Валентин Бабакин - Путь Анубиса

– Историю пишут победители. Как все было на самом деле, мы не знаем. Многое замалчивается. А мне бы хотелось услышать от того же фон Кранца истинное положение дел. Я его еще спрошу обо всем.

Вовка продолжал говорить, а Василий откинулся спиной на стену и закрыл глаза. Он прокручивал в голове возможные варианты побега. Первым делом надо выбраться вместе с Вовкой из этих железных стен под открытое небо. Самый лучший вариант – если их вдвоем повезут на катере к дому Гриши. Там можно будет проявить свои возможности на полную. Но, скорее всего Василия повезут туда без Вовки, оставив сына в заложниках. При этом фон Кранц не преминет лично убедиться в правдивости слов Василия. Он тоже поплывет с ним на катере. Тогда включается очень опасный вариант. Василий берет немца в заложники. Жизнь немца в обмен на сына. Риск очень большой. Но иного не дано. Можно было взять этого фон-Кранца в заложники уже здесь. Но зачем включать этот вариант преждевременно, если существует перспектива иного, менее опасного решения?

А что если Василия повезут на катере, а фон Кранц останется на крейсере? Это худший вариант. Тогда Василий будет брать немца в заложники прямо на борту корабля.

Не открывая глаз, он почувствовал, как открывается дверь

-– Ауфштеен, – послышался голос Генриха.

Аркадий Каменецкий считал себя здравомыслящим человеком с устойчивой психикой. Работа в центре того требовала. А как же иначе? В его деятельности всегда присутствовал научный подход с детальной проверкой фактов и событий. Того же он требовал от своих подчиненных. Вместе с тем, еще участь в университете, он проявлял интерес ко всему оккультному и древнему, занимался магическими ритуалами, изучал древние языки, преуспел в санскрите и даже создал тайное сообщество, изучающее аномальные возможности человека.

Сообществом позднее заинтересовались компетентные органы, а сам Каменецкий со своими организаторскими и прочими способностями вскоре был привлечен к особой работе. Он достаточно быстро продвинулся на новом поприще, получил доступ к секретным материалам и все свободное время проводил за их исследованиями. Аркадий Каменецкий был жаден до секретов в своем неуёмном стремлении заполучить могущественные знания способные сделать его самого сверхчеловеком.

Он допускал существование всего, что можно вообразить. Как-то раз в одном из литературных источников ему на глаза попалась фраза: «В силу бесконечности вселенной, все, что существует в нашем воображении, имеет место быть в действительности». Фраза ему понравилась. Он тут же ее переиначил: «Наше воображение – это отражение бесконечности вселенной».

Гораздо позже он выяснил, что эта фраза принадлежит не ему.

Каменецкий допускал существование всего воображаемого, но вместе с тем никогда не выходил в своей деятельности за рамки строго научного подхода к изучению того или иного предмета.

– Воображение, это конь, скачущий вдаль, а разум – наездник, держащий в руках вожжи, – любил повторять он.

Каменецкий до недавнего времени был уверен, что крепко держит в руках вожжи. Но несколько дней назад, он почувствовал, что конь его воображения начал закусывать удила, а сегодня утром понес с пеной у рта.

Вожжи порвались. Разум отключился.

Весь день Каменецкий был сам не свой. Он бесцельно блуждал по ярусам центра, заходил в лаборатории, спрашивал – как идут дела, отрешенно кивал, выслушивая доклады.

После обеда с Каменецким на связь вышло вышестоящее руководство.

– Все хорошо, – безразличным голосом ответил он. – Все идет по плану. Скоро будет результат. Когда? Я думаю, что уже очень скоро. День-два, не более. Хорошо. Обязательно доложу.

Его разум, еще продолжал слабо сопротивляться, но нечто большее, чем он сам уже всецело овладевало его сущностью. Ближе к вечеру он вернулся в свой кабинет, достал из стола начатую бутыль с коньяком, присосался к горлышку и жадно выпил остатки. Не закусывая, уселся в кресло и тупо уставился на темную плоскость монитора.

Мысли в голове медленно ворочались, подобно змеям, норовя укусить друг друга.

Он встал и медленно повернулся к стеклу океанариума. Морские звезды осторожно шевелили отростками. Рыба-попугай пряталась в щупальцах анемона. Мурена застыла неподвижно в своей подводной норе меж камней.

Каменецкий открыл потайной ход в стене и нырнул в его сумрак. Он направлялся в запретную зону. Доступ к ней имел только он да еще начальник службы безопасности Серов. Об этом участке в глубинах центра знали лишь считанные единицы сотрудников.

Лифт опустил его на самый нижний уровень. Было холодно и тихо. Тускло светили лампочки на низком потолке коридора, уводящего в черноту. В ней пряталась запретная дверь, покрытая толстым свинцовым полотном. Вход в помещение, куда вела эта дверь, строго воспрещался без специального защитного облачения. Там гуляла радиация.

Каменецкий небрежно кивнул двум охранникам, вытянувшимся при его появлении по струнке, и направился вдоль коридора. На его бетонных монолитных стенах кое-где проступила плесень. Эта часть центра была построена еще в конце сороковых годов прошлого века. В качестве рабочей силы здесь использовали заключенных без права переписки. На них же впоследствии проводились опыты.

В начале пятидесятых годов за той дверью во время одного из экспериментов произошла катастрофа. Опыт был строго засекречен. Все, кто был к нему причастен вскоре скоропостижно по тем или иным причинам отошли в мир иной. Кто сам заболел, да помер, кого машина сбила, а кто утонул. Свидетелей не осталось. Каменецкий был любопытен. Ему удалось добыть отдельные документы с обрывочной информацией о секретном эксперименте.

Внимательно изучив их, он так и не смог понять его смысл. Экспериментаторы пытались пучком непонятной энергии проникнуть в земные недра. Но для чего? Получить информацию? Воздействовать на что-либо? В документах об этом умалчивалось.

Эксперимент закончился полным фиаско. Процесс вышел из-под контроля. Произошел энергетический выброс.

На одном из пожелтевших от времени листов Каменецкий обнаружил надпись от руки « Тему закрыть » и подпись Лаврентия Берии.

Свинцовая дверь открылась, повинуясь магнитному ключу. Дохнуло ледяным холодом. Каменецкий шагнул в темноту, пошарил правой рукой по стене в попытке нащупать рубильник и включить аварийное освещение, да так и застыл. Тусклый зеленоватый свет из непонятного источника наполнил пространство перед ним и проявил из темноты хаос форм, застывших здесь после мощного взрыва. Границы пространства терялись в темноте.

Некоторое время он стоял в нерешительности, боясь пошевелиться и прислушиваясь к тишине. Медленно тянулись секунды.