Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

— Да, — согласился Джим, хотя его тон указывал, что он не до конца в этом уверен. — И все-таки есть вещи, которые я хотел бы выяснить. Мозг-призрак, к примеру. Чем он был на самом деле? Полагаю, если он овладеет Орком, это не вызовет больших проблем. Он ведь будет вести себя в точности, как Орк. В каком-то смысле он и будет Орком. По крайней мере, я думал именно так. Вот только...

— Вот только что?

— Перед тем как я расстался с Орком в последний раз, мне было так тошно, что я не обращал большого внимания на мозг-призрак. А он на самом деле стал намного ближе или намного больше — смотря как на это смотреть. Словно гигантская черная амеба, он готовился поглотить меня. Я ошибался, думая, что он как-то связан с голубыми снежинками на Антеме. А что, если он... что, если мозг-призрак вовсе не чужак, угрожающий Орку? Я хочу сказать... возможно, это теневая сторона его мозга, и на самом деле именно мозг Владыки хотел меня поглотить, а я принимал его за какого-то зловещего чужака, пугая себя мыслями, что он опасен для Орка. Но если в мозгу Орка не было никого, кроме меня? Тогда что-то во Владыке почуяло меня и собралось истребить, то есть какой-то механизм в его нервной системе автоматически отреагировал на меня, как на врага. Значит, все-таки у меня был хороший повод для страха. Ведь это мне предстояло стать жертвой, захваченным, или, так сказать, переваренным! Вот только переваривал бы меня не кто иной, как Орк!

— Превосходная гипотеза, — похвалил психиатр. — Вполне возможно, и даже вероятнее всего, что ты прав. Поздравляю тебя с блестящим решением этой задачи.

— Спасибо. Но вы не сказали, правильное ли это решение.

— Да, — кивнул доктор, — Если ты считаешь именно так, значит так и есть. Кому и знать, как не тебе. — Порсена улыбнулся и встал.

— Время вышло, Джим. До следующего сеанса — Он включил интерком. — Винни, пригласите, пожалуйста, Санди Мелтон.

Неохотно, чувствуя, что они далеко не обо всем поговорили, Джим вышел в приемную, кивнул Винни и направился в коридор. В тот момент там никого не было; из-за дальней полуоткрытой двери слышалась музыка. Подойдя поближе к палате Сью Бинкер, он узнал песню Филипа Гласса «Эйнштейн на пляже», выпущенную «Томато Мьюзик», единственной фирмой звукозаписи, не боявшейся нестандартной музыки.

Проходя мимо двери, Джим заглянул в щель. На стенке он увидел мантру Сью Бинкер. Это был крест с петлей наверху, древнеегипетский анкх, сделанный из обложек книг многоярусной серии. Внимание Джима привлекла иллюстрация на обложке английского издания «Личного космоса». Фоном служил некий мрачный пейзаж, а на переднем плане были изображены Кикаха с Рогом Шамбаримена в руках и созданная в лаборатории гарпия, Подарга. Она то ли атаковала Кикаху, то ли намеревалась его трахнуть. Определить было трудно.

Фьють! Джима швырнуло сквозь ушко петли на верхе креста. Он и ахнуть не успел, как очутился в Орке.

Позади, или казалось бы позади, раздался еще один неслышный звук — это с лязгом закрылась железная дверь.

Джим уже знал (не представляя себе, откуда ему известно), что юного Владыку теперь называют уже Рыжим или Красным, или Кровавым Орком, поскольку тоанское тха в точности соответствовало слову «красный» и могло означать и то, и другое, и третье. Этот титул он заслужил многочисленными убийствами — как Владык, так и леблаббиев. Он стоял на краю горного плато в отблесках мерцающего малинового света, который шел откуда-то из-за горизонта, подкрашивая голубое небо. Его окружали воины-леблаббии, в зеленых доспехах, с алыми перьями и густо татуированными лицами, обстреливая из лучеметов войско внизу. Пурпурные лучи поджигали лес, землю и людей; огромные деревья и человеческие тела летели сквозь черный, пронизанный красным дым.

То обстоятельство, что не-Владыки управляли таким технологически совершенным оружием, означало, что война между Орком и Лосом заставила обе стороны прибегнуть к отчаянным мерам. Раньше леблаббиям никогда не разрешалось пользоваться ничем, кроме самого примитивного оружия.

Рыжего Орка очень беспокоил мерцающий малиновый свет на горизонте. Он думал, что тот вызван давно утраченным, еще дотоанским оружием, которое Лос нашел во время своего долгого бегства от сына. Сейчас молодой Владыка больше чем когда-либо жалел о том, что не убил Лоса сразу после того как кастрировал его в Голгонузе. Пока Орк приводил в чувство мать, Лос скрылся.

Сейчас он видел сквозь дым, как на плато стремительно надвигается стена в малиновых сполохах, похожая на око разгневанного бога. Она уничтожит и Владык-союзников Лоса, и вспомогательные войска солдат-леблаббиев еще прежде, чем доберется до армии Орка. Однако это вряд ли волновало Лоса, который, должно быть, управлял этим апокалиптическим оружием. Если он расколет пополам планету, но убьет сына, то будет счастлив.

Орк повернулся и бросился к вратам, которые установил для бегства на случай, если дела пойдут не слишком хорошо.

Как раз когда Рыжий Орк проскочил в них, Джим сумел вырваться на волю, пропев заклинание сибирского шамана. При этом он почувствовал боль, словно был соединен с Орком пуповиной, которую оторвали от него вместе с мясом.

Боль эта быстро прошла. Джим снова услышал два беззвучных звука: свист, а затем лязг. Он уже как раз достаточно времени находился в переходной фазе, чтобы надеяться на возвращение в собственное тело.

Не тут-то было! Гримсон снова оказался в молодом Владыке правда, произошло это в другое время и в другом месте. Этот мир ранее принадлежал Увете Буре, одной из жестокосердных дочерей Уризена, союзнице Лoca. Орк, после жестоких пыток, убил ее. А сейчас Орк овладел собственной дочерью, Валой, названной в честь его тетки. Оргазм был таким мощным, что казалось, будто его чресла опутывают огненные шелковые нити. Вокруг звучал хор голосов, слишком прекрасных, чтобы быть реальными.

Джим заметил, как мозг-призрак густой тенью медленно надвигался на него. Такой темп наступления, сообразил позднее Джим, объяснялся тем, что Орк был настолько поглощен наслаждением, что оно захватило каждый атом его существа. Огненные шелковые нити опутали и Джима, но тот сделал самое отчаянное усилие в своей жизни — и выскользнул на волю.

Он стоял в больничном коридоре и как раз завершал шаг, который начал, когда мельком взглянул на мантру Сью. Оба визита заняли у него всего полсекунды по земному времени. Джим круто повернулся, закрыв один глаз, чтобы снова не увидеть мантру, и направился обратно к кабинету доктора Порсены. Психиатру сейчас мешать нельзя: у него Санди Мелтон. Но ведь он сам велел Джиму тут же обратиться к нему или к другому врачу, если у него возникнет ретроспекция. Дрожа, весь в поту, с тревогой, сидящей в нем, как черная наседка на черных яйцах, Джим поспешил к доктору Тархуне.