Филип Фармер - Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания.

— Вот ты и здесь, — произнес Кикаха густым баритоном. — Вопрос в том, что нам теперь делать. Наше пребывание здесь может оказаться недолгим и малоприятным.

Вольф увидел сквозь прутья высеченный из камня трон, а на нем женщину, скорее полуженщину, ибо у нее были крылья вместо рук и нижняя часть тела, как у птицы. Ноги, однако, были намного толще, чем у обычного орла.

«Им приходится выдерживать большой вес», — подумал Вольф. Он понял, что это было еще одно из чудовищ, произведенных лабораторией Господа. Вероятно, это и есть та самая Подарга, о которой рассказывал Ипсевас.

Выше пояса она была женщиной редкой красоты. Кожа у нее была белой, как молочный опал, груди — превосходными, шея — точеной. Длинные черные прямые волосы ниспадали по обе стороны лица, более прекрасного, чем у Хрисеиды — признание, которое он до сих пор считал для себя невозможным.

Однако в этой красоте было нечто ужасающее: в глазах сирены плескалось безумие.

Вольф оторвал от нее взгляд и осмотрел пещеру.

— Где Хрисеида? — прошептал он.

— Кто? — шепнул в ответ Кикаха.

Несколькими быстрыми фразами Вольф описал ее и то, что случилось с ними.

Кикаха покачал головой.

— Я никогда ее не видел.

— Но гворлы?

— Их было две банды. Другая, должно быть, держит и Хрисеиду, и рог. Не беспокойся о них. Если мы не выберемся отсюда, нам конец. И весьма противный.

Вольф спросил о старике. Кикаха ответил, что тот некогда состоял в любовниках Подарги, так звали сирену. Он был аборигеном, одним из тех, кого перенесли в эту Вселенную вскоре после того, как Господь создал ее. Теперь гарпия держала его для выполнения черной работы, требовавшей человеческих рук. Старик явился по ее приказу спасти Вольфа от существ с мордами летучих мышей. Она скорее всего давным-давно прослышала от своих пташек о присутствии Вольфа в ее владениях.

Подарга беспокойно заерзала на своем троне и развернула крылья. Они сомкнулись перед ней со звуком, похожим на раскат далекого грома.

— Эй, вы там, двое! — крикнула она. — Хватит шептаться! Кикаха, что еще ты можешь сказать в свою защиту, прежде чем я спущу своих птичек?

— Я могу только повторить сказанное раньше и рискую показаться утомительным, — громко ответил Кикаха. — Я такой же враг Господа, как и ты. Он меня ненавидит и при случае убил бы меня! Он знает, что я украл его рог и что я опасен для него. Его Очи рыщут на четырех уровнях мира и летают вверх и вниз по горам, пытаясь найти меня. А...

— Где этот рог, который ты, по твоим словам, украл у Господа? Почему его нет при тебе сейчас? Я думаю, что ты лжешь, пытаясь спасти свою ничтожную жизнь.

— Я же рассказывал тебе, что открыл Врата в соседний мир и бросил его человеку, появившемуся во Вратах. Он сейчас стоит перед тобой.

Подарга повернула голову так, как это обычно делают птицы, и прожгла Вольфа взглядом.

— Я не вижу никакого рога. Я вижу только какое-то жесткое, жилистое мясо с черной бородой!

— Рог похитила у него другая банда гворлов, — ответил Кикаха. — Он преследовал их, пытаясь возвратить рог, когда псевдолетучие мыши захватили его в плен, а ты столь великодушно спасла его. Освободи нас, милостивая и прекрасная Подарга, и мы вернем рог. С его помощью мы сможем сразиться с Господом. Его можно победить! Пусть он и могучий Господь, но он не всемогущ! Будь он всесильным, он нашел бы и нас, и рог уже давным-давно!

Подарга встала, почистила крылья и, спустившись с трона, подошла к клетке, не подпрыгивая при ходьбе, как птица, а вышагивая на негнущихся ногах.

— Я хотела бы тебе поверить, — произнесла она более тихим, но столь же напряженным голосом. — Если бы я только могла! Я ждала годы и века, и тысячи лет, ах, до того долго, что у меня сердце болит при мысли об этом времени! Если бы оружие против Господа попало, наконец, в мои руки!

Она пронзила их взглядом и, вытянув вперед крылья, сказала:

— Видите?! Я сказала «мои руки». Но у меня нет ни рук, ни тела, бывшего некогда моим. Этот...

Она разразилась неистовой бранью, заставив Вольфа поежиться не столько от слов, сколько от ярости, граничившей с божественной или бессмысленной.

— Если Господа можно свергнуть, а я считаю, что можно, то тебе будет возвращено твое человеческое тело, — сказал Кикаха, когда она умолкла.

Тяжело дыша в тисках гнева, она уставилась на них с жаждой убийства во взоре. Вольф почувствовал, что все потеряно, но следующие ее слова показали, что ярость относится не к ним.

— Прежний Господь давно пропал, так гласит слух. Я послала одну из своих птиц разузнать, и она вернулась со странной вестью. Она рассказала, что там, наверху, новый Господь, но она сомневается, не был ли это тот же владыка в новом теле. Я послала ее обратно к Господу, и тот отказал в моей просьбе вернуть мне прежнее тело. Так что не имеет значения, тот или другой там Господь. Он точно такой же злой и ненавистный, как и прежний. Если он и в самом деле не прежний. Но я должна это знать! Во-первых, кто бы ни был сейчас Господом, ой должен умереть. Потом я выясню, он ли это в новом теле или нет. Если же прежний Господь покинул эту Вселенную, я выслежу его через все миры и найду!

— Ты не сможешь этого сделать без рога, — заметил Кикаха. — Только он способен открыть Врата без контрустройства в другой мир.

— Чего мне терять? — рассуждала вслух Подарга. — Если ты лжешь и предашь меня, я в конце концов доберусь до тебя, и охота может оказаться забавной. Если же ты говоришь правду, мы увидим, что случится дальше.

Она что-то сказала орлице, и та открыла дверь. Кикаха и Вольф последовали за сиреной через пещеру к большому столу с креслами, стоявшими вокруг. Только теперь Вольф понял, что это помещение являлось сокровищницей, в которой была свалена добыча со всего мира. Тут стояли большие открытые сундуки, набитые сверкавшими драгоценными камнями, жемчужные ожерелья, золотые и серебряные чаши изысканной формы. Маленькие фигурки из слоновой кости и какого-то отсвечивавшего твердоволокнистого черного дерева, великолепные картины, доспехи и оружие всех видов, кроме огнестрельного, были кучами свалены в разных местах.

Подарга велела им сесть в изукрашенные резьбой кресла с вытесанными львиными ножками. Повинуясь ее жесту, из тени вышел красивый, белокурый молодой человек. Он нес тяжелый золотой поднос, на котором стояли три чаши, вырезанные из кристаллов кварца. Сработанные в виде прыгающих рыб с широко открытыми ртами, они были заполнены густым темно-красным вином.

— Это еще один из ее любовников, — прошептал Кикаха в ответ на любопытный взгляд Вольфа в сторону юноши. — Он унесен ее орлицами с уровня, известного как Дракландия или Тевтония. Бедняга! Но это лучше, чем быть заживо съеденным ее пташками, к тому же у него всегда есть надежда сбежать, делающая его жизнь сносной.