Алан Фостер - Избранные произведения.Т.7. Проклятые: Фальшивое зеркало. Военные трофеи

Раньи при звуке первого выстрела рухнул плашмя на пол ангара. Убедившись, что сам он цел и невредим, он поднялся и подошел к обмякшему телу Учителя. Резинообразные присоски щупалец выпустили пистолет, он валялся рядом. Подойдя к цистерне, Раньи ободряюще похлопал солдата по плечу.

— Вот дерьмо, — солдат прислонил ружье к цистерне и сел, уронив голову на руки.

— Плохо? — сочувственно спросил Раньи.

— Проходит, — парень сделал несколько размеренных глубоких вдохов-выдохов. — Я слышал об этом, — он кивнул в сторону амплитура. — Как думаешь, оно не скоро оправится, а?

— Пока нет.

— Хорошо, — парень вздрогнул, вспомнив, как все это было. Жуткое ощущение проходило — как грязная пена. — До чего же противно, когда оно пытается влезть внутрь твоего мозга. Это так… грязно. Как будто самая большая неприятность в твоей жизни, только увеличенная в тысячу раз. Оно что же, не знало, что такая вещь с ним может случиться? Зачем полезло-то?

Раньи окинул взглядом рыхлое, все еще находившееся без сознания тело.

— Оно приняло тебя за другого.

Солдат прищурился.

— За кого-другого? Кстати, а кто этот Турмаст?

— Другой. А почему бы тебе не заняться своим пленным?

— Моим?

— Конечно. Мало кому посчастливилось захватить живого амплитура. Тебе дадут медаль, может, даже сержанта получишь. — Раньи поглядел в сторону. — А где твое отделение? У меня тут раненый поблизости. Я бы не хотел пользоваться коммуникатором — противник может засечь нас.

— Скорее всего, вон там, сэр, — солдат поправил коммуникатор, вмонтированный в его забрало. — Вообще-то, их уже далеко отогнали. Думаю, вполне безопасно вызвать санитаров через эту штуку.

Раньи подумал, потом кивнул.

— Тебе лучше знать. Пойду скажу ей, что помощь близка. Мы сейчас вернемся.

Амплитур, бессильно завалившийся набок, вовсе не выглядел каким-то уж особенно страшным, — подумал солдат. Какой-то весь мягкий и медлительный. Один его глаз, весь налитый чем-то золотистого цвета, незряче уставился на него. Может быть, попротивнее других существ, с которыми ему пришлось встречаться с того времени, как он вступил в корпус землян, откомандированный для помощи Узору, но, вообще-то, эти ашреганы и криголиты, акариане и молитары, массуды и гивистамы, вейсы, лепары — все они один страшнее другого. И противники и союзники. Да и мозги у его приятелей-собутыльников не лучше.

Он взял карабин поудобнее. Хорошо, что он пошел добровольцем. Да о чем лучшем может желать мужчина, как не о возможности участвовать в очистке Вселенной от этой гадости?

Амплитур медленно приходил в себя; скоро он совсем оправится, но пока придется некоторое время потерпеть враждебное внимание этого двуногого и некоторый физический дискомфорт. Пока от только проводил взглядом уходившего «возрожденного». Помощи ждать неоткуда. Братья где-то далеко. Как быстро все меняется: только что он взял землянина в плен, а вот сейчас он сам пленный.

Его обманули, и довольно ловко. «Возрожденный» воспользовался тем, что он незнаком с боевой обстановкой. Но землянин слишком заспешил к своей подруге и забыл одну вещь. Он может раскрыть его тайну, посеять сомнения и вражду в их лагере.

— Слушай меня, — голос в ретрансляторе прозвучал вкрадчиво-обещающе. — Этот человек — не совсем землянин. Его изменили. Он теперь больше похож на меня.

— Да уж я вижу, — иронически бросил солдат.

— Правда! Его изменили. Сперва это сделали мы, потом кто-то другой. Он теперь способен действовать вам на мозги — как я. Он опасен.

— Рассказывай! Мы, люди, все для вас опасные. Ты уже это понял? Знаешь, я много учил про вас, но мне никогда не говорили, — что вы — такие веселые ребята.

— Ты должен мне верить! — Ох, ну до чего эти двуногие тупые! — Если ты изучал нас, тогда должен знать, что мы никогда не обманываем.

— А может, это тоже обман? Наши специалисты не очень-то доверяют тому, что эти типы из Узора нам рассказывают.

Вот насчет тебя, например, мы многого еще не знаем. Так что, подождем, посмотрим, поизучаем. А если ты хочешь меня восстановить против наших ребят, то придумай что-нибудь поумнее.

В бессильной ярости Быстрый-как-Вздох понял, что как тут ни старайся, тайну «возрожденных» выдать ему так и не удастся.

Штурмовой отряд Узора захватил командный комплекс целиком, уничтожив или взяв в плен почти всех его защитников. Врачи — сперва земляне, а потом гивистамы — быстро и эффективно исцелили рану Коссинзы. С помощью имплантированного нервно-мускульного стимулятора она уже через несколько дней могла ходить.

С ней было все иначе, чем с другими. Он мог быть откровенным с Сагио, но такая интимность могла быть только с женщиной. Коссинза не только слушала. Она понимала и сопереживала. Нейда Трондхейм была ему симпатична — но не более того. То, что было между ним и Коссинзой, — намного глубже. С ней он нашел самого себя.

Теперь, когда война ушла на задний план, «возрожденные» могли отдохнуть, подумать о себе; они лучше узнавали друг друга, возникали связи, создавались пары. У них было много общего, и они естественно тянулись друг к другу.

Их тайна осталась нераскрытой. Тот амплитур, который узнал ее, пытался совершить побег, когда его вели к транспортеру, и какой-то импульсивный землянин застрелил его до того, как присланный офицер успел вмешаться. Умирая, он молол какую-то чепуху — на языке слов и мыслей — что-то насчет угрозы стабильности цивилизации, о которой они не подозревают… Истинное содержание его предсмертной просьбы, вероятно, могло бы быть расшифровано, но никто не удосужился его записать на пленку — под рукой не оказалось магнитофона.

Раньи знал: куда бы судьба не забросила «возрожденных», они должны будут поддерживать контакт друг с другом. Для того, чтобы сообщить о каких-либо изменениях в их «таланте» — так они стали называть свое качество, отличавшее их от прочих землян; чтобы обеспечить взаимопомощь и взаимное понимание; чтобы выручить остальных обманутых и изувеченных сограждан с Коссуута из их интеллектуального рабства. Ради всего этого они должны действовать сообща.

Как это было хорошо, быть людьми, иметь друзей — землян. Только бы остаться землянами, не превратиться в кого-то другого. Но только время вынесет здесь окончательный приговор. Наверняка им еще многое предстоит узнать.

Например, не начнут ли снова расти перерезанные нервные окончания между капсулой, имплантированной амплитурами, и остальным мозгом? Не срастутся ли они снова — и что тогда будет? Это — только одна крохотная частица того, за чем надо наблюдать, следить…

«Я сам — мой собственный эксперимент, — думал он. — И вести его надо со всей тщательностью».