Фрэнк Херберт - Барьер Сантароги

— Я никогда не считал тебя шпионом. — Он нахмурился. — Извини. Наверно, я смог бы предотвратить эту твою несчастную стычку с Лесом. Но я все время был уверен, что ты не шпион.

— Откуда такая уверенность?

— Твоя ирония неуместна. — Гарсия поколебался. — К тому же — моя жена, — это двоюродная сестра коммандера Гедсена с «Дельфина». На Геда огромное впечатление произвел один парень по прозвищу Долговязый Джон Рэмси из ПсиБю, который вытащил их из больших неприятностей, когда у них накрылась кислородная система. Он рассказывал, что этот Рэмси на ходу сымпровизировал «вампиры» и проделал эффектные штучки с ангидразой, о чем не писалось в книжках. Он считал, что этот Рэмси спас им всем жизнь.

— И отсюда ты решил, что я тот самый Рэмси?

— Гед был чертовски поражен этим Долговязым Джоном Рэмси, кроме одного: он говорил, что рыжий сукин сын действовал всем на нервы своим всезнайством.

— Но в мире полно рыжих…

— А как же! — Гарсия покачал головой. — Ты из ПсиБю. И только две вещи на нашей плавучей канализационной трубе интересуют тебя больше всего остального: капитан и черная коробка в твоей каюте. Потому-то я и вскрыл ее.

Рэмси через силу пытался оставаться бесстрастным.

— И?

На лице Гарсии появилась таинственная усмешка.

— Там было отдельное записывающее устройство, сопряженное с таймером. Я скопировал четыре из твоих лент и проверил назад по времени, что мы тогда делали.

— И что это тебе показало?

— Когда капитан спал, линии на твоих графиках выравнивались. И это каждый раз.

Рэмси вздрогнул, но не сказал ни слова.

— Но мне надо было главное, основное доказательство. Дважды, когда капитан калечился — когда его ударило током, и когда он счесал кожу на лодыжке — я заметил точное время. Так вот, именно в эти моменты линии графиков на твоих лентах зашкаливали.

Рэмси про себя промотал ленты назад; теперь его тогдашние недоумения объяснились.

— Умно.

— Спасибо, старик. Я тоже так о себе подумал.

— И что это доказывает?

Гарсия поднял брови.

— Это доказывает, что ты записываешь какие-то внутренние реакции капитана. А только одну разновидность парней интересует, что тикает в человеке.

— Ну?

— И это элементарно приписывает тебя к головокопателям.

Рэмси улыбнулся, пусть и невольно. «Ну вот, меня и умыли, — подумал он. — Хорошо еще, что я в приличной компании».

— Не думаю, что буду тебя выдавать, — сказал Гарсия. — Представление еще до конца не выдохлось. Мне следует помнить, что надо благодарить ПсиБю за одно из самых увлекательных путешествий в своей жизни.

— Мне кажется, что ты хочешь вмешаться в действие.

— Боже упаси, нет! У меня всегда имеется своя роль. Но одно, старик, я должен сказать. Не стоит подцеплять нашего Сэвви Спарроу на крючок.

— Не понял?

— Это он режиссер всего спектакля. Знаешь ты это или нет, но это он следит за ходом сценария.

Рэмси подавил неприятное чувство беспокойства.

— И поэтому ты не хочешь меня выдавать?

— Естественно, ты правильно все понял. — В голосе Гарсии появились низкие, звенящие злостью нотки. — А теперь делай мне следующий укол и уматывай к чертовой бабушке! Меня уже начинает доставать твое чувство превосходства.

Рэмси почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он пару раз глубоко вздохнул и встал на ноги.

Гарсия делано перевернулся на живот и прохрипел, прижав губы к подушке:

— На этот раз, старик, в левую ягодицу. Только не разряди на мне свою злость.

Рэмси прошел к шкафчику с препаратами, вернулся со шприцом и сделал укол.

— Совсем не больно, — удивился Гарсия. — У тебя железные нервы.

Рэмси прошел к кровати, положив шприцы на место.

— Так какое чувство превосходства? — требовательно спросил он.

Гарсия перекатился на спину, скорчил гримасу, и сказал:

— Я не имею в виду, что тебе не нравится Лес или я, но, ради Бога, жизнью своей ты обязан…

— Хватит! — прорычал Рэмси. — Ты говорил здесь о превосходстве. Любой придурок будет говорить тут о превосходстве…

— Ну ты и сказанул. У всех нас есть свои маленькие недостатки. В том числе и у юного энсина…

— Ты имел в виду нечто другое, — нахмурился Рэмси.

— Да, имел, — согласно кивнул Гарсия. — Скорее всего, ты просто хотел стать в нашей банде своим. Вопреки… — он замолк.

— Вопреки чему?

— Своей второй работе.

— Может и потому… — ответил Рэмси.

Гарсия отмахнулся.

— Я никогда над этим не задумывался. Но в этом есть смысл. Вы, психмены, должны быть чертовски одинокими. Все ваши приятели — не по профессии — всегда настороже, чтобы не попасться к вам же в когти.

Рэмси сунул руки в карманы брюк.

— С чего это такое плохое мнение о психологах?

— Наблюдал за вашими операциями, док.

Рэмси фыркнул.

— Ты же никогда не видел, как я провожу операции. — Он подвинул стул к кровати Гарсии и уселся. — Ты хотел поговорить серьезно.

Гарсия приподнялся на локте.

— Смотри, старина, я действительно…

— Твоя тайна вышла наружу. — сказал Рэмси.

Гарсия побледнел.

— Что… ты… имеешь… в виду?

— Сейчас ты ведешь себя и действуешь, как человек под страхом лишения жизни, более ужасным, чем даже страх перед смертью. Ты пытаешься изобразить из себя жертву, как будто тебя собираются наказывать… — Рэмси замолк и пристально поглядел на Гарсию.

— Ну?

— До этого я как-то не обращал на это внимания. Джо, ты связан каким-то образом со смертью лейтенанта из Безопасности?

Гарсия упал на подушку.

— Нет.

— И даже косвенно?

— Я ничего не знал о нем, пока мы не нашли тело.

Рэмси уже собрался кивнуть, но тут к нему пришла мысль: «Погоди, ведь это не прямой ответ. Это только увертка, отговорка, похожая на ответ». Он сказал:

— Ты предпочитаешь лгать косвенным образом?

Гарсия уставился в потолок, губы сомкнулись в твердую линию.

— Ладно, Джо. Поговорим о чем-нибудь еще.

— А почему бы не поговорить о тебе самом?

— Ты для меня слишком приятный собеседник. Скажи, Джо, только не как психологу, что просматривается через твою притворную стенку неадекватной агрессивности…

— Вот посмотри, парень. — Гарсия повернул голову на подушке так, чтобы глядеть прямо на Рэмси. — Вот ты пришел за мной, когда я ремонтировал «слизняка». С твоей стороны это был напрасный, бойскаутский поступок, если можно так выразиться, и я поблагодарил тебя, когда мы возвратились, но…

— Поблагодарил меня?

— А, я и забыл, ты свалял дурака с напором моющего средства, и при этом твоя аппаратура связи отключилась. Бывает. Так вот, тогда я сказал нечто вроде того, что поступок твой был ненужным. В случае опасности я мог бы выбраться из «слизняка», прорубил бы стенку… Так что мы…