Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Пообедав и поставив поднос с грязными тарелками на выдвижную полку, Кикаха обнаружил, что тоан сыграл с ним еще одну злую шутку. На стене светился экран. И вновь Рыжий Орк и Анана страстно занимались любовью. Кикаха прибег к старой хровакской методике, но ему так и не удалось заблокировать сознание.

В середине десятого воспроизведения запись вдруг прервалась, и на стене появилась голова тоана.

— До тебя уже дошло, что я нейтрализовал действие твоей техники. Добился я этого, конечно же, при помощи гипнотических команд. Приемы ты не забыл, но не можешь сделать их действенными.

Кикаха сумел сдержаться и не швырнуть креслом в экран. И попытался равнодушно улыбнуться, но вместо улыбки получился оскал.

— Я решил не дожидаться возвращения Абсалоса из мира Зазеля, — продолжал Рыжий Орк. — Вероятно, ты правду сказал, что убил его. Выясню, когда окажусь там. Через несколько минут я отправлюсь туда. А когда вернусь, у меня будут все данные о том, как построить машину творения-разрушения. После чего погибнешь и ты, и все мои враги, и миллиарды тех, кто никогда не слышал обо мне. Такая же участь постигнет вселенные. Даже мои Земли превратятся в пыль. Я проводил над ними эксперимент, но и теперь уже могу предсказать, что именно произойдет с их народами. Обитатели Земли-один себя сами погубят своим безмозглым размножением, отравлением суши, воздуха и моря. В конечном итоге цивилизация рухнет, а вслед за ее крахом начнется повальный голод. Потом уцелевшие, хотя и одичают, снова начнут восхождение к вершинам цивилизации, науки и техники, только для того чтобы повторить ту же историю.

Со временем то же самое произойдет и на Земле-два. Зачем мне продолжать эксперимент, когда я уже знаю, каким будет результат? Я использую энергию дезинтегрированных вселенных для создания новой. Одной-единственной. Это будет идеальный мир. Во всяком случае, по моим представлениям.

Возможно, я возьму с собой в свой новый мир Анану. А может, и нет. Но пока я в отъезде, ей скучать не придется. Ее будет развлекать мой клон Кумас. Она будет любить его ничуть не меньше, чем меня, ибо не поймет разницы. — Тоан помолчал и добавил с улыбкой: — А то, что она не заметит разницы, свидетельствует не в пользу истинной любви, не так ли? Это философская проблема, касающаяся отождествления. Мне хотелось бы обсудить ее с тобой, хотя, думаю, дискуссия долго не продлится. Ты хитрец и обманщик, Кикаха, но ты не знаком с тоанской философией. Да и земной, как я подозреваю, тоже. На самом-то деле ты, в сущности, бесхитростный и примитивный варвар.

Тоан повернул голову и посмотрел на что-то за кадром. Наверное, сверяется с хронометром, подумал Кикаха. Какое имело значение, что там делает тоан? Никакого, но у Кикахи всегда вызывало любопытство все, чего он не мог объяснить.

Рыжий Орк вновь повернулся к пленнику:

— Ах да! Продолжай наслаждаться фильмами!

Тоан ушел из кадра, и на экране тут же появилась комната, в которой Анана и Рыжий Орк — или его клон? — пребывали на вершине экстаза.

Кикаха попытался сделаться глухим, слепым и бесчувственным, как сталь. Но ничего не вышло.

Существует много способов добиться своего. Кикаха применял до сих пор лишь один из трех приемов, которым научил его шаман, Абсакосо.

Он сел и снова уставился на экран. Сейчас он представит Анану и Рыжего Орка в виде марионеток, которыми управляют, дергая за ниточки. Через какое-то время они перестанут быть людьми — по крайней мере, в его восприятии — и станут просто деревянными куклами с подвижными конечностями.

Однако, покуда с экрана доносились усиленные динамиками звуки, Кикахе будет очень трудно игнорировать их. Стоны, издаваемые Ананой, все время возвращали его мысли назад, к тем временам, когда они занимались любовью. И как раз когда он уже почти сдался и решил испробовать какую-то другую технику, экран внезапно опустел. Через секунду на нем появилось лицо Владыки.

— Эй! Я — Кумас!

Кикаха вскочил с кресла.

— Да ну? А может, ты и есть Рыжий Орк, вздумавшй показать мне еще один из своих фокусов?

Человек на экране улыбнулся, хотя лицо его осталось напряженным:

— Я тебя не виню. Мой отец взращивает в людях подозрительность, как рыболовы — червей для наживки.

— Если ты действительно его сын... его клон... чем ты можешь это доказать? И какое мне дело?.. Чего ты хочешь от меня?

— Партнерства. Мой отец отправился в мир Зазеля. Он оставил меня главным, поскольку доверяет мне больше всего, — хотя это мало о чем говорит. Я всегда был послушен ему и никогда не выказывал никаких признаков честолюбивых устремлений. Он считает меня робким и замкнутым, больше склонным к чтению, сочинительству и приобретению знаний. В этом он отчасти прав. Но я ненавижу его не меньше, чем братья. Но, в отличие от них, мне удалось скрыть свои истинные чувства.

Он на мгновение умолк, явно пытаясь унять учащенное дыхание.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе убить его? — спросил Кикаха.

Кумас, шумно сглотнув, кивнул:

— Да! Я много о тебе знаю — в основном от отца, хотя у меня есть и другие источники информации. Я признаю, что мне не хватает уверенности в себе для выполнения задуманного.

— Что ты имеешь в виду?

Сердце у Кикахи так и колотилось; и ему тоже пришлось справляться со своим участившимся дыханием. Безнадежность внезапно сменилась надеждой. Если тоан не затеял с ним очередную игру.

— Об этом мы сейчас поговорим. Я покажу тебе, что я не мой отец, сделав нечто такое, чего он никогда бы не сделал. Смотри!

Внезапно на стене рядом с экраном замерцал прямоугольник размером с дверь.

— Шагай через врата в мою комнату.

Хотя подозрения Кикахи все еще не рассеялись, от такого приглашения он отказаться не мог. Мгновение спустя очутился в просторной, по-спартански декорированной и обставленной комнате. Вдоль стен шли полки с книгами, свитками манускриптов и компьютерными дискетами в виде кубиков. Постель в комнате выглядела старомодной, одной из тех, какие свисали с потолка на цепях. Вдоль всей противоположной стены тянулся письменный стол.

Кумас — если это и правда был Кумас — стоял посреди комнаты. Лучемет лежал на краю стола, ближе к Кикахе.

Он мог схватить его раньше тоана. Кумас протянул вперед раскрытые ладони.

— Видишь! У меня нет оружия, кроме этого лучемета. И в доказательство своего доверия я не стану препятствовать тебе забрать его. Батарея вставлена; он готов к стрельбе.

Хотя Кикаха и придвинулся поближе к лучемету, но ответил:

— В этом нет необходимости — во всяком случае, пока. Где Анана?

Кумас повернулся к пустому пространству на стене как раз над столом.

— Шешму, — проговорил клон, что по-тоански значило «откройся».