Роберт Ши - Монах - последний зиндзя

- Хорошо, ты расскажешь всем, кто поддерживал господина Юкио, что прошлое не имеет никакого отношения к делу и что их народ нуждается в них сейчас, - сказала Танико, отчаиваясь, так как видела, что Дзебу не собирается оставить в покое вопрос о Юкио. - Если правила Ордена позволяют, я хотела бы, чтобы ты также тренировал наших людей в военных искусствах зиндзя. Под этим я подразумеваю как философию зиндзя, так и специальные технические приемы. Исходя из того, что ты рассказывал мне об этом раньше, я уверена, что философия зиндзя была бы весьма ценной для самураев. - Она дала понять Дзебу обворожительной улыбкой, что она надеется, на мгновение забыв о ширме между ними и прокляв её, когда вспомнила. - Возможно, ты также сможешь помочь нашим командирам в планировании, - продолжала она. Монголы могут атаковать где угодно, вдоль побережья Кюсю или Хонсю, и эту ужасно длинную линию надо защищать. Наши силы будут растянуты так тонко, что атака монголов будет как удар кулака сквозь бумажную стену.

- Тогда я советую тебе построить стену из камня, - сказал Дзебу.

- Каменную стену вдоль всех берегов обоих островов? Невозможно!

Дзебу тряхнул головой.

- Будет необходимо построить её только вокруг бухты Хаката. Там, где монголы будут высаживаться.

- Как можешь ты быть уверен в этом?

- Им нужна очень большая гавань, чтобы дать пристанище огромному флоту. Гавань должна быть закрытой, как порт для погрузки на корабли, и удобной - так как их корабли, уже перегруженные людьми к лошадьми, не могут возить запасы провизии на долгий путь. Место высадки должно быть также достаточно закрыто от центра страны, так что монголы должны будут пройти без боя сквозь целый остров Кюсю или вниз через горы Хонсю, чтобы прийти к Дому Провинций и в Хэйан Кё. Есть только одна гавань, которая отвечает всем этим условиям, - Хаката.

- Если мы поставим все наши войска на защиту, монголы надёжно обучат свои, - сказала Танико. Разговор собирался стать лучше. Озлобление ушло, когда они стали обсуждать насущные проблемы.

- Они будут высаживаться тихо, даже если будут знать, что мы их ждем. Они будут уверены, что разобьют нас. Проницательный стратег попытался бы высадиться в нескольких местах, но, когда человек принадлежит к обширной империи Кублай-хана, он рассчитывает победить, бросая все свои войска против всех вражеских войск в одном огромном столкновении. Такой человек имеет чрезвычайно высокое мнение о своей собственной силе, идя на авантюру, подобную этой.

Танико увидела в памяти улыбающееся лицо Кублай-хана. Это был человек, перед которым народы трепетали со времени, когда он был маленьким мальчиком. Человек, который мог мечтать о сооружении собственной зеленой горы, чтобы высадить на ней по одному дереву каждого вида со всего мира. Дзебу был прав: такой человек мог бы, вероятно, высадить свои войска в бухте Хаката, потому что она соответствовала его выгодам, даже если каждый воин в Стране Восходящего Солнца ждёт этого от него.

- Ты думаешь, что мы можем действительно победить, Дзебу? - спросила она озабоченно. - Ты единственный воин из всех вокруг меня, кто имеет какое-то мнение относительно реальной силы монголов.

- Они не в состоянии вести войну, какую они предпримут, - сказал Дзебу. - Пока Кублай-хан пробует провести наиболее трудную и рискованную из всех военных операций - вторжение через открытый океан. Его возможность прислать подкрепление будет ограничена, особенно если его флот будет оставлен на якоре у наших берегов. Если мы сможем удержать его армию у водной черты, им понадобятся их корабли как база для операций. Они не смогут послать корабли назад, чтобы перевезти побольше войск. Вот почему я предлагаю стену. Сможем ли мы так победить, никто не сможет сказать. Здесь также много ненадежного. Мы, зиндзя, верим в единый бросок в бой со всей энергией, не заботясь о том, кто побеждает или проигрывает.

- Если они победят, я не намерена жить, - сказала Танико.

- Я знаю, - сказал Дзебу с улыбкой. - Ты возьмёшь лук и стрелы в руки и умрёшь в огне.

Момент был почти товарищеский. Думая о стене, которую он предлагал, она вспомнила полуразрушенную Великую Китайскую Стену, где они стояли вместе на ветру и смотрели на север, на страну, которая взрастила монголов. Лампы в Сиреневом Зале горели тускло, и "женщина-в-ожидании", которая была в почтенном возрасте, казалась спящей.

- О Дзебу, когда ты говорил о стене, я не могла не вспомнить время, когда ты и я смотрели на Великую Стену вместе. Мы были вместе потом так много, и много лет были порознь, и я никогда не была счастлива - ни прежде, ни с тех пор. Ты должен помнить. Это счастье вернулось теперь. Мы снова вместе. Мы можем быть счастливы!

Её голос запнулся. Дзебу долго молча смотрел на нее. В глубине гранитных глаз она чувствовала вулканический огонь. Коричневые руки, опиравшиеся о бедра, были напряжены. Наконец он сказал:

- Я готов служить тебе, моя госпожа, но только в этой войне. Я не думаю, что это подразумевает какие-либо вопросы для обсуждения прошлого, которого больше не существует.

Она откинулась назад, радуясь ширме между ними, которая прятала её испуганный взгляд.

- Почему ты боишься, шике? - спросила она, умоляя. - С того момента, как ты вошел в зал, я чувствую твой гнев. Я не считаю, что сделала что-то, что заслуживает такой ненависти. Какие бы ни были причины, я прошу тебя простить меня. Как иначе мы сможем действовать сообща? Конечно, ты мог бы не приходить сюда, если ты ненавидишь меня так сильно, как показываешь.

Ответ Дзебу разбил её надежды.

- Есть много причин, почему я здесь, но самая важная - это Юкио. Он был моей жизнью. Я делаю то, что он советовал бы мне делать, если бы был жив. Он мог бы командовать нашей обороной сейчас, если бы не был убит человеком, которому ты была женой, моя госпожа. - Он говорил сквозь стиснутые зубы.

"Я не унижалась ни перед кем, - думала она, - кроме этого грубого монаха. Я мать сегуна. Самураи десятками тысяч умрут, защищая меня. Регент обращается ко мне за советом".

- Спасибо, что объяснился со мной так ясно, шике Дзебу, - сказала она стальным голосом. - Пожалуйста, оставь меня теперь. Аудиенция окончена.

- Моя госпожа! - Он встал, поклонился и вышел из комнаты с подчёркнутой вежливостью.

Она сидела со сжатыми кулаками. "Я не позволю, чтобы этот человек что-то делал для защиты Страны Восходящего Солнца, - думала она. - Пусть уходит обратно, в свой монастырь, Я ненавижу его!"

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В полдень следующего дня Танико сидела в палате, походящей на луну, на верхнем этаже высочайшей башни в замке, которую она часто использовала для медитации. Солнце горело над более низкими соседними крышами, золотые дельфины которых отражали блистающие лучи. Её чувства были более противоречивы, чем когда-либо. Танико допустила помощь Дзебу, теперь она думала об этом. Здравый смысл его плана построения стены вокруг бухты Хаката доказывал, насколько Дзебу может быть полезен. И в злобе от его гнева на неё она не могла стереть его лицо из своей памяти.