Н Шитова - Дерзкая

Олег взял браслет, едва не выронив. Он смотрел на него, как на гремучую змею.

-- Она же просто пользуется ее вещами, Юра... -- прошептал он.

-- И ее воспоминаниями? -- возразил Юрка.

-- Ты же слышал от Извекова об их дьявольских способностях! Так почему же ты, никогда никому не верящий на слово даже в мелочах, развесил уши перед этой наглой... то ли аферисткой, то ли шпионкой... -- Олег вдруг метнулся в коридор и втащил в комнату мою сумку. Он торжественно потряс ею. -Вот, у нее даже сумка Катюши! Она, может, и из другого мира, но за то, что она играет на нашей боли, я ее своими руками задушу!..

Он расстегнул молнию на сумке и, перевернув ее кверху дном, вытряхнул ее содержимое на пол. Мой пистолет, коробочка Зубарского, рукава от загубленной в Сылве стеганой куртки, и черная куртка Юрки, подобранная в девятом номере старой гостиницы.

-- Души, -- я подошла к нему вплотную. -- Души. Два раза я уже умирала. А третий точно будет последним! Какой ты несчастный, Олег, у тебя еще впереди столько жизней, и в каждой ты будешь если не вспоминать, то подспудно чувствовать свою вину за то, что мне сейчас не поверил. Потому что после первой своей смерти ты поймешь, что я была права. Но будет поздно...

-- Она нам угрожает, она нам еще и угрожает, -- выдохнул Олег. -- Юрка, ты понял, она имеет в виду, что она -- Катя!.. Юра?!

Юрка сидел на диване, согнувшись и уткнув лицо в ладони.

-- Замолчи, Олег! Сделай так, чтобы я тебя не слышал! -Юра поднял голову и повернулся ко мне. -- Дальше, Мария!

-- Что "дальше"?

-- Что случилось с Катей дальше?

-- А дальше очень просто: дальше я была Мариэлой Виттмар. У меня было все, что можно пожелать: родители, дом, деньги, муж-красавец... Я толкнула его на нелепую, страшную смерть и через полчаса после этого нырнула в пропасть вместе с автомобилем. Я любила мужа, но Катя Орешина оказалась сильнее и заставила меня пренебречь такой мелочью. В своем стремлении вернуться к вам Катя была неуправляема. А дальше я была загнанным безмозглым зверьком, шизофреничкой Рэстой, которую пятнадцать лет ее жизни держали взаперти, в ожидании того, что когда-нибудь смогут ею воспользоваться. Над ней издевались, морили голодом, ее насиловал наглый жирный охранник... Она жила всю свою жизнь своими снами, в которых она по очереди бывала то Катей, то Мариэллой. Она одна испытала настоящее горе от смерти Одера Виттмара. Только она знала, что это непростительно и жестоко. Она хотела собственной смерти, которую заслуживала Катька за все, что сделала своим близким. И я в забытьи разукрасила себя железкой... Только потом, очнувшись, я поняла, что Рэста напрасно старалась уйти, у нее не получилось воздать Катьке по заслугам...

Я чувствовала, что слезы уже текут из моих глаз сами по себе, и никаким усилием воли их обратно не загнать. Я вытерла их ладонью и закончила:

-- Рэста тоже была вынуждена сдаться. Я ее доконала. Я сбежала из Первого мира, бросив новых друзей, потому что до сих пор люблю старых! Наверное, это моя самая глупая и непоправимая ошибка, но она была неизбежна...

В полной тишине я слышала, как бьется мое сердце. Я стояла и смотрела себе под ноги, потому что мне было страшно поднять на них глаза.

-- Простите меня, ребята... Или хотя бы постарайтесь не воспринимать все это так, будто я хотела сделать вам больно... Это так получилось. Только сейчас я поняла, что мне лучше было остаться в Первом мире. А здесь я всего лишь до времени состарившаяся женщина, чуждая для вас, незнакомая, раздражающая тем, что знаю о вас почти все то, что знала она. И чувствую все то, что чувствовала она. Но я помню все еще о двух женщинах и одновременно ощущаю себя немножко ими тоже... А теперь...

Я шагнула к Олегу и протянула руку:

-- Будь другом, дай ключи. Я уйду.

Олег не шевельнулся. Мне не хотелось смотреть ему в лицо.

-- Пожалуйста, ребята, отпустите меня...

-- Нет, -- хрипло ответил Олег. -- Ты останешься здесь. Я хочу разобраться с тобой до конца. Ты останешься здесь до утра.

Юра ничего не сказал в ответ на наш натянутый спор, он вышел из комнаты в коридор, тяжело хромая.

Остаться с Олегом наедине после всего было невыносимо. Мы оба не знали что сказать и как посмотреть друг на друга.

-- Знаешь, а ведь у меня была такая мысль... Я гнал ее прочь, -- вымолвил Олег. -- И я не хочу переживать еще и это.

-- Но я же и хочу уйти...

-- Ты -- не она.

-- Да, я это знаю! Но к сожалению, ты все тот же. Я знала, что ты меня не примешь, но и не обижай меня... Выпусти меня отсюда, если не хочешь, чтобы я сделала что-нибудь с отчаяния.

Олег полез в карман, но тут в коридоре послышался металлический стук упавшего костыля, шуршание и глухой стук падения чего-то тяжелого. Олег бросился в коридор.

-- Юрка, ты что?! -- в ужасе закричал Олег. Когда я выбежала к ним в коридор, Олег приподнимал лежащего Юру, который был явно в обмороке.

-- Да что же это такое? -- выдавил из себя Олег. -- Это все из-за твоего спектакля... А ну, уйди с дороги! -- заорал он на меня, с усилием поднял Юру на руки и понес в комнату. Уложив его на диване и подсунув ему под голову подушку, Олег придвинул кресло и сел рядом. Я подошла и, боясь, что Олег, окончательно озлившись на меня, выставит меня вон, присела около Юры на пол. Мне уже не хотелось уходить, пока Юрка не придет в себя.

-- Мария, с ним никогда не было ничего подобного, он крепкий парень, в чем же дело? -- спросил Олег растерянно после того, как мы просидели молча минут двадцать, а Юрка за это время даже не пошевелился.

Я сама была удивлена и встревожена, а услышав, как дрожит от неуверенности голос Олега, испугалась по настоящему. Юра лежал бледный, его грудь почти не поднималась, казалось, что он вообще не дышит. Я взяла его за руку, пульс был рваный, слабый, словно у умирающего.

Неожиданно Юрка зашептал что-то, замотал головой... Его волосы рассыпались по подушке, на лбу выступила испарина... Мы с Олегом, одновременно вскочив, бросились к нему. Он был в лихорадке и бредил, горячо шепча что-то непонятное. Руки его стали шарить повсюду, словно он чего-то искал...

-- У него жар, -- Олег потрогал лоб Юрки и даже отдернул руку. -- Наверное, нужен врач...

-- Подожди-ка, что это он говорит...

Мы склонились к самому его лицу, но Юра неожиданно быстро успокоился, затих.

-- Уже второй час, -- заметил Олег. -- Иди отдохни... в ту комнату, которую ты, должно быть, помнишь. Я посижу с ним.

-- Ты позови меня, если что, хорошо? -- я дотронулась до плеча Олега. Он накрыл мою ладонь своей и торопливо ответил:

-- Конечно. Отдыхай.

Я прошла в свою комнату. Я была неправа. В моей комнате осталось все, как было. Даже ящики, в которых я рылась в поисках вещей, нужных мне для побега, были в том же положении, в котором я их оставила. И мои настольные часы с маятником по-прежнему стояли на своем месте.