Александру Громов - Тайна утренней зари

В этот миг в салоне загораются лампочки из электрической сети ракеты: Алексей Евдокимович успел исправить замыкание. И тотчас же на экране радиотелефона появляется лицо Павла Летягина.

— Докладываю, Валерий Андрианович, — смуглые щеки юноши приобрели землистый оттенок, глаза лихорадочно блестят. — Масло проникло в первую каюту нашего отсека.

— Первую каюту? Твою, Павлик? Что с тобой, что случилось? Говори, говори скорей!

— Не беспокойтесь, Валерий Андрианович, я герметически закрыл двери, ведущие в остальные каюты, масло туда не проникнет.

— Туда! Но что творится у тебя самого? Что с тобой, я тебя спрашиваю?

— Пока я стараюсь закрыть пробоину. Это, понятно, тяжело… Она шириной примерно в 30–35 сантиметров.

Светлов мгновенно представляет себе всю картину аварии. Столкновение с метеоритом, а он уверен, что именно оно потрясло ракету, серьезно повредило эластичную стену прохода между отсеками. Масло ворвалось в две крайние каюты. Аракелян и Летягин закрыли, очевидно, в одно и то же время двери между своими каютами и проходом. Но четвертый отсек оказался изолированным. Кроме того, в каюте Летягина повреждена и внешняя дверь…

— Сколько масла проникло в твою каюту? Говори честно, Павлик!

— Пока не очень много. Оно не достает даже до колен, Валерий Андрианович, а руки у меня совершенно сво…

— Разрешите мне, — перебивает Павла спокойный голос, в котором слышится твердая воля. — Водолазный костюм и сварочный аппарат, быстрее!

И Алексей Евдокимович делает шаг к двери. Но неожиданно кто-то с силой сжимает кисть его руки и задерживает на месте. Обернувшись, старый механик встречается глазами с Геннадием Кузьминым. Взгляд молодого инженера более убедителен, нежели любые слова…

— Пойду я, Евдокимыч, — произносит Геннадий таким твердым голосом, что Данилов после легкого колебания понимает — он должен уступить. Нечто куда более высокое, чем самолюбие и жажда славы, толкает юношу на этот шаг.

Движения Кузьмина быстры и точны. Сосредоточенный взгляд, упрямый подбородок — все говорит о характере спортсмена, привыкшего побеждать и капризы природы, и коварство противника. Но даже перед самыми ответственными встречами на ринге приятели Гены не видели в его глазах столько непоколебимой решительности. Не теряя ни секунды, Геннадий надевает водолазный костюм, подбирает комплект инструментов и в сопровождении Евдокимыча подходит к двери специальной камеры, которая ведет из коридора в промежуток между оболочками. В одной руке юноша несет металлическую полосу, в другой — длинный прут, связанный с ящичком, прикрепленным у его пояса. Это сварочный аппарат на атомной батарее.

Слышится звяканье замка, дверь открывается, и Геннадий решительно входит в узенькую камеру. Позади ее внешней стены его ожидает огромное количество маслянистой жидкости, готовой его утопить или раздавить под своей тяжестью. Но в последний миг он видит устремленный на него, полный надежды взор Клавы…

В каюте глубокая тишина. Никто не произносит ни слова. Некоторое время, которое всем кажется бесконечным, товарищи Геннадия стоят, как окаменелые, словно боясь погубить его малейшим неосторожным движением.

Молчание нарушает Валерий Андрианович. Все это время он не отрывал глаз от экрана радиотелефона. Внезапно выражение лица Павла заставило его вздрогнуть — он понял, что в поврежденной кабине что-то случилось…

— Что такое? Что случилось, Павлик?

— Ничего, Валерий Андрианович. Масло поднялось выше пояса, — отвечает тихо, почти шепотом Павел.

Впервые с начала полета Валерий Андрианович чувствует, что теряет самообладание и до боли скрежещет зубами… Но через несколько мгновений измученное лицо Павла внезапно проясняется:

— Валерий Андрианович! Гена закрыл внешнюю пробоину. Масло больше не поступает в каюту. Готово, Валерий Андрианович!

Сколько радости в глазах Светлова, когда он оборачивается к своим товарищам! И в тот же миг замечает мертвенно бледное лицо Евдокимыча. На втором экране — аппарата, которым они поддерживали связь с Геннадием, — не видно никакого изображения…

Из разговора окружающих Светлова Павел сразу понял, что с Геннадием произошло несчастье. В аппарате ясно звучит его голос:

— Кабина вне всякой опасности. Я выхожу на помощь Кузьмину.

— Как выйдешь? Без костюма? Сейчас выйдет кто-нибудь из нас, — кричит Светлов.

— Без костюма? Ну так что ж! Ведь у меня есть маска для дыхания. Все будет в порядке.

И, не ожидая ответа, Павел надевает герметическую маску, лежащую наготове в каждой кабине. А через мгновенье юноша погружается в маслянистую жидкость навстречу своему другу…

Теперь, когда и Павлик находится там, поглощенный густым маслом, Евдокимыча не может удержать на месте никакой приказ или запрещение. Но он едва успевает надеть водолазный костюм и подойти к проходной камере, как дверь резко распахивается. Тесно прижимаясь друг к другу, входят оба юноши: Геннадий — обессилевший, тяжело дыша, и Павел — в одежде, покрытой густым слоем масла, согнувшись под огромной тяжестью жидкости. И все же две пары глаз молодо сверкают из-под вспотевших стекол масок. Авария ликвидирована!

Вскоре все последствия столкновения с метеоритом устранены. Масло выкачано из кают, отремонтирован проход, связывающий оба пострадавших отсека. Когда жизнь на ракете входит в свое нормальное русло, Светлов созывает членов экипажа.

— Причина аварии точно установлена, — сообщает он коллективу. — Мы попали в сильный поток электронов, выделяемых Солнцем. На короткое время он помешал нормальной работе локаторов, которые сигнализируют о приближении посторонних тел, и этого было достаточно, чтобы ракета не смогла обойти опасный метеорит. К счастью, удар был не перпендикулярным, а только касательным, К тому же, и оболочка ракеты оказалась достаточно прочной…

— Теперь, по имеющимся у нас данным, ракета оставила позади траектории главных скоплений метеоритов, так что повторение подобного столкновения мало вероятно, — заключает Валерий Андрианович. — Но из ночной аварии мы должны сделать соответствующие выводы. Она доказывает, что и в наше время, назло научным расчетам и самой совершенной технике, еще могут происходить непредвиденные случайности, которые подвергают риску даже отлично подготовленное предприятие. И тогда все зависит от самих людей, от их смелости и готовности пожертвовать собой для спасения всего коллектива.

Произнеся эти слова, Валерий Андрианович пересекает салон и крепко пожимает руку Геннадию. И только тогда, когда покрасневший до корней волос юноша подымается с места, чтобы ответить, Светлов замечает рядом с ним Клаву. Много раз руководитель экспедиции видел ее веселой, шутливой, восторженной. Но сегодня в первый раз увидел ее счастливой…