Андрей Имранов - Антитезис

— Но, в кого бы он не превращался, он всегда делал себя больше остальных. Поэтому Гайавата нашел его, — хихикнул, отвернулся и, сутулясь, пошел куда-то в сторону неожиданно быстрым шагом. Вирджил проводил его нахмуренным взглядом.

— Чего он тебе говорил? — спросил он недовольно, когда Лукшин зашел внутрь подъезда.

— Чушь какую-то нес, — пожал плечами Дима, — пьяный, наверное.

И, только сказав это вслух, осознал смутно беспокоившую его странность — от прохожего не пахло. По крайней мере, не пахло так, как пахнет от пьяных.

— Или под кайфом, — пробормотал он, хмыкнул и поспешил за Вирджилом к лифту.

— Почему средний класс называется средним? — спросил Вирджил, заходя в лифт и нажимая кнопку.

— По уровню доходов. Низший, высший и средний.

— И что? Берем шкалу доходов в месяц — от нуля до ста тысяч долларов и делим на три части, так что ли? А то, что людей с доходом около нуля в очень много раз больше, чем людей с доходом сто тысяч, не имеет значения?

— Ну, — Дима пожал плечами, — так принято. Наверное, было бы логичнее, если б большинство населения было в среднем классе, а не в низшем, но… я не думаю, что это возможно.

Открылись двери лифта.

— И как это характеризует существующую систему? — спросил Вирджил, выходя — Как равновесную или как неравновесную?

— Ну… неравновесную, — Дима не понял, о чем спрашивает Вирджил, но слово «система» сразу навело его на мысль о прогулянной им лекции и он быстро ляпнул в ответ то, что показалось ему более логичным.

— Да. Настоящий средний класс, о важности которого столько треплются по всем СМИ, невозможен в условиях неравновесной системы. Поэтому…

Вирджил замолчал и остановился. Дима выглянул из-за его плеча. Шли они явно к двери в торце лестничной площадки, потому что она там была единственной. И она была приоткрыта.

— Не понял, — пробормотал Вирджил, полез за пазуху и вытащил пистолет. Был он меньше, чем Димин и поэтому совершенно потерялся в мясистой руке, ствол только чуть-чуть выглядывал из кулака и поэтому казалось, что у Вирджила в руках детская игрушка. Дима неслышно охнул и отступил на шаг.

— Василий, — негромко позвал Вирджил, — мы пришли.

Никто не ответил, и он осторожно толкнул дверь левой рукой, держа правую на уровне пояса. Дверь начала открываться, но ударилась обо что-то и отскочила обратно. Вирджил, нахмурившись, подошел к двери вплотную и медленно просунул голову в проем. Дима, полный недобрых предчувствий, не дыша, следил за ним. Но ничего страшного не случилось, Вирджил двигаясь все так же медленно, отодвинулся от двери, спрятал пистолет и посмотрел на Диму. Взгляд у него был очень задумчивый.

— Тот мужик на улице… что он тебе сказал?.

Дима заволновался.

— Я его плохо расслышал… а что случилось? Он — что…

— Сам посмотри, — Вирджил отодвинулся.

— Нет! — Дима замотал головой, — зачем мне это?

Посмотрел на скептическую ухмылку Вирджила, и, раздираемый противоположными чувствами, прошел к двери. Заглянул в проем. Обшарпанные обои на стенах, облезшая краска на полу. Приоткрытая дверь в санузел, сквозь которую видно покосившийся советский унитаз. Все это Дима увидел чуть позже, в первые мгновения он не мог оторвать взгляд от лежащего навзничь тела. Худой мужчина в теплом свитере и серых брюках лежал, вытянувшись, в прихожей и по его неловкой позе сразу становилось понятно — он мертв. Лежал он, запрокинув голову и устремив куда-то вдаль искаженное предсмертной мукой дряблое лицо. Дима с каким-то нездоровым любопытством разглядывал посиневшие босые ноги, скрюченные пальцы, темную лужу под затылком. Где-то хлопнула дверь и этот звук вывел Диму из ступора, он сглотнул, отвел взгляд и отошел от двери.

— Телефон, — сказал он, — надо позвонить… вызвать…

— Надо, — согласился Вирджил, он уже держал в руке сотовый, — но сначала вспомни, что тебе сказал тот мужик.

Дима задумался.

— Что кто-то нашел его. Сейчас… я помню, это из индийской… индейской мифологии… вот! Гайавата. Он сказал, что Гайавата нашел его.

Вирджил поскреб затылок, поднес к уху телефон.

— Семенов! — сказал он в трубку, — бери людей, езжай к Попкову. Куда, знаешь?… Да… Убит. Выстрелом в голову. Пистолет рядом лежит, вроде ТТ… Нет, ты что… И не собираюсь… Конечно. Давай, в темпе.

Дима удивился — он не заметил ни пистолета, ни того, что Попков убит пулей. Хотя он и не приглядывался, конечно. Он вообще обалдевший был — ему не каждый день на такие картины смотреть приходится. Вирджил, между тем, убрал телефон, подошел к двери и аккуратно прикрыл ее. Сумрачно глянул на Диму и рукой, одетой в замшевую перчатку, пару раз провел по ручке двери. «Ого», — подумал Дима, — «отпечатки стирает, похоже». Но спрашивать ничего не стал, разумеется.

— Пошли отсюда, — Вирджил ткнул кнопку и двери лифта со скрежетом открылись, — стуканет еще какая-нибудь бабка, приедут, повяжут. В принципе, ничего страшного, но время потеряем.

Дима молча вошел в лифт.

— Если кто спрашивать будет — где был, что видел — ничего не говори и сразу звони мне.

— А могут? Спрашивать? — «Ну, дела».

— Не должны. Но вдруг?

— Ясно, — Дима вздохнул, — кто его, как думаете?

Вирджил пожал плечами.

— С одной стороны, за свою жизнь он много кому дорогу перешел. С другой стороны — какой смысл убивать его сейчас? Три месяца назад это было бы много проще и безопасней. Единственный ответ — убийцы не столько хотели смерти Попкова, сколько опасались его возвращения к вершинам. И это наводит на размышления.

Молча вышли из подъезда. Вирджил брелком сигнализации открыл машину, кивнул Диме на пассажирское сиденье.

— Куда поедем? — спросил Дима, забираясь внутрь джипа.

— Обратно, — коротко бросил Вирджил.

Поехали. Вирджил, против обыкновения, молчал. Диме же наоборот, сидеть молча было тяжко — недавнее зрелище чересчур его взбудоражило и ему теперь хотелось выговориться — да просто поговорить, неважно о чем. И, поерзав пару кварталов, он решил начать разговор сам.

— Я понял, чего не хватало Попкову. Ему всего хватало. Наоборот — кое-что было лишнее: гордыня. И я начинаю понимать ваши слова насчет людей, в которых проявляются определенные человеческие черты. Смертные грехи на новый лад, да? И тогда вчерашняя встреча, видимо, является иллюстрацией к заповеди «не убий»?

Вирджил скривился, как от зубной боли.

— Я тебя умоляю, оставь свои обобщения, слушать тошно. Ни фига ты не понимаешь — это раз. А два — что, гордыня у Попкова появилась только когда его из «Росэнерго» выперли? Или она до этого ему не мешала? И вообще — помолчи, а. Не видишь, я думаю.

— Да легко, — пробормотал обиженный Дима, откидываясь на спинку сиденья. «Ну и пожалуйста», — подумал он, — «слушать ему тошно. Можно подумать, мне его слушать не тошно, особенно когда морали читать начинает. Поучает-поучает… Поучайте лучше ваших паучат».