Филип Дик - Лучший друг Бога

Просто беда оказаться в таком возрасте, — задумался он. — Ты идеализируешь всю женщину, ее личность, ее индивидуальность… но в мои годы все останавливается на том, насколько хороша она в постели, — и ничего не поделаешь. Я буду обожать ее, изнурять ее, учить ее немногому, чего она еще не знает о сексуальных отношениях — хотя она уже и „видала виды“, — что ей еще и не снилось. К примеру, она может быть моей маленькой рыбкой. И когда она обучится всему этому, все проделает, она запомнит это на всю жизнь. Ее будут преследовать воспоминания… и где-то в глубине души она будет тосковать: это было бы так приятно. Посмотрим, что сделает Ник Эпплтон, или Дэнни Стронг, или кто-то еще, кто получит ее после меня, чтобы удовлетворить ее. И ведь она не сможет заставить себя рассказать ему, в чем же, собственно, дело».

Он усмехнулся.

— Господин Председатель Совета, — обратился к нему генерал Гефеле, — есть новости от моего помощника. — Тот наклонился к генералу, шепча ему что-то на ухо. — Сожалею, но вынужден сообщить: сигнал на сорока метрах возобновился.

— Ничего не поделаешь, — стоически произнес Грэм. — Я знал, что они вернутся наружу; они бы не стали туда входить, если бы не были уверены, что смогут справиться… а «Барсук» не сможет. — Он с трудом заставил себя сесть, а затем вытянул массивную ногу и принял уже стоячее положение. — Мой купальный халат, — потребовал он, озираясь.

— Вот он, сэр, — сказала Камелия Граймс; она держала халат, пока Грэм не влез в него. — Теперь шлепанцы.

— Они у вас под самыми ногами, — холодно заметил генерал Гефеле. И подумал: «Не нужен ли тебе кто-то, чтобы одеть их, Председатель Совета? Ты просто гигантский гриб, который приходится обслуживать денно и нощно, который валяется в постели, как болезненный ребенок, отлынивающий от школы, избегающий реальности взросления. И это наш правитель! Тот, на ком в первую очередь лежит ответственность за остановку вторжения!»

— Вы все время забываете, — глядя ему в лицо, процедил Грэм, — что я телепат. Если бы вы сказали вслух то, что подумали, вас поставили бы перед отделением с газовыми гранатами. И вы это знаете. — Он разозлился по-настоящему, хотя мысли сами по себе редко выводили его из себя. Но теперь все зашло слишком далеко. — Хотите голосования? — спросил он, махая им рукой — всей избранной ассамблее Чрезвычайного Комитета Общественной Безопасности с добавлением двух высших военных советников.

— Голосования? — переспросил Дюк Бострих, привычным жестом приглаживая свою изысканную серебряную шевелюру. — По какому поводу?

Фред Райнер, министр внутренних дел, ядовито произнес:

— По поводу отставки мистера Грэма с поста Председателя Совета; при этом кто-то из нас, сидящих в этой комнате, займет его место. — Он широко улыбнулся, думая: «Им все надо читать по слогам, как детям. Ведь это наш шанс избавиться от жирного старого дурака; пусть он проведет весь остаток жизни, улаживая свои запутанные личные дела… например, только что возникшее — с этой девчонкой Бойер».

— Я хотел бы голосования, — после, некоторой паузы произнес Грэм. Во время этой паузы он прислушался к различным их мыслям и понял, что получит поддержку; так что был не слишком обеспокоен. — Давайте, — потребовал он, — голосуйте!

— Он прочитал наши мысли, — сказал Райнер, — и уже знает результат.

— Возможно, он блефует, — заметила Мэри Скаурби, министр сельского хозяйства. — Он прочитал наши мысли и знает, что мы его низложим, — а мы так и сделаем.

— Итак, — сказала Камелия Граймс, — в конце концов, мы должны голосовать.

Поднятием рук они провели голосование, получив четыре голоса за отставку Грэма и шесть — против.

— Елки-палки, старичок, — уничтожающим тоном сказал Грэм Фреду Райнеру. — Поищи себе девчонку; коль с девчонкой ты не сладишь, получи седого дядю.

— А «седой дядя», — уточнил Райнер, — это вы.

Запрокинув голову, Уиллис Грэм прямо завыл от радости. Затем, сунув ноги в шлепанцы, он зашаркал к главным дверям комнаты.

— Господин Председатель Совета, — быстро выговорил генерал Гефеле, — нам, возможно, удастся войти в контакт с «Динозавром» и получить некоторое представление о тех требованиях, которые Провони собирается предъявить, а также узнать, насколько его инопланетные подручные способны…

— Я поговорю с вами после, — перебил Грэм, открывая дверь. Затем он помедлил и пробормотал — не то обращаясь к ним, не то к себе: — Порвите ваши прошения, генералы. У меня было кратковременное расстройство; это ерунда, — «А вот до тебя, Фред Райнер, — подумал он, — до тебя-то я доберусь, двухпиковый ублюдок. Я еще увижу, как тебя прикончат за то, что ты подумал обо мне».

На третьем уровне Уиллис Грэм в пижаме, купальном халате и шлепанцах медленно дотащился до стола своей секретарши степени секретности А — ранга, позволявшего ей быть посвященной в его личные проблемы и занятия и иметь с ними дело. Одно время Маргарет Плоу была любовницей Грэма… тогда ей было восемнадцать. «А посмотреть на нее теперь, — сказал он себе, — в ее сорок с хвостиком». Энергия, огонь исчезли; осталась только искусная оживленная маска.

Стены ее кабинета были непроницаемыми. Никто не мог наблюдать за их беседой. «Разве что, — подумал он, — проходящий мимо телепат смог бы что-нибудь уловить». Но они уже научились не обращать внимания.

— Вы разыскали четырех ВП? — спросил он у мисс Плоу.

— Они держат ее в соседней комнате. Одного из них она укусила.

— Что же он сделал в ответ?

— Он врезал ей так, что она пролетела полкомнаты, и это, похоже, несколько ее отрезвило. Она была… ну, настоящим диким животным — без преувеличения. Как будто думала, что ее собираются прикончить.

— Пойду поговорю с ней, — сказал он и прошел через кабинет в соседнюю комнату.

И там стояла она, в глазах ненависть и страх, как у загнанного в ловушку хищника… «Ястребиные глаза, — подумал Грэм, — в которые лучше никогда не заглядывать. Я еще раньше это узнал, — размышлял он, — никогда не заглядывай в глаза ястреба или орла. Потому что тогда ты уже не сможешь забыть ту ненависть, которую там увидел… и ту страстную, ненасытную потребность в свободе, потребность летать. И — Боже мой — эти огромные высоты. Эти смертоносные броски на добычу — кролика, охваченного паническим ужасом, — таковы мы, остальные. Забавная картина: орел в плену у четырех кроликов».

Впрочем, ВП были далеко не кроликами. Он обратил внимание на хватку, которой они ее держали, — где они держали ее и как. Она не могла шевельнуться. И они выдержат дольше, чем она.

— Я мог бы приказать снова транквилизировать вас, — примирительно сказал Грэм. — Но я знаю, как вам это не нравится.