Альфред Ван-Вогт - Путешествие «Космической Гончей»

— Где ты спишь?

— В западной рабской казарме, — рабыня отвечала с неохотой.

— Какой матрац?

— Третий.

Он, казалось, задумался. Потом небрежно бросил:

— Я приду в полночь и лягу с тобой.

— Это против правил, — дрожащим голосом возразила девушка.

— Не будем думать о правилах, — грубо отрезал солдат. — Пока.

Он ушел, насвистывая. Девушка не двигалась. Потом послышались чьи-то быстрые шаги. Девушка зашептала что-то, но слова ее были едва слышны. Ответила другая женщина:

— Это второй раз с момента его появления на прошлой неделе. В первый раз мы подсунули ему старую Эллу. Он в темноте не заметил, а она охотно пошла. Но, очевидно, придется им заняться. Я скажу мужчинам, — и они разошлись в разные стороны.

Олден, которого разгневало поведение солдата, теперь рассердился еще больше… «Ничтожные рабы! Заговорщики!» Его поразило, что между рабами существует связь. Он слышал и раньше, что мелкие рабовладельцы стали очень осторожны, опасаясь бунта и даже гибели. И вот теперь Олден неожиданно получил доказательства того, что слухи правдивы. Олден, как будто разговаривая с богами, подумал: «Мы должны повышать мораль хозяев и, — глаза его сузились, — с помощью силы сломить организацию рабов. Нельзя допустить распада общества!» Гнев его мгновенно исчез, когда в ста футах от него открылась другая дверь. Олден инстинктивно сжался и больше не думал о рабах. Уцелеть бы самому. Постепенно нервное потрясение начало проходить, он усилием воли верну себе спокойствие и способность нормально размышлять. Он наконец понял, почему ему удалось избежать облавы, в которую попали все остальные. Лишь две недели назад он переехал в новый дом на улице Пальм. Солдаты, очевидно, вначале явились по старому адресу, ну а потом, чтобы арестовать его, им нужно было пересечь весь город. Вот так они, к счастью, и разминулись. Эта случайность и спасла ему жизнь. Олден содрогнулся от ужаса — он мог бы сейчас висеть со всеми, потом в глубине его души поднялся гнев несправедливо осужденного. Ярость подкрепила его силы, и он наконец оказался способным думать, как обычно, — четко и логично. Ясно, что ему нельзя оставаться в пределах городского дворца. На помощь пришли воспоминания, незначительные детали, которые он замечал в прежние годы, не сознавая этого. Он вспомнил, что через каждые несколько ночей в амбар через ворота дворца привозят сено. Судя по тому, что сейчас амбар был пуст, новый запас скоро прибудет. Он должен выбраться отсюда до этого. Олден начал пробираться к воротам. Он знал, что ворота были справа от него. Однажды ему довелось видеть их издалека. Если проникнуть в конюшню, а оттуда — в ворота… И хорошо бы переодеться! Здесь, кажется, должны висеть рабочие комбинезоны. Лучше натянуть на себя женскую одежду. Ей будут соответствовать длинные волосы, которые обычно отпускали ученые. В углу хлева, отведенном для дойных коров, Олден нашел все, что ему было нужно. И животные молчали, пока он торопливо натягивал рабочую одежду, которую молочницы надевают поверх платья. Городской дворец, переставший быть резиденцией Линнов, превратился в сельскохозяйственный и чиновничий центр. У ворот дежурили солдаты, но они не удосужились расспросить неуклюжую рабыню, вышедшую уверенным шагом, куда она идет, видно, хозяева послали ее с важным поручением, решили они. Вечером Олден подошел к храму Ковиса с тыла, перед ним показались свинцовые стены, и он снова начал нервничать, боясь, что сейчас, когда спасение близко, что-нибудь да и произойдет. Робко постучал он в боковую дверь и, затаив дыхание, ждал. Дверь открылась неожиданно, но Олден был так напряжен, что отреагировал немедленно, и мимо удивленного младшего прыгнул в затененный коридор. Лишь когда закрылась дверь, и они остались почти в полной темноте, Олден назвал себя удивленному молодому человеку.

Медрон Линн, лорд-правитель, шел по улице Линна. В последние годы он все реже выходил в город. Лорд испытывал возбуждение — как всегда, когда у него была определенная цель. А цель у него была, и только это оправдывало, казалось бы, бесполезную трату времени и усилий. Его окружали обычные телохранители. Они были специально обучены для таких выходов. Как солдаты в увольнительной, они шли впереди него и за ним так, будто их совсем не интересовал этот худой болезненный человек с каменным лицом, любой приказ которого становился законом на Земле и других планетах. Лорд-правитель отыскивал рынки в наиболее населенных районах. Разноцветные мануфактуры на прилавках напомнили ему о молодых годах, когда эти районы города казались тусклыми и бесцветными, а уровень мастерства ремесленников был чрезвычайно низок. Торговцы ворчали и сердились, когда в первые годы своей власти он приказал, чтобы дома сдавались лишь тем, кто будет их ярко раскрашивать. А торговые лицензии получали только те, кто торговал высококачественным товаром. Забытый кризис. Благодаря конкуренции весело раскрашивались дома. И вскоре это совершенно изменило вид города. Появившиеся в лавках товары радовали глаз. Их не сразу и не просто научились делать ремесленники. Лорд-правитель Линн пробивался сквозь толпу покупателей и продавцов. Рынок заполнили люди с холмов и из-за озера, было здесь и множество жителей других планет с удивленными глазами. В такое время разговоры завязываются лучше всего. Он заговаривал только с теми, кто не узнавал в этом небритом человеке, одетом в мундир отставного солдата, своего правителя. Немного времени потребовалось ему, чтобы убедиться в том, что тысячи агентов, которых он разослал с заданием пропагандировать его взгляды, провели большую работу. Он и сейчас встретил здесь не одного из таких агентов. Они сами завязали с ним разговор. Пятеро фермеров, трое торговцев и двое работников, с которыми он заговорил, на критические замечания лорда-правителя ответили проправительственными лозунгами, которые они могли услышать лишь от разосланных им людей. «Неплохо», — сказал он себе. Первый вызванный им кризис разрешился благополучно. Лишь одно поколение отделяло Линновскую империю от длительной гражданской войны, которая привела его семейство к власти. Сборщики налогов все еще давали мало денег. Одной из причин тяжелого финансового положения правительства служили храмы. Ученые крепко держали народ в своих руках. Так казалось лорду-правителю. Храмовые обряды обладали над всеми гипнотической властью, а специально подготовленные учеными люди внушали каждому, что пожертвования делать необходимо. В особенности это действовало на женщин, так что частенько приходилось даже сдерживать их, иначе они отдали бы все свое имущество. Мужчины же, то и дело занятые на войне, меньше поддавались влиянию ученых. За счет своих огромных доходов храмы содержали орды ученых — старших, младших и посвященных. Армия храмов была огромна: почти в каждой семье кто-то был или должен был стать ученым. Лорду-правителю начало казаться, — и Лидии совсем не нужно было напоминать об этом, — что пора наконец нарушить эту гипнотическую власть. Пока они не справятся с храмами, финансовое положение останется напряженным. В самом Линне торговля расцветала, но в других городах она восстанавливалась гораздо медленнее. Продолжались объявленные бог знает когда завоевательные войны, три из них велись ка Венере против венерианских племен. Цель, которую поставил перед собой правитель, — объединение Солнечной системы, требовала, чтобы такие экспедиции обеспечивались любой ценой. Что-то нужно было принести в жертву. И лорд-правитель выбрал храмы как единственного реального конкурента правительства, перекачивавшего в свою казну доходы. Лорд-правитель остановился перед лавкой керамики. У хозяина была внешность линнца. Он, подумал лорд, несомненно, наш гражданин. Только мнение граждан имеет значение. Рассуждения остальных — пустота, ветер. Хозяин обслуживал очередного покупателя. Ожидая, когда он освободится, лорд-правитель думал о храмах и дворцах. Казалось ясным, что ученым не удалось восстановить престиж, утерянный во время гражданской воины. За немногими исключениями, они по одерживали Рахейнла до того самого дня, когда он был захвачен и убит. Ученые тут же присягнули новому режиму, и тогда у него не было достаточно сил, чтобы отвергнуть эту присягу. Однако он никогда не забывал, что их временная монополия на атомную энергию чуть не привела к восстановлению прогнившей республики. И если бы это им удалось, то казнен был бы он, лорд-правитель. Торговец заключил сделку и двинулся навстречу новому покупателю, Но тут лорд-правитель заметил, что один из толпившихся у лайки узнал его. Не сказав ни слова торговцу, лорд отвернулся и торопливо зашагал по улице. Члены Совета ученых ждали его, когда, убедившись в прочности своей позиции, он вернулся во дворец. Встреча была нелегкой. Из семи членов Совета присутствовало шестеро. Седьмой, поэт и историк Коурайн, как сообщил Джоквин, заболел. На самом же деле он испытал приступ страха, узнав об утренних казнях, и немедленно выехал в отдаленные храмы. Из шестерых по крайней мере трое явно не надеялись выйти живыми из дворца. Оставалось трое других: Мемлис, историк и воин, смелый седовласый старик лет восьмидесяти; Тиор, логик, волшебник арифметики, который, как говорили, получал сведения о числах непосредственно от богов; и, наконец, сам Джоквин, который много лет служил посредником между храмовой иерархией и правительством. Лорд-правитель осмотрел своими желтыми глазами собравшихся. Годы власти придали его лицу сардоническое выражение, которое даже скульпторы не могли устранить со статуй, опасаясь нарушить сходство с оригиналом. Ему в это время было около пятидесяти и, несмотря на худобу, он обладал отличным здоровьем. Он начал с холодного, обдуманного и уничтожающего обвинения храма Рахейнла. А закончил так: