Роберт Ши - Монах - последний зиндзя

Она не ответила ему. Пальцы Хидейори перебегали по серебряному эфесу его длинного меча. Он повернулся и глядел на выложенное галькой дно бассейна в центре сада с мелькающими золотыми рыбками.

"Ужасно в нём то, что он не кажется сумасшедшим, - подумала Танико. Он говорит спокойно и тихо, как будто убежден в смысле сказанного. И что еще более ужасно, так это то, что, если я буду достаточно долго его слушать, его слова станут убедительными и для меня".

- Неудивительно, - проговорила она наконец, - что твоя семья часто приходит к тебе во сне...

Он обернулся и посмотрел на нее, маска его холодной уверенности неожиданно сменилась на муку и боль.

- Только ты знаешь, как я страдаю ночь за ночью за то, что было необходимо сделать для сохранения империи. Только ты можешь помочь мне! Я думал, что ты, одна из всех, поймёшь. Ты знала много правителей. Ты понимаешь в государственных делах. Почему ты смотришь на меня так?

Танико печально развела руками:

- Существует много способов править!

- Каждый раз, когда я убиваю или приказываю убить кого-либо, это кажется мне единственным способом. Уверен, что ты видишь это.

Его внешность снова изменилась. Лицо Хидейори исказилось в гневе.

- Я знаю, что затуманивает твой мозг против меня. Это монах-воитель, зиндзя, Дзебу. Он был твоим любовником, не так ли?

Танико опустила голову и прижала к своему лицу рукав, так как почувствовала, что подступают слёзы.

- Да, - прошептала она. Хидейори отвел глаза.

- Даже среди зиндзя никто другой не стал легендой, как это сделалось с ним. Он мог бы быть очень ценен для меня. Но его Орден направил его к Юкио, и он стал другом и соратником Юкио. Поэтому он должен был умереть с Юкио. И теперь, ночью, он тоже беспокоит мой сон.

- Ты никогда не говорил мне этого, - сказала Танико, понимая, что это было самым малым из того, о чем он никогда не рассказывал ей.

- На то у меня была веская причина. Я всегда подозревал, что ты еще любишь его. Я знаю, что было между вами. Хоригава рассказал мне даже о ребенке, которого убил. Вот почему ты впадаешь в гнев каждый раз, когда речь идёт о жизни ребенка, которая должна быть отнята, не так ли? Поскольку я не мог жениться на тебе, пока был жив Хоригава, постольку я не мог жениться на тебе, пока был жив Дзебу, зная, чем он для тебя был...

Из-за подозрений этого человека и его ревности и безумия погиб Дзебу. Танико почувствовала ненависть, вырвавшуюся из сердцевины её тела и распространяющуюся до кончиков ее пальцев. Теперь Хидейори приблизился к ней, взял за подбородок и поднял её голову так, чтобы она смотрела ему в глаза.

- Идем, Танико-сан! Около меня ты правишь всей Страной Восходящего Солнца. Уверен, что ты не отбросишь это из-за незаконных отношений с монахом, полуварваром.

Она постаралась освободить голову, но он плотно сжимал ее подбородок. Он приблизил свое лицо так, что она могла ощущать его дыхание. Ненависть переполнила её. Танико подтянула ногу и дотянулась, чтобы снять атласный туфель. Он не успел остановить ее, как она ударила туфлей по его лицу. Он отскочил от неё, его рука рванулась к мечу. В стране, где чистоплотность является частью религии, не было большего оскорбления, чем быть ударенным чем-то из обуви. Меч уже был наполовину выдвинут из ножен, когда он, дрожа, остановил себя.

- Если я убью тебя сейчас, я должен буду отвечать перед твоей семьей. Я всё ещё нуждаюсь в поддержке Шимы, но даже такой трус, как твой отец, от меня отвернётся. Я посоветуюсь с ним прежде, чем принимать против тебя меры. Считай себя под арестом. Тебе запрещено покидать свои покои. Когда я вернусь в Камакуру, то решу, что с тобой делать. И что делать с этим отродьем Такаши, которого ты заставила меня усыновить. - Он вогнал меч назад в ножны. - Если ты собиралась сделать из меня врага, тебе повезло. Мы больше не будем жить как муж и жена. Я не даю тем, кто оскорбил меня, возможность возместить потерю. Я думал, что ты очень мудрая, Танико-сан, теперь я вижу, что ты глупая. Ты потеряла всё.

Она выпрямилась, глядя на него, в то время как он тёр свою щеку рукавом своего чёрного наряда.

- Ты совсем не знаешь меня, Хидейори, если думаешь, что я могу сожалеть о том, что сказала или сделала. Лучше я расстанусь с жизнью, чем буду подчиняться тебе!

Его глаза сузились.

- Я запрещаю тебе убивать себя! Как твой господин, я буду решать, будешь ли ты жить или умрёшь.

Она сунула руку за пазуху своего кимоно, вынула маленький кинжал, который носила там, и подняла его:

- Я могла бы убить тебя, вместо того чтобы ударить туфлей, но я решила не делать этого. Если я и не убью себя, то это тоже потому, что я так решила!

Он на мгновенье побледнел, затем усмехнулся.

- Если ты убьёшь себя, я сделаю так, что Саметомо умрёт. Мучительно.

Это заставило её задрожать. Она обещала себе больше ничего не говорить ему. Удовлетворение от своего превосходства над ним в состязании слов могло стоить огромных страданий тому, кого она любила. На самом деле, она не чувствовала страха и не упрекала себя в том, что сделала. Вместо этого она чувствовала восхитительное наслаждение и свободу. Многие месяцы она была куклой, каждое её слово и действие контролировалось другим. Ее жизнь снова вернулась к Танико. Она вспомнила этот клич - "Кватц", - которым всегда обмениваются друг с другом Ейзен и Саметомо. Она почувствовала теперь, что как будто прокричала "Кватц" Хидейори, всей власти его бакуфу и десяткам тысяч его самураев. Уходя от него, она чувствовала, как огонь её ненависти перерастает в жар триумфа.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Теперь, когда они вернулись в Камакуру, Танико чувствовала себя на грани смерти. Она стояла у длинного марша каменных ступеней, ведущего к монастырю Хачимана, под огромным деревом гингко, которому, говорили, было около пятисот лет. Хидейори завершил свой визит к богу и теперь спускался по ступеням. По этому случаю он был одет как воин. На нём были доспехи с белой шнуровкой и шлем с эмблемой Белого Дракона Муратомо, свисающей с боков и со спины. Колчан с двадцатью четырьмя стрелами с чёрным и белым соколиным оперением свисал с его плеча, а в руке он держал длинный согнутый из ротанга лук. На его боку висел фамильный меч Муратомо, Хидекири. Меч, которого он никогда не носил на поле битвы, подумала Танико. Его лицо всё ещё было охвачено страхом, когда он покидал монастырь. Посещение родовой гробницы не помогло ему. Теперь ему было некому рассказывать сны. Он достиг жизненного пика, но он терзал себя, более, чем когда-либо, страхом.

Был час Зайца, и дымка раннего утра застилала пейзаж. Из монастырского входа Танико могла видеть ожидавший её паланкин и белого жеребца Хидейори, перебиравшего ногами, в то время как слуга придерживал его. Небольшой эскорт воинов поклонился, когда Хидейори достиг последней ступени. Основная часть армии ждала снаружи монастырской ограды, чтобы начать победное шествие в Камакуру. После этого жизнь для Танико закончится. Её единственной печалью было то, что Саметомо неизбежно станет следующей жертвой подозрений и ненависти Хидейори. Хотя возможно, что будет лучше, если жизнь мальчика закончится сейчас, цветок вишни упадёт, пока он так красив. Взросление при Хидейори уничтожит дух Саметомо.