Станислав Михайлов - Жемчужина

— Господин в этом номере, некто Вацлав Бреме… Не могу с ним связаться. Он прибыл из Гелиополиса примерно тогда же, когда женщина, которую я ищу. Не подскажете, как до него достучаться? Ну, где он последний раз проявлялся? Может быть, он спит, я тогда позже подойду…

Мерлинг кивнул и выражение его лица изменилось на сосредоточенное. Ищет.

Вот выражение на его лице сменилось удивлением.

— Пол… Он как приехал, так и не выходил из номера. И ни с кем не связывался. Коммуникатор поставил на стандартный контроль безопасности, сейчас глянем… От коммуникатора сигнал, что он спит… Статистика… Все это время спит… Но как-то слишком долго… Не находите, Пол? Не долговато ли он спит? Уже часов тридцать…

Я решительно кивнул.

— Пора будить. Вы можете дать экстренный сигнал на его коммуникатор? Чтобы пробить блокировку вызовов?

— Ну… Обычно мы этого не делаем…

— Он спит слишком долго, Чарльз, возможно, какие-то проблемы, придется дверь деблокировать. Попробуйте сначала вызов.

— Хорошо, Пол…

Взгляд головы Мерлинга, висящей в воздухе, изменил направление и обрел сосредоточенность.

— Господин Бреме? Простите, бога ради! Не за что? Ну, что вы… Мы вас побеспокоили, потому что ваш коммуникатор… Да-да, спите уже так долго… Да-да… А тут к вам посетитель! — успел ляпнуть Чарльз прежде, чем я дал ему сигнал помолчать. — Кто? Доктор Джефферсон, да, Пол Джефферсон собственной персоной! Да, да, хорошо. Приятного дня!

Он повернулся ко мне. Выдохнул с видимым облегчением:

— Ну, вот, все и уладилось. Звоните ему, Пол, он вас примет. Только просит минут десять, чтобы привести себя в порядок, — и снова та же сногсшибательная улыбка. Будто топором поперек лица, ей-богу…

Я улыбнулся так лучезарно, как только смог:

— От всей души благодарю, Чарльз! Я подожду здесь, пока он приготовится.

— Сходите на уровень ниже, Пол, там кафе. Или закажите прямо в коридор.

Кивнув мне с чувством выполненного долга, доктор Мерлинг исчез.

Я вытер испарину со лба.

Шоу продолжается. Кто такой и при чем здесь вообще этот господин Бреме?

Но не случайно же голос Жанны звучал отсюда. Я уверен, это был ее голос. И он вел меня так же надежно, как маяк.

Десять минут не истекли. Запиликал коммуникатор, над ним возникло сообщение: «Вас ждут». Дверь номера оказалась открытой.

Опасаясь очередного нападения — давно их не было — я осторожно вошел в номер…

— Проходи в комнату, Пол, я сейчас, — донесся Катин голос.

Я прошел и встал спиной к имитации окна.

Она вышла из душевой комнаты в коротком бледно-розовом халатике. Подошла и чмокнула в щеку. И рассмеялась.

— Видел бы ты свое лицо, милый.

Я сел в кресло. Или, вернее сказать, упал.

— Так этот Бреме…

— Ну, да, решила побыть мужчиной. Есть у нас такое выражение: «переконспирироваться». Вот это про меня. Надо было тебе сразу сказать, как меня будут звать на всем протяжении… Да нет, надо было ехать вдвоем.

— Катя, ты представляешь, что мне пришлось пережить?

— Представляю, Пол, — совершенно серьезно ответила она. — И люблю тебя.

Продефилировав предо мной, она поправила волосы и плюхнулась ко мне на колени.

— Ты же не думаешь, что я специально?

Ее глаза смотрели ласково, будто даже немного пьяно.

— Переконспирировалась? Есть такая поговорка: «Пуганая ворона куста боится».

Глаза немного округлились:

— Ты назвал меня вороной?

— Нет, что ты. Я предложил не бояться кустов…

Договорить не получилось, она впилась в мои губы, и следующий час мне вспоминается с трудом. Не скажу, что не хотел этого, но даже немного испугался ее страсти. В ней было что-то… не совсем Катино… но не ощущавшееся чужим.

Мы лежали посреди разбросанной одежды и каких-то предметов. Хорошо, что полы здесь не стилизуются под мрамор, вполне теплые и мягкие. И чистые.

Катя сдула челку с глаз. Тоже какое-то не ее движение… Она бы смахнула рукой или оставила. И тоже не вызывает отторжения. Не настораживает. Как будто так и надо. Но и Жанка так себя не вела. А Лиен… У нее вообще волос нет.

— Что тебе снилось, а? — я повернул голову. — Ты проспала чуть ли не двое суток. Земных.

Катя томно потянулась, упершись сцепленными над головой руками в диван. Зевнула:

— Не знаю. Но с удовольствием поспала бы еще часок-другой. Может, перейдем на кровать? Или тебе пол теперь роднее?

Она дала команду, диван раскрылся и застелился. Мы перебрались на него. Катя положила мне голову на плечо и прижалась всем телом. Как обычно в такие моменты, я решил, что именно об этом и мечтал всю жизнь. Гипотетический рукоклюв-усач из системы Поллукса мог бы сказать: «сиюминутная глупость людей в континиуме». Уверен, сказал бы. Возможно, был бы прав. Но ощущение счастья в этой уверенности не растворялось.

— Ты не знаешь, что тебе снилось? Вообще ничего не помнишь?

— Не-а… — снова зевнула она. — Помолчи.

И уснула. Это невероятно, но она опять уснула!

Прошла минута, другая. Прошли десять минут, двадцать…

Катя крепко спала, и я тоже задремал.

Открыл глаза, словно только что закрылись. Но на часах семь. Значит, с трех мы как раз и провалялись.

— Не спишь? — тихий голос Кати.

Я промычал что-то отрицательное.

— Нам не надо больше бегать, Пол. Нападений не будет.

Мои глаза широко раскрылись.

— Да, не будет. И Лиен… Она со мной. Мы не можем говорить. Но мы чувствуем… друг дружку. Как-то так… сложно объяснить. Это вот… — Катя обвела рукой разгромленные нами просторы номера. — Мы вместе так… Так получилось, — и она как-то смущенно, даже словно бы виновато улыбнулась.

— Все путем, — сумел, наконец-то, произнести я хоть что-то членораздельное. — Я люблю… э-э-э… вас… тебя… вас… это… в общем…

Она положила мне палец на губы и прошептала:

— Давай о деле.

Я кивнул:

— Больше не бегаем. Почему?

— Не знаю. Оно закрыто.

— Из-за того, что Лиен возвращается?

— Не думаю, что в этом причина. Скорее, наоборот. Лиен возвращается, потому что что-то закрылось. Больше недоступно им.

— Кому «им»? Кто это был, Катя?

— Что-то древнее… — словно выдавила из себя она. — Очень.

Я подавил смешок.

— Знаешь ли, наши марсиане тоже тот еще свежачок. Им миллионов пятьдесят небось, лет-то. В смысле, геологическим пластам. Которые накапливались при них. Может быть, если хорошенько порыться, мы найдем там их кости…

— Прекрати, — Катя строго посмотрела на меня. — Сбиваешь.

— Но, слушай, я ж серьезно и по делу…

— Хватит паясничать, — отчетливо проговаривая каждый звук, произнесла она.

Я поднял руки вверх, что означало «сдаюсь!», а затем захлопнул себе рот сразу обеими ладонями, да еще и покачал головой для пущей убедительности. Полная капитуляция, Катя, можно продолжать.