Пол Андерсон - Странник. Зима Мира

Впрочем, местность, по которой они скакали, больше напоминала тайгу: пересеченная, большей частью открытая, и повсюду вокруг — синие длинные тени, бросаемые рощицами приземистых сосен, березок, на которых сверкали лишь превратившиеся в ледышки веточки, качающиеся ивы. Фиолетовый цвет неба на востоке, где уже появились первые звезды, плавно переходил через бледность зенита и прозрачную зелень на западе к кровавому диску у самого горизонта. Над головой в гнездах каркали вороны. Еще выше, сверкая крыльями, парил ястреб. Справа и слева от всадников вспархивали куропатки. Из густого черничника вылетел фазан во всем своем великолепии. На склоне южного гребня слева от всадников несколько сотен перемешавшихся между собой диких животных: степные олени, кони, карликовые бизоны и еще какие-то парнокопытные с круто изогнутыми рогами, неизвестные путникам, ковыряли копытами мох, пытаясь добраться до остатков травы. Время от времени раздавался лай дикой собаки, и в ответ — вой койота. Эта богатая земля принадлежала жителям Гервара.

Двое из мужчин были из местных, родом из Рогавики — широкоплечие, высокорослые, длинноногие (шпоры низко вонзались в лохматые бока их маленьких пони), у них была светлая кожа, удлиненные головы, широкое лицо и короткий нос, раскосые глаза. Вышло так, что они одеты были тоже одинаково: рубахи и брюки из оленьей кожи, отделанные бахромой и украшенные высушенными иглами дикобраза, мягкие полусапожки, меховые плащи с капюшонами. У каждого было два ножа: один, с массивным лезвием, использовался для разрезания, а второй, с узким, — для метания; копья, топорик, лук, колчан и лассо. Все это крепилось к седлам. У Жано волосы — рыжие и заплетенные на затылке в косичку, а каштановые волосы Кириана опускались до самых плеч. Ни у кого из них (им было всего семнадцать и восемнадцать лет) еще по-настоящему не росла борода, поэтому они были чисто выбритыми. Жано — старший сын Доньи, Кириан — ее последний муж.

Третьим был Касиру, бывший вор, мошенник и головорез, теперь же первый заместитель главы Братства Рэттлбоун, ввиду чего ставший главарем всех воров, мошенников и головорезов. У него было некрасивое лицо желтого цвета, черные глаза, обычные в Арваннете. В свои пятьдесят лет он был невысокого роста, сухопар, с резкими чертами лица. Волосы были аккуратно подстрижены над ушами, и он стал отпускать бороду и усы после того, как их тронула седина. Несколько выдававшихся вперед зубов стучали от холода. Его легкая туника, штаны и туфли были бы уместны на юге, но — не здесь. Он кутался в накидку, которую ему дали на время, и грязно ругался. Ножны рапиры торчали из-под накидки, словно обледеневший на морозе хвост.

Жано и Кириан должны были проводить его в Аулхонт как можно быстрее: курьер сообщил Донье, что он уже отправился в Фальд на лошади — поэтому они не могли охотиться во время всего пути, довольствуясь сушеным мясом, медом и сухофруктам, запасенными в мешках, которые тащил один пони. Второй вез палатку (нельзя же ожидать, что горожанин сможет провести ночь на холодной земле). На третьем были вещи Касиру. Четвертый пони, ничем не нагруженный, подменял остальных и был про запас на случай непредвиденного происшествия. Конечно, при других обстоятельствах они не взяли бы запасную лошадь, но горожанин не может путешествовать с такой же скоростью, как уроженец Рогавики.

Трижды в этот день они видели дымок, струившийся из дымоходов каких-то домов, и Касиру спрашивал, не туда ли они держат путь, но его проводники отвечали коротким «нет». Трудно поддерживать беседу, когда едва знаешь чей-то язык, а твой собеседник совсем не знает твоего. В основном они пытались изъясняться на рахидианском, на котором Касиру говорил бегло, а они изучили его достаточно, чтобы торговать или сражаться. Они смогли объяснить Касиру, что в этих местах живут члены Братства Доньи — это был лучший эквивалент слова gorozdy, который они смогли подобрать для самого большого неформального объединения нескольких семей в Герваре. Касиру и раньше думал, что этот союз подчиняется ей, хотя каким именно способом она правит здесь, он не до конца понимал.

Наконец всадники достигли вершины какого-то гребня. Жано показал рукой вперед:

— Там! — Улыбнувшись, он вонзил шпоры в бока своего мустанга и ринулся галопом вниз. Кириан рысцой направился вслед за ним, увлекая за собой пони гостя и лошадей с поклажей.

Касиру внимательно вглядывался вперед. Долина уже погрузилась в сумерки. Холм, по которому они спускались, изгибался и поднимался справа, пока не превращался в огромную отвесную грубую стену на севере. Несомненно, там под толщей земли покоился древний город…

Да, действительно, ему показалось, что он различает среди деревьев и кустов следы раскопок. На западе и юге земля была более ровной, только река Сталльон рассекала долину, и густая растительность из вечнозеленых растений по ее берегам служила преградой дующим ветрам.

С холма Касиру смотрел на мили и мили снега — серебристо-серого, окрашенного в розовое лучами заходящего солнца за замерзшей рекой. Он перевел свой взгляд еще ниже. И увидел там место, которое было целью их путешествия и в котором он надеялся найти убежище от проклятого завывающего ветра.

Снаружи здания почти полностью были скрыты молодой березовой порослью. Сами здания образовывали широкий прямоугольник, вымощенный булыжником. Касиру показалось, что он различает амбар, коптильню, мастерскую, конюшню, псарни, хлев для трех видов животных, которых приручили местные жители. Строения были сложены из неотесанных бревен, крыши обложены дерном, но на вид все казалось сделанным добротно. Внутри располагались жилые дома, длинные и широкие, хотя и не такие высокие: большая часть их располагалась под землей, и были видны окна лишь верхнего этажа. Из двух дымоходов валил дым. На южной стороне сквозь стекло виднелись очертания огромного черного коллектора солнечной энергии, изготовленного в Арваннете. А посреди двора торчал остов ветряной мельницы, сделанной в Рахиде.

Собаки, похожие на своих хозяев: такие же высокие, сухопарые и светлой масти, — с лаем бросились им навстречу, то ли приветствуя, то ли нападая. Воздух белым паром вырывался из их пастей с клыками и инеем оседал на мордах. Жано успокоил собак. Потом открылась дверь — слуховое окно, выдвигавшееся из дома. Прибывших приветствовал какой-то мужчина, черный на фоне желтого света.

Он провел их по лестнице в гардеробную, а потом — в главную комнату. Деревянные полы, устеленные шкурами животных или какими-то нездешними тканями, создавали уют. Здесь имелись внутренние перегородки, которые можно было раздвигать, — украшенные причудливой резьбой и грубо раскрашенные. В самой большой комнате, сверкая на побеленных глиняных стенах среди специально стилизованных фресок, изображавших животных, растения и силы природы, висело оружие. На полках стояли сотни книг. Приятное тепло шло от рахидианской печки, выложенной плиткой, которая была изящно расписана. Масляные лампы в двенадцати торшерах, привезенные с юга, давали свет. Среди гроздей фруктов и зелени, висевших под потолком, располагались и цветочные саше, наполнявшие воздух приятным ароматом. Когда путники вошли, одна девушка отложила в сторону музыкальный инструмент с кривой спинкой, на котором она только что аккомпанировала своей песне. Последние ноты этой грустной мелодии, казалось, все звучали.