Джон Шерилл - Брат Андрей, Божий контрабандист

"Вот, - я вложил в руку пастора Библию, - это вам. Теперь у вас тоже есть Священное Писание".

Переводчик повторил мои слова, но пастор все еще не понимал.

"Это кому?" - спросил он.

"Это вам! Теперь это ваша Библия!"

Когда в тот день мы с Хансом уехали, наши кости болели от объятий группы старейшин. Ибо теперь у их пастора была собственная Библия, которую в конце проповеди ему не нужно будет возвращать. Библия, которую он сможет взять в любое время. Библия, которую он будет читать и любить.

Когда мы уезжали из России, я знал, что впереди меня ждет еще более серьезная работа по сравнению с тем, что я делал до этого за Железным занавесом. Мне нужно было убедить некоторые организации начать печатать карманные Библии на славянских языках. И тогда мы сможем ввозить эти книги в Россию не сотнями, а тысячами.

Глава 19

Библии для российских пасторов

Единственной моей заботой теперь стало издание карманных Библий на русском языке. Эта идея превратилась в наваждение. Я начал переговоры с представителями библейских обществ на эту тему, но даже когда они теоретически соглашались издавать такие Библии, возникали практические проблемы. Американское библейское общество, которое снабжало меня русскими Библиями бесплатно, хотя и одобрительно отнеслось к этому проекту, не могло представить, как напечатать новые издания специально для этой операции. Британское и зарубежное библейское общество находилось в таком же положении. Деятельность Голландского библейского общества в основном была направлена на Африку и Индонезию, оно не работало с восточно-европейскими странами.

"А почему бы тебе самому не напечатать карманную Библию?" - спросил Филипп Уэтстра, когда однажды вечером мы с ним обсуждали эту проблему.

"Очень смешно".

"Я говорю серьезно. Ты точно знаешь, чего хочешь. Напечатай сам".

"Мистер Уэтстра, вы, должно быть, мечтатель. Это обойдется по крайней мере в пять тысяч долларов. Где я возьму такие деньги?"

Мистер Уэтстра печально посмотрел на меня. "После всего, что случилось с тобой, ты задаешь мне такие вопросы?"

Конечно, он был прав. Финансы для такого проекта мог найти только Господь. Прежде чем я ушел в тот вечер от Уэтстров, я уже знал, что начну еще один великий эксперимент, пожалуй, самый грандиозный из всех. На этот раз, однако, для осуществления моих планов понадобилось намного больше времени.

А пока нужно было выполнять обычную работу. Трудиться в команде с Хансом было намного приятнее, чем я представлял. Мы были воистину единым организмом, поддерживая друг друга в минуты слабости. Однажды, когда жарким летом 1962 г. мы были в Болгарии, Ханс вдруг сказал: "Андрей, пора начать молиться еще за одного члена команды".

Я сидел на постели, весь мокрый от жары, и писал письмо домой. "Да. Правильно", - сказал я рассеянно.

"Ты помнишь, когда нам неожиданно дали визу в Чехословакию и ты в это время был в Восточной Германии, а я в России? Если бы нас было больше, мы бы могли использовать все возникающие возможности".

"Да, ты прав".

"Ты меня не слушаешь".

Я отложил письмо в сторону. Оно прилипло к руке. "Конечно, слушаю". Я попытался вспомнить, что говорил Ханс. "У нас больше

возможностей, чем мы можем использовать. Это правда, Ханс. Но ты знаешь, что бывает, когда команда быстро растет..."

Ханс перебил меня. "Увеличение команды на одного члена раз в семь лет трудно назвать быстрым ростом. Давай молиться".

Я внимательно посмотрел на Ханса. Он так поспешно произнес последнюю фразу "Давай молиться", что я не был уверен, что понял правильно. Но он уже весь ушел в молитву. Я склонил голову и тоже начал проникаться чувством, что нам срочно нужно приобрести еще одного члена команды, который вместе с нами отдал бы себя бескорыстному служению без льгот и привилегий.

И почти одновременно мы с Хансом подумали об одном и том же человеке.

"А что если Рольф?" - сказали мы вместе и рассмеялись.

"Должно быть, это водительство", - сказал Ханс.

"Да, действительно".

Рольф был студентом голландской семинарии и заканчивал отделение систематического богословия. Блестящий богослов, он был человеком действия. В тот же вечер я написал ему письмо, в котором спрашивал, не хочет ли он присоединиться к нам. И конечно, по возвращении в Голландию нас ожидал его ответ. Он прочитал мое письмо с недоумением, писал Рольф. Меньше всего он желал бы быть навязчивым миссионером, размахивающим Библией. Зачем же он все эти годы учился в семинарии, если ему нужно знать только гимн "Воины Христовы, смело в бой"?

Однако, продолжал он, после получения моего письма он потерял сон. Мысли о моем предложении преследовали его день и ночь, за едой и на работе, в постели и на прогулке, пока он наконец не сдался, и теперь он спрашивал, когда начинать?

Итак, сопротивляясь и протестуя, к нам присоединился третий член нашей команды. Ханс тут же взял его в ознакомительную поездку в Румынию. Там они с пользой провели время и увидели настоящий духовный подъем Церкви в этой прекрасной стране. За ними следили два человека, которые находились при них постоянно, но, несмотря на это, они сумели раздать все Библии и даже проповедовали в частных домах.

Рольф вернулся потрясенный и абсолютно убежденный в том, что сделал правильный выбор.

Мы поделились с Рольфом нашей мечтой о карманных Библиях на русском языке. Едва мы закончили повествование о своих трудностях, как Рольф повторил мысль Уэтстра о том, что нам самим надо взяться за издание такого формата Библий.

"Сколько нужно денег, чтобы напечатать пять тысяч Библий?" - спросил Рольф.

Мне пришлось признаться, что я никогда не интересовался этим. Но Рольф на этом не успокоился. Вместе с ним мы связались с

типографиями в Голландии, Германии и Англии. Самое выгодное предложение поступило от английского печатника, который сказал, что при тираже в пять тысяч экземпляров каждая Библия обойдется нам в три доллара.

"Ну вот, видишь?" - сказал я Рольфу, Хансу и Корри, когда мы получили по почте это предложение. "Итак, этот проект обойдется нам в пятнадцать тысяч долларов!"

Рольф и Ханс изумились. "И ты испугался такой мелочи!"

И опять, конечно же, они были правы. Я научился доверять Богу в таких мелочах, как зубная паста и крем для бритья. Но когда дело дошло до пятнадцати тысяч долларов, мне оказалось трудно поверить в то, что и здесь работает тот же принцип.

В тот вечер я сидел на кухне, а передо мной лежала банковская книжка. На ней была надпись: "Русские Библии". Первые поступления начались в 1961 г., сразу после нашего возвращения из России, а теперь стоял 1963 г. Все наши накопления на книжке насчитывали менее двух тысяч долларов.

Корри присела рядом. "О чем ты думаешь, Анди?"