Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

— Мы допросим этих двоих более тщательно, — сказал Хелльстром. — Возможно, они расскажут нам об этом Агентстве.

— Вы полагаете, есть смысл схватить их? — спросил Старый Харви.

— Думаю, что это необходимо.

— Возможно, сначала следует рассмотреть и другие варианты.

— Что ты предлагаешь? — спросил Хелльстром.

— Осторожное наведение справок нашими людьми на Востоке, пока мы будем водить за нос этих Чужаков.

Почему бы нам не пригласить их сюда и не позволить понаблюдать за внешней стороной нашей деятельности. Они, конечно, не смогут доказать, что мы виновны в исчезновении их людей.

— Мы не можем знать этого наверняка, — возразил Хелльстром.

— Но ведь тогда их реакция была бы иной — если бы они знали об этом.

— Они знают, — заметил Хелльстром. — И не знают лишь как и почему. И теперь, сколько бы мы ни хватали и ни прятали людей, это их не удержит. Они будут наседать на нас, тревожить, как муравьи, копошащиеся в трупе. Да, мы должны водить их за нос, но в то же самое время нам нужно и вывести их из равновесия. Я проинформирую наших людей во Внешнем мире, но по-прежнему буду настаивать, чтобы действия все осуществлялись с крайней сдержанностью и осторожностью. Лучше пожертвовать Ульем, чем потерять все.

— При принятии решений, пожалуйста, помни о моих возражениях, — сказал Старый Харви.

— Я запомнил их и буду их учитывать.

— Они, конечно, пришлют других, — заметил Старый Харви.

— Не спорю.

— И каждая новая группа, вероятно, будет более опытная, Нильс.

— В этом нет никаких сомнений. Но больший профессионализм, как мы знаем на примере наших специалистов, сужает обзор. Сомневаюсь, что в этих первых попытках участвовали представители ядра этого Агентства, желающие знать о нас. Однако скоро они пошлют кого-то, кому будет известно все о тех, кто рыщет в окрестностях и сует нос в наши дела.

Неуверенность Харви свидетельствовала о том, что он еще не рассматривал этой возможности. Он произнес:

— Ты попытаешься захватить одного из них и заставить его работать на нас?

— Мы должны попытаться.

— Это опасная игра, Нильс.

— Обстоятельства диктуют правила игры.

— Не согласен еще в большей степени, — заметил Старый Харви. — Я жил во Внешнем мире, Нильс, и я знаю их. Твой путь чрезвычайно опасен.

— А ты можешь предложить альтернативу с меньшим потенциальным риском? — поинтересовался Хелльстром. — Прежде чем ответить, хорошенько обдумай все. Ты должен продумать все возможные последствия из той цепочки событий, которые будут вызваны нашими сегодняшними действиями. Мы ошиблись с Портером. Мы полагали, что он один из Чужаков, которых мы захватывали раньше и отправляли в чаны. Но мудрость главы службы прочесывания заставила меня обратить на этого пленника более пристальное внимание. Это была лишь моя ошибка, по последствия касаются всех нас. И мои собственные сожаления не на йоту не изменят ситуацию. Весь вопрос усложняется еще и тем, что мы не можем стереть все следы, оставленные Портером по пути к нам. Мы могли раньше делать это без всяких исключений. Наши предыдущие успехи притупили мою бдительность. Долгая череда успехов не служит гарантией принятия правильных решений. Я знал об этом, но все равно ошибся. Я не буду возражать против моего смещения, но не изменю прежнего решения о нынешних действиях, действиях, которые основываются и на признании прошлой ошибки.

— Нильс, я не говорил о смещении…

— Тогда подчиняйтесь моим приказаниям, — произнес Хелльстром. — Хотя я мужского пола, но я руковожу Ульем по желанию праматери. Она признала важность своего выбора, и, более того, до сих пор реальные события почти не расходятся с ее предсказаниями. При радарном обследовании этой женщины и машины проверьте, не беременна ли она.

Старый Харви понимающе кивнул.

— Я помню о необходимости притока повой крови. Твое замечание будет учтено.

Хелльстром отключил связь, и лицо Старого Харви исчезло с экрана. Он мог быть очень старым, с несколько притупленным жизнью во Внешнем мире сознанием Улья, но он умел справляться со своими внутренними страхами. В этом отношении он заслуживал полного доверия, большего, чем большинство людей Внешнего мира, воспитанных в условиях сильных ограничений, свойственных „диким обществам“, как их называли в Улье. Старый Харви был хорошим работником.

Хелльстром вздохнул от осознания ноши, взваленной ему на плечи: он руководил почти пятидесятью тысячами работниками Улья. Некоторое время он вслушивался в себя, проверяя ощущение, что в Улье все в порядке. Он ощущал его, как ровное гудение пчел, собирающих нектар в жаркий полдень, и этот успокоительный покой иногда был необходим ему для восстановления сил. Но на этот раз подобное успокоение не ощущалось. Хелльстром ощутил, как тревога передавалась по Улью вместе с его командами и, как бумеранг, возвращалась назад к нему. Не все было в порядке.

Улей нес в себе печать осторожности, как и каждый его обитатель. Он имел свою долю врожденной осторожности, заботливо отрегулированной праматерью и теми, кого она выбрала ему в воспитатели. Сперва Хелльстром возражал против производства документальных фильмов. Слишком близко к дому. Но ульевый афоризм: „Кто может знать о насекомых больше, чем рожденные в Улье?“ — оказался сильнее его возражений, и в конце концов он даже сам проникся духом кинобизнеса. Улью всегда требовался этот символ силы — деньги. Фильмы изрядно пополняли их счета в швейцарских банках, а эти деньги уже тратились на ресурсы Внешнего мира, в которых нуждался Улей — алмазы для буров, например. Непохожий на дикие общества, Улей тем не менее искал гармонию с окружающей средой, сотрудничая таким образом, чтобы покупать для себя услуги. Конечно, та глубокая внутренняя связь, которая всегда поддерживала Улей в прошлом, поможет им и сейчас. „Фильмы — не ошибка!“ — говорил он себе. В этом было даже что-то поэтически забавное: испугать Чужаков, показывать им реальность через фильмы о различных популяциях насекомых, в то время как иная, более глубокая реальность взойдет на дрожжах страха, который она же и взрастила.

Хелльстром напомнил себе строки, на внесении которых в сценарий их последнего фильма он настоял: „В совершенном обществе нет места ни эмоциям, ни жалости — жизненное пространство не может быть истрачено на потерявших свою полезность“.

Однако теперь, после нового вторжения Чужаков, Хелльстром подумал о пчелином волке, чьи хищнические набеги в Улей должны отражаться всеми имеющимися в распоряжении силами. В кооперативном обществе судьба каждого может оказаться судьбой всех.

„Я должен немедленно подняться наверх, — сказал он самому себе. — Я должен быть в центре всех событий и лично принимать решения по защите Улья“.