Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Есть вещи, которые мы способны делать лишь в восемнадцатилетнем возрасте, — заметил Бордман. — Ну, Дик, теперь тебе пятьдесят, верно? И ты гуляешь по звездам. И тебе кажется, что ты Бог?

— Временами.

— И хочешь отправиться на Бету Гидры IV?

— Ты знаешь, что хочу.

— Один?

Мюллер онемел и немного погодя переспросил:

— Один?

— Мы запрограммировали все это дело и пришли к выводу, что посылка туда нескольких людей была бы грубейшей ошибкой. Гидряне не особенно хорошо относятся к нашим наблюдательным зондам. Мы не можем начать с углубления в их психику, так как ни разу еще не имели дело с чужой психологией. Но нам кажется, что наиболее верным… принимая во внимание как возможные потери в людях, так и шок, каким это могло бы оказаться для совершенно неведомой нам культуры… выслать одного посланца Земля с добрыми целями, умного и крепкого человека, который прошел уже не одну пробу огнем. Возможно, человек этот будет четвертован через тридцать секунд. С другой же стороны, если ему удастся наладить взаимопонимание, то он совершит нечто уникальное в истории человечества. Ты можешь выбирать.

— И каким ты представляешь шансы на успех? — спросил Мюллер.

— Из расчетов вытекает, что есть только один шанс на шестьдесят пять выбраться из этого невредимым, Дик. Не забывай, что планету трудно назвать землеподобной, там требуются приспособления для поддержания жизни. И можно наткнуться на враждебное отношение. Один шанс.

— Самое худшее.

— Я в любом случае не пошел бы при таких условиях, — сказал Бордман.

— Ты нет, а я бы пошел.

Мюллер осушил свой стакан. Выполнение этой миссии означает бессмертную славу. Неудача — смерть. Бывает худший приговор судьбы, чем гибель, когда ты несешь флаг человечества в иные миры.

Вернулась Марта. Она была мокрая и поблескивающая. Груди ее ритмично вздрагивали — небольшие холмики плоти. С тем же успехом она может быть четырнадцатилетней девушкой, подумал Мюллер, глядя на ее узкие бедра и небольшие ягодицы. Бордман протянул ей сушилку. Уже сухая, она сняла с полки свое платье.

— Вот он, — сказал Раулинс. — Наконец-то!

Объективы робота транслировали изображение человека в лабиринте. Мюллер стоял, скрестив руки на груди. Крупный, загорелый мужчина с выступающим подбородком и широким носом.

Раулинс включил звук и услышал, как Мюллер сказал:

— А, робот, привет! Чего тебе здесь надо от меня?

Робот не ответил. Стоя перед центральным пультом, Раулинс немного наклонился, чтобы лучше видеть. Уставшие глаза подергивались. Они потеряли уже около ста роботов. Но все же им повезло, если учесть, что возможности блуждания по лабиринту были чуть ли не бесконечными. Счастьем этим они были обязаны тому, что умело пользовались помощью, которую оказывал им установленный на корабле компьютер, и, используя целый набор совершенных сенсорных датчиков, избежали наиболее очевидных ловушек. И вот теперь добрались до цели. Раулинс падал от усталости. Он совсем не спал ночь. Хостин отправился спать. Немного позже и Бордман. Несколько членов экипажа несли службу в центре и на борту, но Раулинс был единственным штатским среди них.

Он прикидывал, могло ли обнаружение Мюллера произойти в его дежурство. Скорее всего нет. Бордман заявил бы, что новичок у руля в столь важную минуту все бы испортил. Они оставили его на дежурстве, и он продвинул робота на несколько метров дальше, и смотрел прямо на Мюллера.

Он присматривался к его лицу.

Но ничего не говорило о страданиях. Мюллер прожил столько лет в одиночестве, неужели это не наложило отпечатка? Однако он увидел спокойное, чуть ли не каменное лицо уравновешенного, сильного, немолодого мужчины. Мюллер поседел, одежда его была потрепана, было видно, что ее уже стирали.

— Что тебе здесь нужно? — спрашивал Мюллер у робота. — Кто тебя прислал? Почему ты не уходишь?

Раулинс не посмел ответить. Он не знал, какой гамбит был запланирован Бордманом на этот момент. И побежал к палатке Бордмана.

Бордман лежал под куполом жизнеобеспечивающей системы. В конце концов лет ему было за восемьдесят — хотя никто бы их ему не дал — а единственным способом борьбы со старостью является подключение на каждую ночь к регенерирующей системе.

Раулинс задержался, смущенный своим вторжением в тот момент, когда старик спал, оплетенный сетью устройств. К его лбу были прикреплены лентой два электрода, которые гарантировали правильную и здоровую работу зон мозга во время сна, очищая сознание от ядовитых субстанций после дневной усталости. Ультразвуковой фильтр очищал от примесей артерии. Концентрации гормонов регулировала причудливая паутина, размещенная на груди. Все это было подключено к корабельному мозгу и контролировалось им. В обрамлении сложной системы жизнеобеспечения Бордман производил впечатление восковой куклы.

Можно ли его сейчас разбудить без опасных последствий? — встревожился Раулинс.

Раулинс предпочитал не рисковать. И включил ближайший аппарат связи с Центром.

— Сон для Чарльза Бордмана, — распорядился он. — Пусть ему приснится, что мы отыскали Мюллера. И что он должен проснуться немедленно. Ну, Чарльз, Чарльз, вставай, ты нам нужен. Ясно?

— Принято к исполнению, — ответил мозг корабля.

Импульс пронесся к Центру, принял форму управляемой реакции и вернулся к палатке. Сообщение проникло в мозг Бордмана.

Бордман шевельнулся.

— Мюллер… — пробормотал он.

И открыл глаза. С минуту он ничего не видел. Но процесс пробуждения уже начался, а система жизнеобеспечения уже достаточно укрепила его организм.

— Нед? — сорвался с его губ хриплый вопрос. — Что ты здесь делаешь? Это мне снилось, что…

— Это не был сон, Чарльз. Я запрограммировал его для тебя. Мы добрались до зоны «А». Нашли Мюллера.

Бордман отключил систему жизнеобеспечения.

— Который час?

— Уже светает.

— Давно ты его нашел?

— Минут пятнадцать. Я отключил робота и сразу примчался к тебе. Но не хотел вырывать тебя из сна…

— Ладно.

Бордман уже вылез из кровати. Он слегка качнулся, вставая.

— Пойдем, — сказал Бордман. — Надо задействовать этого робота. Я хочу поглядеть на Мюллера немедленно.

Пользуясь пультиком у входа в палатку, Раулинс привел робота в действие. Они увидели на экране зону «А» лабиринта, выглядевшую более пустынной, чем окружающие ее зоны. А вот Мюллера видно не было.

— Включи звук, — посоветовал Бордман.

— Уже включен.

— Куда он делся?

— Наверное, вышел за пределы видимости, — сказал Раулинс.

Робот совершил полный оборот, демонстрируя изображения низких кубических домов, стрельчатых арок и многоэтажных стен вокруг. Они заметили пробегающего маленького зверька, похожего на кота, но от Мюллера не осталось и следа.