Пол Андерсон - Странник. Зима Мира

— Я все еще не могу понять этого, — признался маршал. — Зачем тратить время и деньги на создание искусственных условий, которые так никогда и не встретятся в реальной жизни?

— Таковы научные методы, — ответил Хейм, спросив себя, на каком элементарном уровне ему нужно будет начать свои объяснения. Как можно быть таким глупым и занимать положение маршала? — Чтобы определить причинные связи, ученый должен последовательно осуществлять эксперименты, в которых он изменяет один лишь фактор, следит за результатами… и, конечно, одновременно проводит контрольные эксперименты. Исходя из этих данных, он выстраивает сходные отношения в реальном мире. С помощью теоретических анализов наблюдаемых фактов он может предвидеть новые явления, и если эти явления подтверждаются в ходе дальнейших наблюдений, теория, по всей видимости, — хотя никогда нельзя быть уверенным — оказывается верной, ее можно применить для понимания и контролирования событий уже и реального мира. — Поневоле Хейм разошелся вовсю. В конце концов, этому он посвятил всю свою жизнь.

— Гм-м! — Горам посмотрел в визиоскоп. Шлюпка проносилась над широкой равниной, желтой от созревающего зерна. По этому огромному пространству были разбросаны несколько примитивных деревень, домики, построенные из кирпича, камня и дерева, остатки рассвета цивилизации.

— Планета кажется вполне отсталой, — проворчал Горам с сомнением.

— Да, — горячо откликнулся Хейм. — Уверяю вас, так оно и есть.

— Что ж — это утверждаете вы… — Горам, похоже, совсем не был уверен в том, что говорил Хейм. — Вернемся к нашему делу.

— Первые исследователи культуры были поражены сходством развития различных цивилизаций: человечество как бы проходит по одному и тому же неизбежному пути. В некоторой степени это правильно: одно ведет к другому. Растет количество столкновений культур, еще более жестоких войн, усиливаются древние страхи и опасения, экономические катастрофы увеличивают разруху. Наконец, и обычно это происходит, не подчиняясь законам здравого смысла и без особой охоты, одна нация подчиняет все остальные для собственной защиты и основания «универсального государства», что останавливает в какой-то степени опустошение, но постепенно оно приходит в упадок и рушится от собственной слабости или под влиянием захватчиков извне. Именно это в целом и случилось с человечеством, когда оно распространилось по Галактике, — только тогда еще более ужасающие ресурсы войны были целиком направлены на разрушение цивилизации. Затем власть в свои руки взяла Солнечная Империя, и она существует неизмеримо дольше, чем большинство предыдущих универсальных государств, потому что ее правители знают в достаточной степени психологию масс, чтобы осуществлять необходимый контроль над своими сотнями тысяч планетарных систем.

Океан покачивался под шлюпкой, серо-зеленый, и на бесконечном горизонте виднелась белая полоса.

— Поверните на северо-восток, — попросил Хейм. — Самый большой город этой планеты находится в той стороне, на огромном острове.

— Хорошо. Город — хорошее место для наблюдения за людьми. Мы можем проникнуть в него инкогнито?

— Разумеется. Я вполне достаточно знаю язык, чтобы сойти за путешественника из какой-нибудь другой части этого мира. Между континентами существует множество связей. Жители городов — вполне коспомолитичны.

— Что ж… продолжим. Вы все еще не объяснили, зачем нужна вся эта секретность.

— Я уже подхожу к подоплеке этого, — произнес Хейм, не в силах сдержать всю охватившую его скуку в своем голосе. «Могу ли я по-настоящему поговорить с этим идиотом? И может ли кто-нибудь вообще? Объяснять обезьяне…» — На самом деле все очень просто. Наша военная мощь сдерживает варваров и захватчиков из Магеллан, и у нас остается еще достаточно сил для поддержания порядка среди трехсот триллионов граждан.

— И все-таки психотехнология — это примитив. При таких огромных масштабах она может справляться только с самыми простейшими возникаемыми ситуациями. И мы можем только и всего, что поддерживать устойчивость Империи. У нас хватает проблем с поддержанием промышленности и коммерции на одном постоянном уровне. Если мы разрешим свободное изобретательство и прогресс, то каждый год нас будут ждать промышленные революции. Наша тщательно разработанная техника управления станет устаревшей; настанет экономическая анархия, разразятся конфликты, страдания, отдельные индивидуумы поднимутся на борьбу с существующим общественным устройством, угрожая координирующей работе властей и отбрасывая назад обе стороны, а наши враги будут лишь следить за этим мгновением нестабильности.

Это только один пример. И его можно применить для любой области. Наука, философия — мы можем контролировать известные религии, воздействуя в безопасных направлениях, — но новая религия содержит в себе неизвестные элементы — и вот уже миллиарды фанатиков ринулись воевать… Нет! Нам придется поддерживать статус-кво, как мы его понимаем, слишком уж великой может оказаться цена неконтролируемого прогресса неизвестности.

— Империя на самом деле существует, чтобы упростить психотехнические проблемы координаторской деятельности. Поддержание постоянного населения… хорошо еще, что нам не нужно беспокоиться в отношении контроля триллионов рождающихся детей — нет новых земель. Стабильная промышленность, консервативная физическая наука, государственная религия, тоталитарный контроль, осуществляемый в течение всей жизни… хорошо еще, что мы точно знаем, с чем мы имеем дело, и нашим решениям подчиняются… представьте себе ситуацию, когда в Галактике триста триллионов людей вольны делать все, что им вздумается! — Хейм пожал плечами. — Стоит ли продолжать? Вы знаете так же хорошо, как и я, что Империя — единственный ответ на проблему выживания… не идеальный ответ, но это самое лучшее, что у нас есть.

— Ха! — Выражение лица Горама было торжествующим.

— И вы хотите сделать этот мир непредсказуемых гениев свободным!

— Если бы хоть на мгновение думал, что существует хотя бы какая-нибудь угроза превращения этих людей в разрушающий фактор, я первым предложил бы стерилизацию, — ответил Хейм. — В конце концов, я тоже хочу жить. Но нет оснований для страхов. Вместо этого — надежда.

— Какая еще надежда? — фыркнула Горам. — Лично я, между прочим, не могу понять, чего вы хотите. В течение грех тысяч лет мы сохраняем в людях удовлетворение. И кому нужно изменять это?

Хейм погасил свой гнев.

— Если не считать того, что удовлетворение подобно смерти, — произнес он, — история показывает, что универсальные государства не сохраняются вечно. Рано или поздно, но мы столкнемся лицом к лицу с чем-нибудь, что переборет нас. Если только мы сами не эволюционируем. Но безопасная эволюция возможна лишь тогда, когда мы в достаточной мере познали психотехническую науку, чтобы поддерживать процессы в мире и порядке, когда наша наука в самом деле качественна. Станции, особенно Семнадцатая, дают нам информацию, которая нужна нам для развития подобной науки.