Ян Байла - Тайна астероидов

— К вечеру я вручу его вам, — ответил доктор Лэмар.

— Можно нам остаться с вами? — за себя и за Таню спросил Олег.

— Конечно. Будем работать дальше? — спросил Лэмар.

Профессор Яшкевич вспомнил про звуковые ленты, о которых писалось в обращении Перити. Он должен поскорее разыскать их, ведь при таких темпах, по-видимому, уже завтра они будут нужны. Яшкевич встал, попрощался и ушел вместе с академиком Владимировым.

Лэмар перевернул страницу дневника и повернул ручку. Электронный рецептор опустился, пока не коснулся написанных строк дневника.

Стена вдруг превратилась в калейдоскоп светящихся огоньков… и на экране появились первые слова.

"Наша планета является пятой планетой Рода. По своей величине она почти равна половине Маномы. Ее орбита вокруг Рода в четыре раза длиннее.

Единицей нашей меры времени является время обращения Торы вокруг Рода, учтите это, читая записи.

Исчисление мы выводим из древних обычаев, когда наши предки начали различать и точнее разграничивать ничего, мало и много, а именно самым естественным способом ведения счета по числу пальцев на руках.

Систему мы назвали десятичной, потому что ее основной численный единицей является число десять. В книге о счислении мы подробно рассказываем обо всех торийских методах элементарного и высшего счисления.

Наши ученые, изучающие распад элементов, открыли, что Тора и все планеты Рода возникли пятьсот миллионов наших единиц времени назад.

В далекой древности Тора была раскаленным шаром. Постепенно она остыла, как и все другие планеты Рода. Настало время, когда на остывшую поверхность из облачной и бурной атмосферы выпало огромное количество жидкости — воды. Прошли тысячи единиц времени, пока успокоился стихийный обмен водой между поверхностью Торы и ее атмосферой. Вода немилосердно растворяла и смывала минералы с поверхности Торы, сносила их в океаны и таким образом создавала в необъятных водных массах условия для превращения неживой материи в примитивные живые организмы.

За миллионы оборотов вокруг Торы на планете развились растения, животные, насекомые. Жизнь возникла в воде, но постепенно она перемещалась на сушу. Победили и выжили только те виды, которые приспособились к условиям. Слабые животные погибали, а лучшие из самых сильных оставляли выносливое потомство.

На вашей Маноме происходило такое же развитие живой материи. Хотя условия на Торе сильно отличаются от условий Маномы.

Атмосферная оболочка здесь вполовину тоньше. Однако она имеет такой же химический состав, только у нас она более разряженная, и поэтому дыхательные органы наших животных и мыслящих существ чрезвычайно велики. Притяжение планеты такое же, как на Бонгаве, поэтому скелет нашего тела тоньше и слабее, чем у вас.

Во время первого визита на Маному мы это хорошо поняли".

На экране закончилась последняя строка. Лебедева на мгновение задумалась, а потом обратилась к доктору Лэмару:

— Доктор, человечество Земли будет поражено, когда Академия наук опубликует этот документ. Не останется ни одного, кто усомнится в правильности материалистического мировоззрения. Теперь даже те люди, которые еще находятся в плену религиозного дурмана, освободятся от него и поверят этим удивительным доказательствам. Достижения нашей науки, ископаемые в музеях и все то богатство следов, которые ученые всего мира собирали десятилетиями как доказательства правильности диалектического материализма, усилятся и умножатся аргументами из дневника Периты и культурным наследием Торы. После этого, разве что только недоброжелатели будут сомневаться.

Лэмар подошел к системе фотоэлементов и, переворачивая страницу, ответил:

— Вы правы, коллега. Рукопись Периты и его библиотека бесспорны и неопровержимы. Нет на Земле философа, который смог бы опровергнуть это свидетельство. Но посмотрим, что пишет Перита дальше.

Все снова устремили взгляды на экран.

"Через несколько лет после того, как мы побывали на соседней планете Бонгаве, нам удалось построить новый корабль, который уже мог достичь и вашей Маномы. Технологи улучшили материал двигателей, ученые создали более совершенные навигационные приборы. Мы заменили тормозные двигатели и их топливо, так как притяжение Маномы намного опаснее.

Чтобы оторваться от Торы, так же, как и от Бонгаве, достаточно было развить скорость пять километров в секунду, но чтобы вернуться с Маномы, нужна скорость одиннадцать и две десятых километра в секунду.

Новый корабль оборудуют двигателями на ядерном топливе. Он может развить скорость до сорока километров в секунду. Для отлета с Торы хватило обычного реактивного двигателя. Из чертежей корабля вы увидите, что он имеет две двигательных системы на молекулярном и на ядерном топливе. Во время старта мы не могли рисковать, распространяя убийственное излучение, и поэтому всегда поднимались при помощи молекулярного двигателя, а в межзвездном пространстве переключались на ториевый двигатель, который повышал скорость до максимума.

Я вел корабль попеременно с Перителлой.

Время шло медленно, но мы не скучали.

В определенные часы смотрели программу, которую передавали для нас с Торы, в другое время составляли план исследования вашей Маномы. Мы ежедневно определяли, где именно находимся в космическом пространстве.

Иногда казалось, что время остановилось… Но четыре года прошли, и наступила минута, когда надо было уменьшать огромную скорость.

Как раз заканчивалась моя вахта за штурманским пультом, когда мы достигли расстояния в триста пятьдесят тысяч километров от вашей планеты.

Не знаю, как это случилось, но я заснул…

Вдруг услышал предупреждающий крик Перителлы!"

На экране появилось последнее слово перевода.

— Доктор, пожалуйста, быстрее вставьте новую страницу, — нетерпеливо попросил Олег.

— Не волнуйся! Она от нас никуда не убежит! — засмеялся Лэмар.

На экране появились новые слова диалога.

— "Что такое, дорогая моя? — спросил я.

— Посмотри, из-за Маномы показался ее спутник, а кривая нашей орбиты слишком приближается к нему, — одним духом произнесла Перителла.

— Действительно! — вырвалось у меня, и мой взгляд пробежал по всем приборам.

— Наша скорость меньше, чем притяжение сателлита. Включи двигатели! — посоветовала жена, пристегиваясь к креслу.

Я тоже торопливо пристегнулся и включил атомный реактор. Навалилась сильная тяжесть. Я немного нервничал — через минуту скорость возросла с двух километров в секунду до двух с половиной. Приборы показывали, что наша траектория выравнивается.

Выключил реактор, корабль начал по спиралевидной траектории спускаться к поверхности Маномы. Перителла отстегнула ремни кресла и пошла в библиотеку. Через минуту она вернулась с диаграммой.