Пол Андерсон - Странник. Зима Мира

…Могилы не имели никаких отличительных знаков, если не считать того, что они были свежими. Если можно было доверять мнению путешественников, такие смешанные захоронения совершались без особых обрядов. Если у жителей Аулхонта и были таковые, то Никкитэй совершила их в тот час, когда она была одна на кладбище.

Потом, когда она вернулась к Джоссереку, она пребывала в веселом настроении.

«После Собрания Земель я отправлюсь домой, — снова пообещал он сам себе, — и буду жить среди таких же, как я, людей».

Грозовая Котловина, где всегда собирались кланы, располагалась в четырехстах милях вниз от Тропы Солнечных Псов. Джоссерек хотел, чтобы их отряд из двадцати человек поскорее отправился туда, но Донья возразила ему: спешка бессмысленна, потому что жителям дальних районов понадобится много времени на дорогу, как бы быстро ни скакали гонцы.

— Не трать понапрасну свои силы, просто наслаждайся прелестями лета, — добавила она. — Возможно, это наше последнее лето.

Она скакала перед ним, солнечный свет отражался от ее волос. «Что ж, я не смогу быстро забыть тебя, даже если покину», — подумал Джоссерек. Путешествие длилось уже месяц — он охотился, рыбачил, тренировался по пути для поддержания формы, выполнял работы по лагерю, после чего у костра пил сухую острую медовуху, пока в висках не начинала стучать кровь, слушал легенды и истории, песни и шутки, обменивался идеями — хотя никогда не делился своими самыми сокровенными мечтами — и, наконец, удалялся с Никкитэй в палатку, в которой они жили теперь вдвоем.

Он многое узнал о северянах, и ему показывали не только то, что видели путешественники, пересекавшие всю эту землю с востока и на запад из одного конца Андалина к другому или же осторожно двигавшиеся на юг, где начиналась цивилизация, либо храбро на север, находившийся в плену ледников, он не только участвовал в первобытных охотах и ослепительных пиршествах, но и мог лицезреть обряды, которые порою были слишком утонченными для чужеземца, вроде него, чтобы по достоинству оценить их, и общественный порядок, который все больше и больше приводил его в замешательство.

Что же касается знаний и навыков, то он уже заметил, что большинство северян были грамотны. Кое-кто писал и даже публиковал свои книги. Многие благодаря существовавшей почтовой службе переписывались, и эта служба функционировала вполне нормально, хотя гонцы для нее собирались из добровольцев — всегда можно было найти человека, который согласен был донести чье-либо послание по месту назначения. Широко использовались простые телескопы, микроскопы, компасы, хронометры и другие приборы. В основном, они приобретались за рубежом, хотя в последнее время появились и местные разработки. Медицина тоже была на достаточно хорошем уровне, особенно лечение ран. А поскольку жителей было немного, да и жили они на открытом воздухе, заболевания среди них были редки. Развиты были зоология и ботаника; в сверхъестественные силы мало кто верил, а когда он упоминал об эволюции, все понимали, о чем идет речь. Металлургия была развита просто великолепно, так же, как и процессы получения волокон и тканей из природных материалов. Для этого требовалось много разнообразных химических веществ, которые в основном привозились с юга. Не только стоянки, то и любой зимний сад становился ремесленным центром.

Лето было не простым сезоном кочевий и охоты. В это время многие занимались искусствами. Из удивительного разнообразия музыкальных инструментов каждый выбирал один или два, на которых и играл. Графика, резьба по дереву и кости, изготовление украшений, хотя и отличались своеобразием, но по своему уровню не уступали тем, что Джоссерек видел в других странах, и возможно, песенное, танцевальное и драматическое искусство даже превосходили те, что были у других народов. Когда его отряд останавливался в каком-нибудь лагере, для них устраивались представления, часто оперные или балетные, они, бывало, продолжались по несколько часов кряду и приводили его в искреннее восхищение, пусть он даже мало что понимал в происходящем на сцене.

Это не было просто сборищем каких-то бродяг. У них было сложное и богатое общество, со своими традициями, не меняющимися в течение многих столетий. Более того, оно не было статичным, как большинство остальных, оно постоянно развивалось.

И все же… И все же…

Будучи рожденным в индивидуалистической, наращивающей темпы развития промышленности капиталистической стране, Джоссерек привык к свободе выбора религий и что ритуалы мало где соблюдаются. Но почему-то его взволновало то, что эти же черты он обнаружил и здесь. Искатели знаний — женщины, мужчины, проводники, одинокие мыслители или, напротив, обычные люди, которые лишь изредка тратили время на это — не были ни пророками, ни магами, ни мудрецами. Самое подходящее название, которое он мог для них подобрать, — «философы», хотя часть философского поиска происходила у них в мускулах и потрохах, а не в мозгу. Большинство людей отличались безразличием, агностицизм прочно укоренился в их внутреннем мире. Как утверждали рогавикианские историки, мифы и магия существовали в прошлом, но уступили место более точным наукам с легкостью, которая показывала, насколько непрочными они были.

Церемонии, в отличие от художественных представлений, были короткими и скромными и носили скорее светский характер, чем религиозный. Ему сказали, что у семей есть более сложные церемонии, которые развивались многими поколениями. Но, насколько он мог судить, они свидетельствовали только о связях между членами семьи и служили для преодоления отчужденности между ними. Можно было даже с любовью помянуть предков, но не возникало даже мысли, что они могут присутствовать при этой церемонии благодаря каким-то сверхъестественным силам. Об этом и хотела рассказать ему Никкитэй, когда находилась в лирическом настроении. Она все держала в тайне и не давала этому никаких логических объяснений. Просто не разглашала их, и все.

«Проклятье! — подумал Джоссерек. — Они совсем не похожи на жителей киллимарейчанских городов! Они создали единое общество среди огромных просторов первобытной природы. Они не должны чувствовать себя так… обособленно?

Нет, снова неправильное слово, и опять я не знаю, какое слово было бы верным. Они ведут себя как кошки. Что, наверное, мне только кажется. Человек — животное, живущее в стае, как собаки. У него тоже есть собачья потребность в мистических узах к чему-то, более высшему, чем он сам».

С грустной улыбкой взирал он на эти просторы, поросшие колыхаемой ветром травой, над которыми парил ястреб-перепелятник, выискивая жертву.