Вадим Астанин - Земля, и всё остальное — по списку

— Корсо, Сизов, — перебил их разговор Волхово. — Я вам случайно не мешаю? — вкрадчиво осведомился он.

— Никак нет, господин руководитель полётов, — вдруг браво вскинулся Корсо. — Обсуждаем ваше выступление.

— Да неужели? — сказал Волхово, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень изумления. — Знаете, меня это успокаивает. В таком случае, думаю, вам не составит особого труда повторить то, о чем я говорил последние две минуты. Итак. Капитан Корсо. Я слушаю.

Корсо обескураженно молчал.

— Сизов? Не стесняйтесь, Геннадий Александрович. Смелее…

— Простите, Аксель Рудольфович, я прослушал, — честно признался Сизов.

— Присаживайтесь, Геннадий Александрович, — любезно предложил Волхово, — надеюсь, вам стало стыдно.

— Ещё как, — сказал Сизов. Волхово страдальчески сморщился. В зале раздались приглушённые смешки.

— Мои слова относятся ко всем, — возвысил голос Волхово, — Предполётный инструктаж, господа, мероприятие достаточно важное и серьёзное, чтобы относиться к нему с той лёгкостью и необязательностью, которую я вынужден здесь наблюдать. Без особого восторга, надо вам признаться. Стыдно, господа.

— Простите нас, Аксель Рудольфович, — приложив ладонь к сердцу, сказал Дмитрий Остапенко, — обещаю, больше такое не повториться.

— В самом деле, Дмитрий Владиленович, — сказал Волхово, — проследите, пожалуйста, за порядком.

— Всенепременно, — с угрозой пообещал Остапенко и показал Корсо увесистый кулак.

Зал ответил Остапенко дружным здоровым смехом, и даже Аксель Рудольфович удостоил всех милостивой улыбкой. После чего крепко ухватился за кормило власти и направил разболтавшееся собрание в нужное ему русло.

Раздевалка была пуста, обширна и отделена от душевой овальной полупрозрачной крышкой, отлитой из прочного космического стекла. Крышка эта плотно прилегала к краю вырезанного в стене люка и запиралась внушительным замковым механизмом.

Крышка, замок и лента уплотнителя были сняты безвестными любителями старины со списанного рудовоза и поставлены взамен обычной остеклённой двери. Огромная дверная рукоять за годы службы была отполирована до блеска прикосновениями тысяч и тысяч ладоней. На крышке вполне различалась надпись «RESERVE EXIT L-4», что с потрохами выдавало национальную принадлежность отправленного на свалку ветерана.

Когда-то рудовоз принадлежал Северо-Американскому Внеземному Горнодобывающему Консорциуму, разрабатывавшему по концессии залежи редких и тяжёлых металлов на планетах и спутниках, исключённых из Перечня ре-формируемых небесных тел. Консорциум был создан тщанием группы анонимных инвесторов-концессионеров, обладавших немыслимым капиталом и немалым лоббистским влиянием, позволившим им без особых усилий и в короткие сроки захватить монопольное положение на сырьевом рынке и удерживать его вплоть до утраты Землёй формального лидерства в созданном Содружестве Обитаемых Миров, реорганизованном впоследствии в I Галактическую Федерацию.

Захиревший монополист, распродав на аукционах движимое и недвижимое имущество, окончательно и бесповоротно превратился в скупой факт, запечатлённый в анналах истории, а его корабли ещё долго использовались на различных маршрутах, принося изрядную прибыль своим новоиспечённым владельцам, прежде чем оказались на свалке, среди ржавых груд металлолома, предназначенного на переплавку. Установка крышки сопровождалась шумным скандалом, немало позабавившим космодромную общественность.

Неизвестные ревнители древностей, по устоявшейся легенде, шутники-пилоты, сговорившиеся с некоторыми молодыми техниками, ночью, стараясь не слишком шуметь, профессионально применяя автоген, высокоскоростную циркульную пилу, аппарат лазерной сварки, быстро застывающий герметик и шлифовальную машинку ловко заменили пластиковый дверной короб на корабельный люк, разом придав душевой неповторимый и ласкающий взор матерых космоплавателей флотский вид.

Сложнее было замести следы преступного деяния, но дружная команда заговорщиков применила хитроумную маскировку: выдав себя за бригаду грузчиков, она вынесла оставшийся после великолепно проведённой операции строительный мусор и без остатка изничтожила его в утилизаторе.

Шутники были особенно в ударе: требовательно покрикивали на не уступающих им дорогу, по пути к утилизатору разругались с возникшим будто ниоткуда завхозом, пожелавшим немедля выяснить, что здесь происходит и кто дал разрешение на проведение ремонтных работ не уведомив предварительно ответственное лицо, отвечающее за учтённое имущество, вслед за тем помирились с ним и даже задружились, прозрачно намекнув на соответствующую случаю компенсацию, да так, что довольный завхоз шёл впереди изнемогающих от смеха работничков, предупредительно открывая и придерживая двери.

В накопительной у камеры утилизатора по обоюдному согласию сторон завхозом была составлена ведомость списания: всё честь по чести: порядковый номер, наименования списываемого имущества, количество цифрами, количество прописью, общее количество, подписи пребывающих при утилизации лиц. Довольный завхоз получил причитающуюся ему награду, не менее довольные заговорщики отправились обмывать, в прямом смысле этого слова, новинку.

Скандал разразился через полторы недели, когда административно-хозяйственная часть затеяла внеплановую инвентаризацию материальных ценностей, подлежащих обязательному учёту и не досчиталась дверного пакета за таким-то номером, на месте которого находилось чёрт-знает что, абсолютно без каких-либо документов, неучтённое и оттого по факту не существующее, с какой-то подозрительной и скажем прямо, предосудительной и неуместной для душевой надписью.

Разбирательство тянулось неделю: завхоз ругался, брызгал слюной и потрясал перед шалеющими от праведного напора обманутой завхозовой души хозяйственниками вещественным доказательством — собственноручно написанной ведомостью, объяснялся, обвинял и обличал, заблаговременно каялся, ревностно участвовал в опознании, выявляя злоумышленников.

О происшествие было доложено начальнику Дистанции пути. Начальник Дистанции пути спустился в раздевалку, долго стоял перед люком, подержался за рукоять, провёл ладонью по выпуклой поверхности стекла. Глаза его ностальгически затуманились, начальник Дистанции пути вспоминал. Вспоминал свою боевую юность, кадетские будни, стажировку на внутренних линиях Солнечной Системы, работу в Каботажной Флотилии Земли, Космическую академию, капитанство в Дальстрое, командование эскадрой десантных рейдеров Службы Космической Разведки, Силлурианский инцидент, строгий карантин на Сенсоре, отставку из СКР и переход в Гражданский Флот на административную работу.