Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

Она приземлилась, легкая как перышко. Гормон позвал ее, и она побежала к нему, ее маленькие груди подрагивали, и вот он уже обхватил ее своими огромными руками. Объятия их были радостными, но бесстрастными.

— Рам, — выдохнула она. — Рам!

— Ты видела его?

— Я видела все! Тысячи людей! Огни! Бульвары! Рынок! Разрушенные здания, которым уже много тысячелетий. О, Наблюдатель, как прекрасен Рам!

— У тебя был замечательный полет, — сказал я.

— Просто чудо!

— Завтра мы отправимся в путь и устроимся в Раме.

— Нет, Наблюдатель, сегодня вечером, сегодня вечером! — Она горела молодым порывом, лицо ее расцвело от волнения. — Нам ведь осталось пройти совсем немного! Посмотри вот он!

— Сначала нам нужно отдохнуть, — сказал я. — Нам нельзя войти в Рам обессиленными.

— Но мы можем отдохнуть, когда мы туда доберемся, — сказала Эвлуэла. — Пошли! Собирайся! Ты ведь закончил Наблюдение, да?

— Да, да.

— Тогда пошли. В Рам! В Рам!

Я с мольбой посмотрел на Гормона. Уже опустилась ночь, надо было разбить лагерь и хоть несколько часов поспать.

Неожиданно Гормон поддержал меня. Он сказал Эвлуэле:

— Наблюдатель прав. Нам всем нужно отдохнуть. Отправимся в Рам на рассвете.

Эвлуэла надулась. Сейчас, больше чем обычно, она была похожа на ребенка. Крылья ее опустились, а тело как-то обмякло. Она демонстративно сложила крылья, и они превратились в два маленьких бугорка на ее спине размером не больше, чем маленькие кулачки. Она подобрала одежду, которую раскидала на дороге. Пока мы разбивали лагерь, она одевалась. Я раздал питательные таблетки, и мы забрались в наши убежища. Я забылся беспокойным сном. Мне снилась Эвлуэла, выделывающая замысловатые пируэты на фоне потрескавшейся луны, и Гормон, который летел рядом с ней. Я поднялся за два часа до рассвета и провел свое первое Наблюдение в этот едва родившийся день, пока они еще спали. Потом я разбудил их, и мы отправились к легендарному царственному городу, к Раму.

Утренний свет был таким ярким, ослепительным, будто рождался новый мир. Дорога была совершенно пустынной, люди не очень-то много путешествовали в наши дни, если только они не были скитальцами вроде меня и других Наблюдателей, у которых это вошло в привычку или стало ремеслом. Иногда мы останавливались и отступали в сторону, чтобы пропустить колесницу какого-нибудь члена союза Магистров, которую мчали с десяток ньютеров, запряженных один за другим. За первые два часа пути мимо нас пронеслись четыре колесницы, каждая была наглухо закрыта, чтобы надежно укрыть горделивые черты Магистра от таких простолюдинов, как мы. Еще мимо нас проскочили четыре продуктовые повозки. А в общем-то мы были на дороге одни.

На окраинах Рама многое напоминало об античных временах: колонны, остатки акведуков, ведущих в никуда, порталы исчезнувших храмов. Здесь мы увидели самый древний Рам, но мы нашли и наслоения более поздних времен: хижины крестьян, купола насосных систем, зияющие пустоты башен. Иногда мы натыкались на обгоревшие корпуса древних летательных аппаратов. Гормон все внимательно осматривал, время от времени подбирая что-то с земли. А Эвлуэла смотрела вокруг широко открытыми глазами и молчала. Вот так мы и продолжали наш путь, пока перед нами не выросли стены Рама.

Они были построены из голубого камня с блестящей поверхностью, очень аккуратно уложенного, и поднимались стены на огромную высоту — наверное в рост восьми человек. Наш путь в город лежал через арку, ворота были открыты. Когда мы подошли, от них отделилась человеческая фигура и двинулась к нам. Человек этот был в капюшоне, маске и огромного роста, на нем было темное одеяние союза Пилигримов. К такому человеку сами не подходят, но если он подзовет вас, то вы не можете пройти мимо. Пилигрим подозвал нас.

Через особую разговорную решетку он спросил:

— Откуда?

— С юга. Какое-то время я жил в Эгапте. А потом перебрался в Талию, — ответил я.

— Куда идете?

— Пока в Рам.

— Как идет Наблюдение?

— Как обычно.

— У вас есть где остановиться в Раме?

Я покачал головой:

— Мы надеемся на добрую волю Провидения.

— У Провидения не всегда добрая воля, — сказал Пилигрим отсутствующим голосом. — И потом в Раме хватает Наблюдателей. Почему ты путешествуешь с Воздухоплавательницей?

— Так веселее. И потом она еще очень молода, и ей нужна защита.

— А кто второй?

— Он бессоюзный, Мутант.

— Теперь я вижу. А почему он с тобой?

— Он молодой и сильный, а я стар, вот мы и путешествуем вместе. А куда ты направляешься, Пилигрим?

— В Иорсалем. Куда еще могут направляться Пилигримы?

В ответ я лишь пожал плечами.

Пилигрим предложил:

— Почему бы тебе не пойти в Иорсалем со мной?

— Мой путь сейчас лежит на север. А Иорсалем на юге, рядом с Эгаптом.

— Ты был в Эгапте и не был в Иорсалеме? — спросил он озадаченно.

— Да. Тогда для меня еще не пришло время увидеть Иорсалем.

— Пошли сейчас. Мы будем идти вместе, Наблюдатель, и разговаривать о временах ушедших и грядущих, я помогу тебе проводить Наблюдения, а ты поможешь мне общаться с Провидением. Ну, как, согласен?

Это было очень заманчиво. Перед моими глазами возник образ Золотого Иорсалема, священные здания и храмы, центр возрождения, где старики становились молодыми, шпили и башни.

В этот момент мне захотелось уйти из Рама и отправиться с Пилигримом в Иорсалем, хотя я обычно своих решений не меняю.

Я сказал:

— А мои попутчики…

— Оставь их. Мне запрещено путешествовать с бессоюзными, и я не хочу странствовать с женщиной. Ты и я отправимся в Иорсалем вдвоем.

Эвлуэла, которая стояла рядом со мной и, нахмурившись, слушала эту беседу, бросила вдруг на меня взгляд, полный ужаса.

— Я не брошу их, — сказал я.

— Тогда я пойду в Иорсалем один, — сказал Пилигрим. Он протянул мне из-под плаща худощавую руку с длинными, белыми и твердыми пальцами. Я почтительно дотронулся до их кончиков и Пилигрим сказал:

— Да хранит тебя Господь, Наблюдатель. Когда ты доберешься до Иорсалема, разыщи меня.

И не говоря больше ни слова, он побрел по дороге.

Гормон сказал, обращаясь ко мне:

— Ты бы хотел пойти с ним, ведь правда?

— Я подумал об этом.

— А что есть такого в Иорсалеме, чего нет здесь? Священный город? Но ведь и Рам тоже священный. И потом здесь ты сможешь хоть немного отдохнуть. Ты не в форме, и тебе будет трудно опять пуститься в дорогу.

— Возможно, ты и прав, — согласился я, и из последних сил побрел к воротам, ведущим в Рам.

Чьи-то внимательные глаза смотрели на нас через отверстие в стене. Когда мы уже проходили через середину ворот, толстый Часовой с рябым лицом и отвисшей челюстью остановил нас и спросил, зачем мы идем в Рам. Я объяснил, к какому союзу я принадлежу и зачем направляюсь в Рам, и он презрительно фыркнул.