Генри Олди - Шерлок Холмс против марсиан

– Мне нужен мистер Холмс! Срочно!

– Болван! Я засажу тебя в холодную!

Мистер Сквоттер приготовился в подробностях описать безрадостные перспективы, которые ждут полуночного гостя, но за спиной хозяина, с лестницы, ведущей на второй этаж, прозвучал знакомый голос:

– Что случилось, Том?

И сразу следом:

– Пропустите этого молодого человека.

Мистеру Сквоттеру, раздосадованному вмешательством постояльца, пришлось отступить, и спустя минуту Том уже докладывал:

– …они живые! Они просто не хотят проснуться! Я и так, и сяк… А тут голос: мол, беги, Том, за мистером Холмсом! Только он их разбудит. Если, конечно, до рассвета поспеет…

– До рассвета? Очень интересно.

Том обнаружил, что мистер Холмс одет, как для прогулки, а руке у него – знакомый футляр. Видимо, мистер Холмс намеревался разбудить солдат игрой на скрипке.

– Вы не разглядели говорившего, Том?

Том виновато понурился:

– Нет, сэр.

– Не расстраивайтесь. Уверен, он сам объявится.

– Мне побежать вперед, сэр?

– Нет, мы пойдем вместе.

Далеко уйти им не удалось: на лестнице объявился доктор Ватсон – не выспавшийся, раздраженный и с револьвером в руке.

– Куда это вы собрались, Холмс?!

– Не притворяйтесь, друг мой. Вы все отлично слышали. Наш приятель Том не умеет говорить тихо. Иерихонская труба в сравнении с ним – лепет ручья.

– Вы хотели уйти без меня!

– Хотел, – не стал спорить Холмс. – И очень рад, что у меня ничего не получилось. Поймите, Ватсон: ему, кем бы он ни был, нужен я. Это наверняка ловушка.

– Ловушка? – усы доктора воинственно встопорщились. – Я вам это еще припомню, Холмс! Вы хотели угодить в ловушку без меня! Какой вопиющий эгоизм! Не будем терять времени, джентльмены. Рассвет на подходе.

– Вы правы. Времени у нас в обрез.

Уже на улице доктор проворчал:

– Зачем вам скрипка? Лучше бы прихватили револьвер!

– Револьвер я тоже прихватил, – невозмутимо сообщил Холмс.

Вопрос насчет скрипки остался без ответа.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – бормотала Тюня.

– Чтоб не сглазить! – бодро откликался я.

– Тьфу-тьфу-тьфу!

– …чтоб не сглазить…

– …тьфу!..

– …чтоб!..

И еще: тук-тук-тук! Костяшками пальцев по дереву, для страховки. Надо бы по некрашеному, но где его взять в современном интерьере, некрашеное-нелакированное? Каждый второй раз я стучал по лбу. Шутка с бородой, как у Хоттабыча, но сейчас любая подмога была бы кстати.

…складывалось. Судя по динамике процессов, которые нам выбрасывала программа, складывалось. И у Нюрки, смирно лежавшей на диване, перестал дергаться уголок рта.

Тыщу раз «тьфу-тьфу-тьфу» через левое плечо!

– В тридевятом царстве, – сообщила Тюня, – в тридесятом государстве, в туманном Альбионе царицы Виктории Долгоправящей…

– Ну? – поощрил я.

– Марсиане возвращаются, магия бежит! Снегирь, ты угостишь меня чашечкой кофе? На обратном пути?

– Чаем угощу. В пакетике, без сахара.

– Жлоб ты, Снегирь…

«Ж-ж-жлоб!» – согласился гадский принтер. Некоторое время я тупо смотрел на распечатку. Время шло и шло, из некоторого превращаясь в неприлично долгое.

– Что там? – заинтересовалась Тюня. – Текст?

– Нет.

– Картинка?

– Нет.

– А что? – брови Тюни поползли на лоб.

– Ноты.

– Какие?

– Понятия не имею. Черненькие.

В нотах я не разбирался от слова «совсем». Особенно когда тебе выбрасывают чехарду закорючек, фрагмент без начала и конца – и минимум слов в пояснение этого безобразия. Не принимать же всерьез заклинания типа «lento» и «sempre legato»?!

– Наши с тобой беседы, Снегирь, – начала Тюня с опасной медлительностью. Так пантера сжимается в комок перед броском, – напоминают диалоги Дюма-отца. Мэтру стали платить построчно, мэтр стал раздувать диалоги. А? Ну да! Что? Ничего? Извольте пояснить! Не изволю! А? Не изволю, и баста! Дай мне твои ноты, я забью их в поисковик…

– Тут стоит редактор для нотной записи?

– Я что-нибудь придумаю.

– А?

– Ну да!

Мы оба подпрыгнули, когда из колонок зазвучал орга́н. Мелодия в верхнем голосе. Ровно идущие четверти нижнего голоса. Ритм неторопливого шага: прогулка по осенней аллее. Мелодические фигурации среднего голоса. Вздохи, мольба: нисходящие малые секунды и нисходящие терции.

Думаете, на меня снизошло озарение? Я начал разбираться в музыке? Это все было написано на следующей странице распечатки: голоса́, терции, фигурации. Отсутствовало главное: название произведения. Какой-то хорал, но какой? Чей?

А главное: какого чёрта?

Аранжировка хорала говорила о современном вторжении. Деликатно, но уверенно в церковное звучание органа вплетались синтезированные звуки. Музыка довольно быстро закончилась: две-три минуты, и все. Для хорала маловато. Хоральная прелюдия? Не успел я вслух посетовать на краткость, как музыка вернулась в другой обработке. Нижний и средний голоса остались за органом, верхний повела труба.

Золотая труба ангела, вставшего над миром.

«Тимофей Докшицер – труба, – уведомил принтер, чуточку пожужжав. – Ольгертс Циньтиньш – орган. И. С. Бах, хоральная прелюдия фа-минор «Ich ruf zu dir Herr Jesu Christ». Прелюдия фа-минор звучала в фильме «Солярис» в обработке Эдуарда Артемьева…»

Я хлопнул себя по лбу:

– Солярис! Ну конечно же, Солярис!

– Солярис? – Тюня задумалась. – В главных ролях Джордж Клуни и Наташа… Не помню, что за Наташа. Нет, Снегирь, там такой музыки не было. Ошибочка вышла.

– В главной роли Донатас Банионис, – рядом с Тюней я чувствовал себя динозавром. Иногда забывалось, насколько я старше гражданки Недерезы. – «Солярис» Тарковского. Эта прелюдия использовалась в саундтреке.

– Ну и что?

Если б я знал, что ей ответить!

– Тебе никогда, – глаза Тюни подозрительно заблестели, – не хотелось узнать, что там?

– Где?

– Ну, там, – она кивнула на принтер, хотя кивать, пожалуй, следовало на системный блок. – По ту сторону?

– Нет. Не хотелось.

– Дурак. Вульгарный материалист.

– Пусть.

– Ты старый, Снегирь. Косный ты. А раньше, в молодости?

– Не хотелось, Тюня. Ни раньше, ни сейчас. Сейчас – особенно.

Меньше всего мне хотелось вдаваться в подробности своей бурной молодости. Нас водила молодость в сабельный поход…

– И все-таки, что там?

Она давила так, словно что-то знала.

– Биты, – я пожал плечами. – Байты.

– И все?

– Тебе мало? Ты только представь: накачанные байты в кожаных куртках. Татуировки, бороды, пирсинг. В руках – биты. Бейсбольные биты. Они смыкают кольцо: байты с битами. Кольцо вокруг тебя. Нравится?

– Да.

– А мне – нет.

– Почему?

– На месте того, кто знает про «там», – я тоже кивнул на принтер, не желая ломать традицию, – я бы нас с тобой вообще выкинул к чертовой матери!