Пол Андерсон - Рыцарь призраков и теней

Когда Политическому Совету понадобился способный администратор в сектор альфа Креста, лорд Чардон с таким энтузиазмом рекомендовал Десаи, что тот оказался назначен комиссаром системы Вергилия, чья колонизированная людьми планета Эней была зачинщицей беспорядков.

Может быть, поэтому-то в памяти Десаи так часто всплывали теперь мерсейцы, как ни далеки от настоящего казались те события.

В один из редких моментов праздности, перед появлением в его кабинете в Новом Риме очередного посетителя, он вспомнил свой последний разговор с Улдвиром.

Они выполняли примерно одинаковые обязанности, каждый в своей делегации, и каким-то странным образом подружились. Когда протокол, после утомительных препирательств, был наконец подписан, Десаи и Улдвир дополнили скучный официальный банкет личной встречей.

Десаи вспомнился отдельный кабинет в ресторане с примитивными движущимися картинами на стенах (нельзя же было ожидать от ресторана, предназначенного для удовлетворения гастрономических потребностей представителей различных разумных рас, еще и соответствия всем их разнообразным эстетическим идеалам), зато меню представляло собой очень изобретательное сочетание терранских и мерсейских блюд.

— Выпей еще, — предложил Улдвир, берясь за кувшин с крепким мерсейским пивом.

— Нет, спасибо, — ответил Десаи. — Я предпочитаю чай. Да и вообще, я полон уже до ватерлинии.

— До чего?.. А, я понял, хоть и не знаю этой идиомы. — Оба они свободно говорили на основном языке государства противника, поскольку голосовой аппарат у людей и мерсейцев не так уж разнился, но всегда предпочитали пользоваться каждый своим языком — Десаи англиком, а Улдвир — эрио. — Да, съел ты немало.

— Я всегда этим грешил, к сожалению, — улыбнулся Десаи. — А уж пить больше мне определенно не следует — я потеряю ясность мысли. Масса тела у меня не то, что у тебя, я не настолько емок по части алкоголя.

— Какое имеет значение, даже если ты и опьянеешь? Я так намерен напиться. Наша работа закончена. — После мимолетной паузы Улдвир добавил: — На настоящий момент.

Десаи пораженно уставился на него через стол.

Улдвир ответил ему насмешливым взглядом. Лицо мерсейца было почти человеческим, если не считать более массивного черепа и некоторых деталей — мелкой чешуи на зеленой коже, отсутствия волосяного покрова и ушных раковин. Низкий зубчатый гребень, начинаясь на макушке, тянулся вдоль спины до кончика крокодильего хвоста — части тела, придававшей устойчивость большому наклоненному вперед туловищу. Руки мерсейца тоже напоминали человеческие, но плоские когтистые задние конечности могли бы принадлежать двуногому динозавру. Улдвир был облачен в черный с серебром военный мундир и брюки; многоцветные эмблемы на мундире говорили о высоком чине и принадлежности к клану Вах Холлен. На бедре мерсейца висел бластер.

— Что тебя удивляет? — спросил он.

— Э-э… да ничего.

Одновременно Десаи подумал:

«Он сказал это без враждебности — враждебности ко мне лично. Он, как и все представители его цивилизации, не так уж тщательно выбирает слова. Просто их противостояние Терре — имеющий место факт. Ройдхунат готов к компромиссам, когда этого требует дело, но никогда не откажется от своей основополагающей идеи — того, что Империя рано или поздно должна быть уничтожена. Потому что мы — раса старая, пресыщенная, стремящаяся только к поддержанию мира, чтобы продолжать предаваться своим наслаждениям, — мы препятствие для амбиций их расы. Если только баланс сил не окажется нарушен, мы и впредь будем останавливать их где только возможно; вот они и стремятся подорвать наше могущество, вымотать нас. Но в этом нет ничего личного. Я благородный враг Улдвира, следовательно — его друг. Оказывая ему сопротивление, я придаю смысл его жизни».

Собеседник догадался об этих мыслях и хрипло засмеялся.

— Если ты предпочитаешь сегодня притвориться, что дело улажено навсегда, — пожалуйста. Я предлагаю нам обоим напиться и петь воинственные песни.

— Я не воин, — ответил Десаи.

Улдвир скептически прищурился, хотя его губы продолжали улыбаться.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нравится физическое насилие. Ведь то, чем ты занимался за столом переговоров, — это весьма эффективная военная операция.

Мерсеец снова приложился к кружке. Десаи заметил, что тот уже слегка навеселе.

— Думаю, что и следующая стадия будет носить вполне мирный характер, — продолжал Улдвир. — Силовые методы последнее время не очень-то срабатывают. Старкад, Джиханнат — нет, я предвижу, что мы попробуем что-нибудь более тонкое и с дальним прицелом. Это ведь и вашу Империю устроит, храйх ? Вы извлекли немало полезных для вашей разведки сведений из совместных действий на Талвине. — Десаи, который был хорошо об этом осведомлен, промолчал. — Теперь наша очередь.

Ненавидя себя, но выполняя долг, Десаи спросил как можно более небрежно;

— А где?

— Кто знает? — Жест мерсейца был эквивалентен пожатию плечами. — Я не сомневаюсь, да и ты, конечно, тоже, что у нас хорошая агентура, например в секторе альфы Креста. Помимо того, что там неспокойно, это близко к Сфере Ифри, а у них отношения с нами лучше, чем с Террой. — Его рука рубанула воздух. — Впрочем, я огорчаю тебя, не так ли? И к тому же всего лишь беспочвенными предположениями. Прости меня. Слушай, если тебе не нравится пиво, почему бы не заказать бренди из ягод арфа? Гарантирую первоклассное опьянение. Ты можешь считать себя мирным человеком, Чандербан, но я кое-что знаю о твоих соплеменниках — я имею в виду, людях особого рода. Как называется эта древняя книга, которую ты так часто вспоминаешь и цитируешь? Риксвей?

— Ригведа, — сказал Десаи.

— Ты говорил, в ней есть военные гимны. Ты не смог бы перевести их на англик? Вон там есть компьютерный терминал, — он показал в угол комнаты. — Ты можешь подключиться к нашему главному переводящему устройству, ведь вся официальная часть уже закончена. Мне очень хотелось бы послушать что-нибудь из ваших ритуальных песнопений, Чандербан. Такое множество традиций, творений, тайн — а жизнь так коротка…

Этот вечер запомнился Десаи надолго.

Десаи беспокойно заерзал в кресле.

Он был невысок, с темно-коричневым круглым, как луна, лицом и выпирающим животиком. К пятидесяти пяти стандартным годам в его черных волосах не появилось седины, но наметилась лысина. Уголки полных губ всегда были слегка приподняты, что в совокупности с грустными глазами придавало лицу выражение задумчивости. Как всегда, сегодня он был одет в свободную белую рубаху, брюки и туфли на размер больше, чем необходимо, — удобство он ценил.

За исключением оборудования связи и компьютерного терминала, занимавших целую стену, его кабинет был столь же непритязателен, как и одежда. Единственным предметом роскоши была великолепная голограмма вида на Маунт Ганди на его родной планете, Рамануджане. Комнату оживляли также портреты жены Десаи и их семерых детей с семьями — четверо были уже вполне самостоятельны и обитали на четырех разных мирах. Книжные полки содержали как тома законов, так и фильмокниги — справочники, поэтические сборники, исторические труды, — авторы большинства которых покинули сей мир много столетий назад. Письменный стол вовсе не отличался аккуратностью, присущей Десаи лично.