Сергей Калашников - Золушка с планеты принцесс (СИ)

— Э-э-э…? — озадачилась Ками. — То есть общественный строй здесь — диктатура?

— Самодурственная деспотия, если выражаться точно, — поправила Даша. — Все мы в воле тирана. Это так ещё с войны повелось. Кому не любо — так его силой тут никто не держит.

— А как же демократия? — развела руками Оливия.

Даша, Рома и Варенец неопределённо пожали плечами. Остальные не поняли, что местные хором произнесли одно и то же слово из мегакотячьего языка кивалуса, переводимое на русский как «вульгарное восклицание».

— Как-то не было у нас случая раньше толком поговорить, — взяла в свои руки нить беседы Эльвира Львовна. — У меня создалось впечатление, будто вы втроём нас непрерывно опекаете. Это действительно так?

— Папа и Ева Шалимова предупредили меня, что люди с Земли сильно отличаются от нас, прериан. Поэтому необходима адаптация, в течение которой лучше за вами присматривать. А то можете крепко вляпаться по незнанию. Я даже попросила мегакотов, что живут в доме, не маячить на кухне и на веранде до поры до времени.

— Они тут живут? — удивилась Оли.

— Под верандой с тыльной стороны дома обитает прайд Рваного. Малыши и мамки почти всегда дома — у них гулянюшки на заднем дворе. Но от вас они прячутся. Дело в том, что у этих созданий отсутствует речевой центр, — принялся растолковывать Рома. — Они могут издавать несколько звуков — предупреждения или зова, но эти самые звуки не особенно внятные и даже толкового словаря сигналов составить не удаётся. В дикой природе мегакоты предпочитают вообще молчать, чтобы не выдавать себя хищникам, ну а в городе могут иной раз пискнуть или рявкнуть.

Они используют для коммуникаций моргание и пластику тела, которые мы, местные, более-менее понимаем, а вы для них совершенно глухие, но они-то этого не знают.

— Что, все жители Прерии могут разговаривать с животными? — попыталась съехидничать Оливия.

— Не все, но родившиеся после войны, в основном, да, — кивнул Варенец. — Мегакоты живут во многих домах как добрые соседи. Мы иногда помогаем друг другу — мамки — за детьми присмотреть, мужики — по хозяйству управиться. Они могут есть многое из нашей пищи, а мы — кое-что из ихней.

— А вот фермики в Ново-Плесецке живут только у Даши и ещё в доме Матвеевых в Белом Городе, — добавил Рома. — Они предпочитают неохраняемые территории. С ними у Хомо основной принцип общения — не замечать. Кроме случаев, когда от них бывает что-то действительно нужно. Ведь не поймёшь — разумный человек перед тобой, или тупой исполнитель-биоробот, которого лучше не отвлекать от порученного дела. Хотя, у разумных обычно есть жетоны-переводчики на голове и там же имя написано. Но всё равно с фермиками трудно общаться — слишком уж прямолинейные это товарищи. С ними шутки плохи.

— Ой, — спохватилась Даша. — Забыла предупредить! Шутки, связанные с ложью, пусть и притворной, или с попыткой напугать — даже в городе могут привести к летальному исходу. Базовые инстинкты, — смущённо добавила она. — И вообще, хорош трындеть. Отбой.

Эль очередной раз погасила возникшее внутри организма чувство протеста и кивком подтвердила для дочерей распоряжение падчерицы. Не так прост оказался этот мир — мир, показавшийся поначалу царством чудаковатых богачей.

Разборка привезённого с Земли барахла показала, что многое необходимо выстирать. Всё ведь снималось прямо так, как висело или лежало, сворачивалось и паковалось прямо без разбору.

В стиральную машину вошло лишь незначительное количество… а цикл стирки довольно длинный. И надо ещё высушить, выгладить… и скоро, уже завтра, нужно уезжать. Эту проблему падчерица решила, не задумываясь — она нагрузила мачеху кипами грязного тряпья, которое они вдвоём разнесли по соседним домам, пустующим в связи с отъездом хозяев на отдых. Где и распихала всё по тамошним стиралкам и позапускала процесс. Через час с небольшим оставалось только собрать выстиранное и притащить обратно.

Кое для чего нашлось место в здешнем хозяйстве, кое-что годилось только для выбрасывания, но множество вещей было одновременно и ненужно, и жалко.

Даша вызвала старьёвщика. Приехавший мужчина перебрал вышедшие из моды тряпки, похмыкал, разглядывая кастрюли, разнородные тарелки и заварочный чайник, полюбовался на статуэтки и красивые календари давно прошедших лет. Потом позакидывал всё, что ему приглянулось, в кузов своего грузовичка и перекинул на счёт Эль некую сумму. Не сказать, чтобы много, но и не безделица. Особенно по местным ценам.

То, что его не устроило, мачеха с падчерицей вынесли в мусорные баки. А вот это оказалось не так просто, как могло показаться — не просто «иди бросай». Пуговицы Даша спорола и сложила в коробку, где этого добра было уже немало. Молнии она вырезала и бросила в контейнер для пластмассы — на мусорке для всего было предназначено своё место: для металлов — цветных и чёрного, для деревянного, керамического стеклянного. Тряпки, картон и бумага — каждое «вещество» было старательно помещено в предназначенную для него тару.

Предметы, где присутствовали разные материалы, девочка «разбирала» — когда отвёрткой, а когда и молотком.

— Зачем столько трудов? — спросила мачеха. — Всё это не имеет практически никакой ценности, а ведь вы богато живёте, по сравнению с нами, землянами. Не понимаю, к чему возиться?

— Так нас учат в школе, — улыбнулась Даша. — Борис Максимович — мой воспитатель из детского садика, вообще считает, что богат не человек, у кого всего много, а тот, кто умеет правильно распорядиться имеющимся. Вот я и стараюсь распорядиться. Хотя, за домоводство у меня пока незачёт.

«Какая маленькая, — а уже такая зануда!» — подумала Эль.

Словно прочитав её мысли, девочка улыбнулась.

После обеда, когда сёстры вернулись из клуба, Даша затеяла ревизию вещей, что предстояло взять с собой в оздоровительный лагерь. В экипировку каждой из будущих курсанток она добавила по приличному ножу в ножнах. Небольшие ружья для Оливии и Камиллы принесли мальчики, а для Эльвиры Львовны в доме нашлась хорошая двадцатьчетвёрка. Сразу и занятие провели по уходу за оружием — разборка, чистка, смазка. Уже под вечер падчерица с мачехой сели на велосипеды и отправились в Сити — надо было купить ранец.

У входа в лавку у стены стоял спортивный квадрацикл, мешающий пристроить железных коней в сооружённую тут для них стойку. Падчерица попросила мачеху подержать её велик, а сама уселась в седло неладно стоящего аппарата и, резко взяв с места, заложила дугу, в конце которой угодила точнёхонько на стояночное место парковочной площадки. Она уже слезала с водительского места, когда из дверей магазина выскочил парень: