площадки даже на миллиметр.

Однако преображенный транспорт — благодаря искусству, с которым был использован каждый кубический дюйм его пространства, — сумел, к всеобщему удивлению, вместить всю эту толпу…

И даже взлететь. Граймс коснулся кнопок на панели управления, и инерционные двигатели отозвались сладостным, счастливым ревом. Старые навыки оживали. Корабль становился продолжением его крепкого коренастого тела, полностью послушным его воле.

Все офицеры собрались в рубке и сидели вокруг в противоперегрузочных креслах, перед каждым находился персональный навигационный пульт.

Корабль взлетел. Медленно разгоняясь, он поднимался к плотной пелене облаков, потом пробил ее и вырвался в чистый разреженный воздух верхних слоев атмосферы — туда, где сияло сталью солнце Лорна, где пурпурное небо становилось черным, и дальше во тьму, где затерялись несколько блеклых звездочек — светила Миров Приграничья. Там, над призрачной аркой — воздушной оболочкой планеты, подсвеченной солнечными лучами — поднималась, переливаясь призрачными красками, гигантская линза Галактики.

Соня, которой не раз доводилось путешествовать на огромные расстояния — правда, в качестве пассажира — вздохнула.

— Приятно снова смотреть на все это из рубки…

— Это всегда приятно, — отозвался Граймс.

“Дальний поиск” выходил за пределы атмосферы. Он поднимался, и теперь планета выглядела тяжелым крапчатым шаром, громадной ноздреватой жемчужиной на бескрайнем поле черного бархата. Корабль миновал пояс излучения Ван Аллена [33] Ван Аллен (Van Allen) Джеймс Альфред (род. 1914) — американский астрофизик. В 1958 году обнаружил заряженные частицы высокой энергии, образующие радиационные пояса вокруг Земли (“пояса Ван Аллена”). (Прим. перев.) — и тогда Граймс коротко кивнул. Старший офицер связи, поняв приказ, взял микрофон интеркома и спокойно произнес:

— Всем внимание! Всем внимание! Приготовиться к короткому отсчету, от десяти до нуля. По окончании отсчета инерционный двигатель будет заглушён, затем последует стадия свободного падения с кратким латеральным ускорением для установки курса.

Он обернулся к Граймсу.

— Готово, сэр?

Граймс оценил трехмерное переплетение светящихся кривых в прозрачном цилиндре.

— Отсчет пошел!

— Десять… — начал офицер. — Девять…

Граймс посмотрел на Соню, вскинул густые брови и пожал плечами. Она повторила его жест — только более изящно. Она знала — и он тоже: этот ритуал с отсчетом соблюдается лишь ради гражданских лиц, которые находятся на борту.

— Ноль!

Неровное, словно от волнения, биение инерционного двигателя мгновенно стихло, и на несколько секунд на борту воцарились глубокое молчание и невесомость. А затем раздалось свистящее жужжание направляющих гироскопов. Оно становилось все громче. Каждый в рубке чувствовал, как центробежная сила мягко, но решительно вдавливает его в спинку кресла. Медленно, очень медленно их путеводная звезда — солнце Кинсолвинга, переливающаяся алмазная крошка — поплыла по черноте экрана, пока не оказалась в самом центре. Вместе с ней двигалась и поворачивалась вся панорама, потом дрогнула и замерла в неподвижности. Инерционный двигатель снова ожил. Под аккомпанемент его рваной пульсации пронзительно завывали гироскопы Манншенновского Движителя, и их оси раскачивались в непрерывной прецессии, словно исполняя странный танец. Прямо по курсу всеми цветами радуги переливалась крошечная спираль — звезда, к которой они летели, а вокруг была лишь черная пустота. Лорн остался позади — гигантская корчащаяся амеба, которая уползала за корму, быстро уменьшаясь в размерах. А слева по борту вырастала гигантская Линза Галактики. Теперь, когда корабль окружало поле темпоральной прецессии, она напоминала бутылку Клейна [34] Трехмерный аналог ленты Мёбиуса. В нашем 3Д–пространстве она выглядит убого — трубка, один конец которой соединен по принципу ленты Мебиуса с другим через стенку. Представьте себе полый тор, разрезанный поперек. На одном конце в стенке делается отверстие и через него просовывается другой конец. Просунутый снаружи через отверстие конец соединяется встык с другим по всей длине окружности линии разреза тора. (Прим. перев.) . Причем стеклодув, сотворивший этот шедевр, предварительно приговорил не одну бутылку… чего покрепче.