Генри Олди - Шерлок Холмс против марсиан

Вторая койка пустовала.

– Что с ним? – поинтересовался я.

– Вы не помните? – изумился Мак-Кормак. – Впрочем, о чем это я?! В последние дни у всех нас было столько работы – разве всех упомнишь? У него сотрясение мозга, переломы четырех ребер, сильнейшие множественные ушибы мягких тканей и внутреннее кровотечение. Признаться, я не думал, что он выкарабкается. Но сегодня утром кровотечение самопроизвольно прекратилось, дыхание сделалось ровнее, и пациент пришел в сознание. Сказал, что очень голоден и умирает от жажды. А когда его покормили и дали напиться, начал рассказывать такое… Сперва я счел его слова бредом помрачившегося рассудка. Но потом все же решил послать за капитаном Уоллесом.

Странное дело: пока Мак-Кормак говорил, в моей памяти начали всплывать смутные картины и чьи-то реплики. Мой первый день в госпитале. Палаты переполнены, а раненые все поступают. Их укладывают в холле и коридорах, освобождают и наскоро моют подсобные помещения. Очередные носилки. «Расступитесь! Дайте пройти! Он – единственный с «Сына грома», кто выжил! Мы не можем дать ему умереть!» Словно сквозь туман я вижу доктора Мак-Кормака. Он склоняется над раненым. «Вы правда с «Сына грома»?» – спрашивает он. Вопрос эхом отдается в моей голове. «Да, сэр, – с усилием разлепляет губы раненый. – Матрос Джон Скроу, сэр.» И теряет сознание.

– …матрос Джон Скроу, сэр, – эхом долетело с койки.

Голос был слабый, но ясный. Вопрос, заданный Холмсом, я пропустил. Впрочем, нетрудно догадаться, о чем спросил мой друг.

– Хорошо, что вы здесь, коллега, – вновь отвлек меня Мак-Кормак. – Мне надо идти, у меня вечерний обход. Проследите, чтобы беседа длилась не больше получаса. А лучше – двадцать минут. Джон идет на поправку, но он еще очень слаб.

– Да, конечно, – я достал из кармана часы и засек время.

Когда капитан отдал приказ «Полный вперед!» и наш миноносец устремился на врага, я находился там, где мне и полагалось по боевому расписанию: на платформе кормового двенадцатифунтового орудия. Я был вторым заряжающим в расчете, сэр. «Сын грома» быстро набрал полный ход – все свои двадцать семь узлов. Марсианские треножники приближались, но команды «огонь» не было. Вскоре передний марсианин выпустил в нас черный газ, и я подумал, что нам конец. Но облако газа лишь обдало левый борт, и мы проскочили. Я едва верил в наше счастливое избавление и, кажется, даже расхохотался от радости и облегчения. Рано я радовался! Второй марсианин пустил в нас свой луч. Корабль подбросило в воздух на добрых десять футов, что-то взорвалось, на меня дохнуло адским жаром – и я кувырком полетел за борт.

Тогда я был уверен, что лечу прямиком в преисподнюю. Но Господь был милостив ко мне. Оглушенный, я упал в воду плашмя, и жгучая боль от удара привела меня в чувство. Мне дважды повезло: меня швырнуло через правый борт – и достаточно далеко, так что я не попал под винт. Вынырнув, я увидел, как окутанный дымом и паром «Сын грома» дал залп, и еще один, и марсианин рухнул в воды залива. Не помня себя, я закричал «Ура!» – и едва не захлебнулся.

Положение мое было незавидным. До берега – почти две мили, а все мое тело болело, и в голове то и дело мутилось. Я боялся в любой миг потерять сознание и пойти ко дну. Меня ведь сначала приложило взрывом на борту, а потом еще и шваркнуло о воду. Я понимал: две мили до берега мне никак не проплыть. Но в заливе было полно цивильных судов и лодок, а значит, была надежда, что меня заметят и спасут.

Собственно, только на это я и надеялся.

Я поплыл к берегу. Я загребал руками из последних сил, плохо соображая, что делаю и куда плыву. Ведь там, впереди, были марсиане, и я плыл прямо к ним! А потом рвануло так, что я ощутил удар всем своим телом! Залив вокруг едва не кипел, я заорал от боли и снова наглотался воды. Вокруг стоял дым и пар, вода бурлила, как в котле, что-то вспыхивало, лязгало и грохотало… Тут вода расступилась, как воды моря в Библии, и я увидел Его!

…Кого «его», сэр? Его ! Нет, не Господа нашего, скорее уж наоборот. Нет, сэр, и не Дьявола. Хотя… Если бы вы, сэр, Его видели, вы бы тоже не знали, как Его назвать! Сперва я решил, что из глубин поднялся гигантский спрут. Да, у него были щупальцы – каждое толще меня, и длиной футов сто! Я не вру, сэр, клянусь вам! Росли они не вокруг клюва, как у спрута, а вроде бороды у человека. Да, сэр, борода из щупальцев! А под ней бородавчатое тело величиной с двухэтажный дом! Как у жабы, сэр! У такой жабы, что во сне увидишь – не проснешься! Мне показалось, Он отталкивался от дна. Залив Вайрли Ченнел не слишком глубок, особенно для такого чудовища. Чем отталкивался? Ногами, сэр. Да, у него были ноги. Как у лошади. О-о-очень большой лошади – ну, вы меня поняли, сэр. Кажется, с копытами – я точно не разглядел. Сколько ног? Тоже не разглядел. Может, четыре. А может, шесть. И еще перепонки на спине, вроде крыльев летучей мыши. Он их один раз раскрыл, а потом сложил.

Нет, сэр, взлететь он не пытался, это точно.

И вот Он восстал из глубины, в облаках пара и дыма, и поднял такие волны, что меня завертело, швырнуло прочь, а потом понесло обратно. Прямо к Нему! Но Он, конечно же, не обращал на меня внимания. Сквозь дым я видел, что Он схватился с последним оставшимся в заливе марсианином. Он обвил его щупальцами и потащил в воду. Марсианин пытался отбиваться, даже отрезал своим лучом Ему кусок щупальца. Но это лишь разъярило Его! Он вскинул марсианина в воздух, с размаху швырнул треножник в залив – и уже там, на дне Вайрли Ченнел, принялся топтать его своими лошадиными ногами!

Аппарат, что пускает тепловой луч, упал в воду, и она разом вскипела. Я понял, что сейчас сварюсь заживо, но тут Он ухватил меня кончиком щупальца. Я словно угодил в склизкие тиски. От смрада меня вывернуло наизнанку. От прикосновения Его плоти моя одежда шипела и расползалась, будто на нее плеснули крепкой кислотой. Еще несколько секунд, и едкая слизь добралась бы до моего тела. Это была бы поистине ужасная смерть! Уж лучше бы я погиб вместе с «Сыном грома» или сварился вкрутую в водах Вайрли Ченнел!

Не знаю, побрезговал он мной, или – о чудо?! – пожалел меня. Щупальце взметнулось в воздух – и я, как снаряд из пушки, полетел сквозь дым над водой, прямо к берегу.

Мне снова повезло. Я упал на мелководье; наискось вошел в воду головой вперед и ударился о дно. К счастью, оно было илистым и мягким. Тем не менее, я не помню, как вынырнул, как добрался до берега. Помню только, как увидел зеленую травинку – совсем рядом, в паре дюймов от моего носа – и лишился чувств. Очнулся я по дороге в госпиталь, куда меня несли добрые люди. Они сперва приняли меня за мертвого, но среди них оказался отставной военный фельдшер. Он приложил ухо к моей груди и услышал, что сердце еще бьется.