Станислав Михайлов - Жемчужина

Вот эти-то мельчайшие механизмы, размером едва ли превышающие пылинку, и примутся за утилизацию старого купола. За распил, так сказать, раскус и разнос, а также за сортировку мусора. Останется куча пыли или щебня установленной фракции, то есть «крупноты помола». Не сомневаюсь, ей уже задумано применение.

Пока технология экспериментальная, опробована лишь в паре мест, но после Кравника, полагаю, ее сделают типовой. Со временем, попомните мое слово, микроботы заменят собой всю производство. Все искусственное, чего коснется человек, окажется микроботовым кооперативом: ложка, ботинки, стол, дом, аэрокар. Для получения нового предмета из старых будет достаточно запустить программу реструктурирования. А старым не будет износа, ведь в случае чего их можно восстановить, просто докинув малюсеньких механических собратьев.

Следующим шагом, в принципе, уже почти сделанным, но находящимся под строгим контролем, станет самопроизводство. Переход от микроботов к микробиотам. И перед человечеством откроются поистине немыслимые перспективы. Достаточно бросить единственный экземпляр микробиотического организма, например, на астероид, чтобы в течении пары часов, в строгом соответствии с программой, получить, допустим, гигантский космический корабль, снабженный супермощными, надежнейшими реакторами — заправленный рабочим веществом и готовый отправиться к ближайшим звездам.

А насколько упростится преобразование планет…

Один шаг отделяет человечество от очередного технологического и психологического скачка, в развитии своем — беспрецедентного. От кардинального изменения условий и внутренних правил существования общества, от нового перехода количества в качество.

Один шаг отделяет человечество от шага в пропасть.

Ведь эта технология невероятно опасна. Она превосходит опасностью все виды оружия, изобретенные людьми за историю развития цивилизации; все эпидемии, посещавшие Землю, и даже все космические катастрофы, уродовавшие ее лик. Одного маленького микробиотического организма со сбившейся программой достаточно для уничтожения планеты. А если программа была сложной, да еще и автокорректирующейся, например, той самой, для сборки гигантского космического корабля? Не породит ли человек вирус галактического масштаба, ограниченный в распространении только скоростью света?

Поэтому до сих пор «почти». И, надеюсь, это «почти» останется еще очень надолго. Потому что даже сверхнадежные программы дают сбой. И потому, что даже сейчас есть отдельные люди, готовые на все ради идеи. Как поступит долбанутый экстремальный натуралист, если ему придет в голову мысль на доступном примере показать миру, к чему может привести преобразование, «насилие над природой»? Не бросит ли он специально запрограммированное микробиотическое зернышко на родную планету?

Вот такие проблемы могут встать перед нами уже в обозримом будущем.

Но пока послушные микроботы послушно распилят старый купол станции Кравника, уберут мусор и реконструкция будет завершена. И даже этого я не увижу, потому что заскочил сюда лишь на несколько минут, сменить свой внешний вид, авторизацию коммуникатора и пересесть в новое такси, которое доставит меня, наконец, к Кате. Куда-то в лунную пустыню, в условленное место, где нас будет ждать заранее заказанный хоппер. Надеюсь, тогда она решит, что достаточно замела следы, и мы сможем, наконец-то, остановиться и попытаться насладиться обществом друг друга, не опасаясь нападений маньяков-суицидников.

Да-да, я знаю, что и помимо нападений есть неразрешенные вопросы. И мы не можем их отложить. Мы должны вернуть наших марсиан. Должны нащупать источник проблем — кто, почему и зачем устраивает на нас покушения. Разобраться, что же вообще происходит — и сделать то, что окажется правильным в прояснившейся ситуации. Все это потом. Я знаю, что этим придется заниматься, но отгоняю такие мысли потому, что просто хочу видеть Катю. Наши коммуникаторы не общаются ни друг с другом, ни с внешней сетью, работая просто как наручные вычислительные центры, локальные библиотеки, навигаторы, идентификаторы и так далее — чтобы исключить возможность проследить связь. Данные передаем только от устройства к устройству в зоне прямого контакта, как вот сейчас с роботакси.

Я не знаю, что с нею. Хотя не вижу причин для беспокойства, но ведь сердцу не прикажешь. И я боюсь за нее.

Наружная, «уличная» автостоянка станции Кравника располагалась в зоне лунной гравитации, в скучном надземном ангаре по типу марсианских — память о временах начала освоения Солнечной Системы.

Конечно, этот ангар не такой старый, но типаж еще из тех времен. Проехал шлюз, и вот ты уже внутри. Обычные клетки для парковки. Несколько машин: два стрекача того же модельного ряда, что мой; минихоппер вроде того, который заказала Катя, лежащий на длинных лапах и небольшой тягач с широкими гусеницами. Для улучшения сцепки с грунтом гусеницы могут выпускать шипы до пятнадцати сантиметров длиной, за что использующие их вездеходы ласково зовутся «кошечками».

А лунные хопперы отличаются от марсианских даже внешне. Их форма не обтекаема, и равновесие удерживается не за счет атмосферных стабилизаторов, гироскопов и внутренних балансиров, но, в основном, внешними рычажными компенсаторами — тяжелыми шарами на длинных, телескопически раздвигаемых палках, свободно вращающихся в разных направлениях. Система компенсаторов позволяет внеатмосферному хопперу легко выравнивать корпус при неравномерном распределении груза и не даст перевернуться даже если пассажиры вдруг, паче чаяния, возьмутся бегать с борта на борт во время прыжка. Эти компенсаторы существенно экономят место внутри аппарата, фактически заменяя встраиваемые механизмы балансировки — ведь на Луне нет воздуха.

Зато атмосферный хоппер может изменить направление полета с помощь одних только рулевых крылышек — кажется, они называются «закрылки». В безвоздушной среде такие штуки не проходят, поэтому тут прыгуны таскают с собой небольшой запас рабочего вещества для верньерных движков, которые, впрочем, обычно не используются.

Вообще-то я мог бы ехать дальше и на своем вездеходе. Судя по всему, он никуда не торопился, следовательно, свободен, и любой заказ в ближайших окрестностях будет принят им в первую очередь. Но на мое новое имя уже было активировано другое такси: один из двух стоящих здесь же стрекачей.

Еще часок-другой в пути, и я обниму Катю. Сначала в скафандре, ведь нам придется пересаживаться в прыгун прямо «на свежем воздухе», то есть, покинув вездеходы. А потом уже нормально. А потом уже, когда мы доберемся-таки до спокойного места…