Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Около десяти минут трое путешественников, морщась и ругаясь, выдирали друг у друга из тел «шрапнель», затем для остановки кровотечения наложили на раны травинки.

— Как бы хотелось засунуть Уртону в жерло одной из этих пушек, — бесился Кикаха. — С удовольствием посмотрел бы, как он летит верхом на снаряде. Только настоящий садист мог придумать подобные штуковины.

Кикаха не представлял себе, каким образом эти существа могли превращать свою пищу в черный порох.

Для изготовления взрывчатки требовались древесный уголь, сера, натрий или нитрат калия. Еще одна тайна состояла в том, как твари «выращивали» оболочки снарядов. А третья — в способе, которым они поджигали заряд, который выбрасывал снаряды.

Но заниматься исследованиями было некогда. Погоня за дворцом прервалась на целых полчаса, к тому же Маккей остался без скакуна.

— Слушайте меня внимательно — и никаких возражений, — велел своим спутникам Кикаха, слезая с «лося». — Анана, скачи за дворцом во всю прыть. Без меня ты сможешь ехать быстрее. Кроме того, ты самая легкая, и, значит, будешь наименьшим бременем для животного. Сначала я подумал, что мы с Маккеем сможем бежать, держась за седло, но у нас снова начнется кровотечение, так что этот вариант отпадает. Отправляйся немедленно. Если ты догонишь дворец, то, возможно, тебе удастся пробраться внутрь и остановить его. Шанс невелик, но другого у нас нет. А мы потащимся следом за тобой.

— Хорошо, — кивнула Анана. — Пожелай мне удачи.

Она крикнула «Хих-ю!», что на языке вендов означало «Вперед!», и «лось» тронул с места рысью. Подхлестнув его поводьями, Анана пустила животное в галоп.

Маккей и Кикаха зашагали следом. Раны их облепили мухи. Позади них гремели взрывы, это пушколябры обстреливали стада антилоп.

Прошел час. Мужчины бежали трусцой, но налившиеся свинцом ноги и боль в груди убедили их, что такого темпа им больше не выдержать. И все-таки они догоняли дворец, который буквально вырастал в небе перед ними. Крошечные фигурки Ананы и ее скакуна слились с ржавой травой бескрайней равнины.

Наконец Маккей и Кикаха остановились, чтобы напиться затхлой воды из меха, снятого Маккеем с погибшего «лося».

— Знаешь, старина, если она не догонит тот дворец, мы застрянем здесь на всю жизнь, — с тяжелым вздохом произнес негр.

— Может, он сменит свой курс на обратный, — возразил Кикаха, но в голосе его не слышалось особого оптимизма.

Не успел он поднести мех к открытому рту и сделать первый глоток, как почувствовал, что под ногами задрожала земля. Жажда в этот момент, казалось, заполнила его без остатка, поэтому никакие природные катаклизмы не могли отрвать его от струйки неприятной на вкус воды. Но когда он передал мех Маккею, то сообразил, что это не обычная вибрация почвы, сопровождавшая изменение ландшафта, а самое настоящее землетрясение. Почва поднималась и опускалась, и Кикаха чувствовал себя так, словно стоит на тарелочке в огромной чаше с желе, сотрясаемой рукой великана.

Маккей бросился наземь. Кикаха решил последовать его примеру — зачем зря тратить силы, пытаясь устоять на ногах. А как же Анана? Вряд ли она сможет преследовать дворец...

Волнообразные толчки продолжалась. Животные бежали к горам — странно, что они выбрали их в качестве укрытия. Стаи птиц поднялись в воздух, усеяв небо миллионами точечек, похожих на крупинки перца в тарелке бульона. Затем пернатые обитатели Лaвалитового мира образовали одно огромное облако, устремившееся в сторону дворца.

Вскоре Кикаха увидел точку, которая приближалась к ним. Через несколько минут на спине крохотного «лося» он рассмотрел не менее крохотную Анану. Затем обе фигуры разделились и покатились по земле. Поднялась только Анана. Она побежала к своим спутникам — вернее, попыталась это сделать. Позади нее вздымались волны земли, покрытые рыжеватой травой. Они подталкивали Анану, та падала на четвереньки, вставала и тут же падала снова. Кикаха поднялся на колени, чтобы не упустить ее из виду, но она исчезла за большим валом, точь-в-точь как маленькая лодочка в бушующем море.

— Меня сейчас вырвет, — прохрипел Маккей и согнулся, извергая содержимое желудка. До этого момента Кикахе удавалось справляться с позывами к тошноте. Но звуки, издаваемые негром, вызвали рвоту и у него самого. В тот же миг его булькающий кашель потонул в ужасном грохоте. Никогда в жизни Кикаха не слышал таких пугающих звуков. Но тем не менее он поднялся на четвереньки, чтобы посмотреть, где находится Анана. Ее Кикаха не увидел, но зрелище, представшее его глазам, вселило в него неописуемый ужас.

Земля загибалась, словно готовый вот-вот свернуться свиток. Края его находились где-то позади того места, где он в последний раз видел Анану. Неужели она свалилась в эту гигантскую трещину? Вскочив на ноги, Кикаха закричал:

— Анана! Анана!

Он попытался бежать к ней, но его с такой силой подбросило, что ноги оторвались от земли на целый фут. Упав, Кикаха заскользил на животе по скату огромного вала, затем с трудом вновь поднялся на ноги. На какой-то миг им овладело еще большее замешательство, а ощущение нереальности происходящего усилилось. Горы вдали, казалось, скользили вниз, словно планета раскрыла огромную пасть, собираясь проглотить их.

А потом он догадался, что горы никуда не падают. Земля, на которой он стоял, поднималась. Таким образом, они оказались на том куске планеты, которому предстояло стать временном ее спутником. Что касается дворца, то трещина прошла примерно в миле от него, поэтому он парил на другой стороне разлома.

Отколовшийся кусок находился в сотне миль над основной планетой и уже вышел на стабильную, хотя и временную, орбиту. Пройдет около четырехсот дней, прежде чем начнется медленный спуск.

Плотность воздуха не изменилась. Атмосферное давление на высоте 528 000 футов тоже оставалось прежним. В свое время Уртона так и не удосужился объяснить физические принципы этого феномена. Вероятно, потому, что и сам их не знал. Хотя Владыка и составил спецификации «карманной» вселенной, выполнять работу по созданию своего мира он предоставил группе ученых. С того момента прошла не одна тысяча лет, так что эти знания давно перешли в разряд утраченных.

После того как обломок оторвался от планеты, землетрясения отнюдь не прекратились. Отколовшийся кусок начал преобразовываться из клиновидной формы в шар. Этот процесс занял двенадцать дней; высвободившуюся в ходе трансформации тепловую энергию гасили сменявшие друг друга ураганные ливни. Почти две недели Кикаха и его спутники прожили как в турецкой бане. Им хотелось лишь одного — лечь и отдохнуть, однако приходилось все время передвигаться, причем порой довольно энергично. И тут на помощь приходила слабая гравитация — так как спутник представлял собой одну шестнадцатую от массы всей планеты.