Сергей Малицкий - Легко (сборник)

Пооткровенничаем немного. Отдельно успокоим верующих и атеистов. Мы не на исповеди и не на диспуте. Поговорим сами с собой. Без посредников. Стесняться нам некого. К тому же, этот вид робости мы преодолеваем обычно легче всего. Возьмем зеркало и пристально посмотрим в собственные глаза. Да. Судя по лицу, мы переживали времена и лучше. Ну, да ладно. Будем честны, как и это зеркало. Итак, наша заветная мечта. Ну, конечно, кроме мира (не во всем мире, а вокруг нас) и здоровья самых близких. Оставим в стороне классическую гамму положенных устремлений. Отметим, что построить дом, посадить дерево и вырастить сына или дочь — это не мечта, а долг, пусть зачастую и неисполнимый. Так о чем же мы мечтаем? О роскошном доме с бассейном? Престижной машине? Богатстве? Свободе как таковой? Ах, оставьте. Это не цель и не мечта. Мы опять все перепутали так же, как путаем подлинные и желаемые чувства и ощущения. Все выше перечисленное, это средства для достижения мечты. Мечта — это то, что должно по не разумению, но наитию наступить, когда предполагаемое средство будет в нашем распоряжении. Стоит углубиться, вооружившись трезвостью, внутрь себя, как мы поймем, что мечта это нечто неуловимое. Едва осязаемое. Чей-то теплый взгляд. Какое-то особенное движение. Восхищенный шелест вслед. Отсутствие дрожи в поджилках. Удачный удар справа и снизу в скулу заклятого врага. Или просто способность или возможность любить и ненавидеть, забывать и прощать? Наши мечты честнее нас. Или они знают о нас больше, чем мы сами? Непросто жить в самом материальном из доступных воображению мире, где все построено на условностях. Остается только удивляться причудливым способам, которые мы изобретаем, чтобы усложнить самим себе достижение, в общем-то, немудреных целей.

Антон Брысин, просиживающий ночи с телескопом на балконе своей квартиры на пятом этаже панельного дома, искренне думал, что мечтает стать известным астрономом и открыть неизвестную комету. И он тоже обманывал себя. Истина как-то незаметно растворилась в столбцах цифр справочников, звездных карт и каталогов. На самом деле он хотел увидеть выражение лица Светы из соседней квартиры, когда она зайдет к нему за какой-то мелочью и увидит в коридоре на стене в рамочке под стеклом «Свидетельство об открытии новой кометы и присвоении ей имени Светлана». С тем, что будет дальше, он пока еще не определился, потому что на этом месте еженощного уточнения жизненных целей обычно засыпал. Между тем время шло, школьный телескоп был слишком слаб, Антон не слишком удачлив, а Света ко всей этой возне равнодушна. Да она, собственно говоря, и не знала ничего. По крайней мере, ни за какой мелочью она к нему так ни разу и не зашла. К тому же подозрительно часто стала проходить через двор с посторонним парнем, слегка подурнела и принялась носить нелепые и просторные платья.

Обуреваемый этими грустными мыслями, Антон сидел на балконе и наводил телескоп на редкие желтоватые квадратики окон окружающих пятиэтажек. Улов его был невелик, так как жители города страсть как любили плотные шторы и любовью занимались исключительно в темноте, накрывшись несколькими одеялами. В ноль часов тридцать минут Антон посмотрел на часы и уже готовился написать в своем скучном дневнике наблюдений и открытий: — «Опять ничего», как вдруг в небе раздался шорох, затем где-то рядом мягко лопнула невидимая басовая струна, над головой Антона пролетел малиновый огненный шар, оставляющий тающий белый пенный след, и скрылся за одной из пятиэтажек. Еще через секунду раздался глухой удар, как будто пласт снега свалился с крыши, и все стихло. В воздухе запахло валерьянкой.

Минут пять Антон сидел в состоянии легкой психической контузии, с трудом осознавая процессы, происходящие в голове. Уже на первой минуте он понял, что ничего особенного в Свете нет, и не видеть этого мог только слепой или полный идиот. На второй минуте Антон окончательно забыл о Свете и с грустью вспомнил свое трудное детство и серую юность. На третьей минуте он преисполнился уважением к самому себе за долгие и тяжелые ночные бдения и кропотливые труды на благо отечественной астрономии. На четвертой минуте ему приоткрылось нобелевское будущее и плеснуло водой карибского прибоя по щиколоткам. На пятой минуте он возненавидел завистников и мздоимцев от науки. Вслед за этим столбняк прошел, и, чувствуя необходимость закрепления успеха, Антон стал одной рукой заполнять журнал наблюдений и открытий, другой набирать номер телефона общества регистраций НЛО и наговаривать сообщение на автоответчик, повторяя по буквам свою фамилию. А еще через минуту он рысью бежал по спящему городу в направлении падения небесного тела.

Большинство великих имен и событий остаются в памяти человечества после обязательного периода забвения и непонимания. Современники чаще всего не чувствуют поступи значительности и не видят проблесков вечного. Болид, пролетевший над городом в столь позднее время, заметили не менее десяти человек, но могущественный «тормоз» почти не давал сбоев. Несколько человек не поверили своим глазам, остальные не обратили на небесный объект никакого внимания. Не считая Петрова, исчезнувшего в неизвестном направлении, только Антон Брысин предпринял какие-то меры. Правда, в ноль-ноль часов тридцать пять минут постовой Борискин хотел сообщить об увиденном, но вспомнил о реакции дежурного по городу на найденную им на первой неделе службы драную кепку с застарелым пятном крови и временно передумал.

Между тем город жил обычной ночной жизнью. Лениво погавкивали собаки. Чем-то возмущался пьяный, ночующий на автобусной остановке. Монотонно шумел далекий ночной поезд. В ноль-ноль часов пятьдесят пять минут пронзительный телефонный звонок разбудил дежурного по отделению пожарной охраны и, не меняя визгливого тембра и обратившись в старческий голос, бодро прокаркал в покрасневшее от долгого контакта со столом ухо:

— Спите? А я, между прочим, уже минут двадцать наблюдаю в окно один очаровательный пожарчик. И кажется мне, что ни одна, извините старика, сволочь не собирается его тушить. Пора звонить Грядищеву. Придется самому мэру брать ведро и заливать пламя.

— Где горит? Что?

— Что вы себе думаете? Я-таки должен за вас работать? Может быть, мне еще взять лейку и сбегать побрызгать на ваш поганый пожарчик?

Дежурный с трудом проглотил повисшую на языке ответную фразу по поводу лейки и сдержанно спросил:

— Зачем же вы тогда звоните?

— В наше время, голубчик, пожарный стоял на каланче. Стоял, а не спал. У вас есть каланча?

— Пока вы тут чешете язык, в огне могут погибнуть люди.

— Какие люди? Вы держите меня за полного идиота? Горит хозяйственная постройка во дворе старого одинокого алкоголика. Там нет даже ни одной куры, только гора нестандартной стеклотары. Но кто знает? Ведь огонь может перекинуться на заборчик, а там… Так, может быть, я не зря чешу язык?