Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3

Буквально через месяц первые знатоки русского языка отправились заменять надзирателей в лагере военнопленных. Тем летом, из-за нехватки рабочих рук, массового строительства и необходимости отвлекать часть стрелков на охрану военнопленных, в городе было настоящее вавилонское смешение языков. Мы отменили торговые пошлины, активно налаживали торговлю со всеми, кто сумел добраться до Невмянска. Корейские и китайские торговцы, голландские и испанские моряки, японцы и айны, маньчжуры и русские, все торговали, совсем, как в начале девяностых, приснопамятных годов, в России. И товары были аналогичные, рядом с корейскими пряностями, мои приказчики продавали недорого трофейные мечи, возле торговца китайским шёлком устраивался испанец, предлагая свои кремнёвые ружья и толедскую кольчугу. Радовало одно, все понимали русский язык. Да, лето 1781 года выдалось тяжёлое, выдержали мы его исключительно на энтузиазме и нашем оптимизме. Промышленности на острове практически не было, работало в полную силу только консервное производство. Из полезных ископаемых ничего не освоили, немного добывали каменного угля, новости от Федота Чебака приходили самые разные. Айны, десятилетиями скрывавшие от чужаков богатые выходы железной руды, были не в восторге от строительства целого города чужаков у самого месторождения.

Однако, через месяц после высадки мастеров и рабочих на севере острова, соседние князьки проверили "люча"* на прочность. Сотня молодых, наглых охотников-айнов устроила атаку на поселение русских металлургов. Спасли наших рабочих жёсткие требования Федота к обязательному ношению револьверов, первые же раненые стрелами мастера открыли беспорядочный огонь по нападавшим аборигенам. Своими выстрелами они никого не убили, зато напугали охотников частой стрельбой и предупредили остальных. В результате, у нас вышло несколько раненых, а бойцы охранной роты захватили трёх пленных. С них и началось "добровольное сотрудничество" с аборигенами на севере острова. К тому времени слухи о серьёзном поражении объединённого войска айнов дошли до северных племён. Поэтому они не рискнули оказывать вооружённое сопротивление роте стрелков.

Применяя в практике древний принцип "око за око, зуб за зуб", Чебак по очереди навестил во главе вооружённых до зубов бойцов все окрестные племена. Там, в виде компенсации за обиду, взял в заложники старших детей вождей и шаманов, и по сотне молодых парней нанял на работу. Эти работники, по указанию вождей, обязались работать на русских в течение года, за одежду и кормёжку. В качестве платы князьки выбирали абсолютно разные товары - от стальных ножей, до китайского шёлка, и, низкорослых казахских лошадок. Часть оговорённой платы племя получало авансом, развязывая Федоту руки, в случае конфликта с работниками. В результате, скорость строительства городка резко возросла, а Чебак получил первых информаторов из родов северных айнов.

Собрав необходимую информацию, Федот съездил в Невмянск, выбрал сотню пленников из нужных ему родов, и отвёз их на север. Там, с помощью и при посредничестве уже знакомых айнов, начал торговлю с вождями племён, принимавшими участие в набеге на нашу столицу. Теми из них, кто выжил, разумеется, или их наследниками. Пленники служили своеобразным доказательством правдивости наших слов и проводниками. За июль взвод из роты Федота проехал через весь остров, добравшись до Невмянска по суше. Да не просто так, а с переговорами и великолепными результатами. Чебак, в обмен на строительство железнодорожной насыпи силами местных аборигенов, по указанному и размеченному вехами маршруту, пообещал выпустить пленников без всякого выкупа. Причём, кроме прокладки насыпи по указанным размерам, местные князьки пообещали двадцать лет не воевать с нами и признать власть Андрея Быстрова, то есть, меня. В знак своего покорения, все крупные островные князьки прислали в Невмянск аманатов, заложников из числа своих младших братьев или сыновей.

Не зря мы так жёстко поступили с ближними племенами, наглядный пример их переселения очень впечатлил северные племена айнов. Особенно всех поразили наши потери, вернее, их отсутствие, и рассказы очевидцев об огненном тайфуне, накрывшем наших врагов. В отсутствие половины войск, что стало какой-то традицией, мы опять воевали. Дважды военнопленные поднимали восстание в своём лагере, второй раз всё закончилось гибелью трёх наших охранников и пятерых маньчжурских чиновников. Федот поспел к подавлению второго бунта, для этого хватило поднятой по тревоге роты стрелков и пары миномётных залпов по территории лагеря. Выстроенные вдоль периметра стрелки даже не применили оружие, пленные моментально вспомнили своё поражение в бою. Разрывы нескольких мин способствовали резкому обострению памяти у айнов, а сведения о скором освобождении избавили от дальнейших конфликтов.

Неожиданно, после сражения с айнами и наведённого за пару месяцев порядка на острове, включая механизированный китобойный промысел и массовый выпуск бансов, притихшие японские послы сами напросились на приём. Эта встреча с японскими представителям прошла исключительно в деловом тоне. Три старичка очень вежливо себя вели, никакими мечами не размахивали, да и гримом не увлекались. Более того, они скромно сели на предложенные им стулья, за мой переговорный стол, а один из них даже говорил по-русски. Правда, мы уже не умилялись таким вещам. Лето 1781 года продолжало менять политическую и экономическую ситуацию на Дальнем Востоке, что приятно, исключительно в нашу пользу!

Главное, конечно, цивилизованный грабёж Кореи. Мы полностью отказались от вассальных денежных выплат в пользу русских, чем вызвали благоговение среди корейских чиновников, и, надеюсь, завели сторонников. Страна на протяжении нескольких веков настолько привыкла к таким вассальным платежам, что восприняла все остальные наши требования без всяких возражений. Видимо, опасались, что мы передумаем. В результате, мы получили беспошлинную, бесконкурентную торговлю русскими товарами в многомиллионной стране, где одних богатеев, по разным оценкам, насчитывалось до двух-трёх миллионов. И, естественно, все они оказались почти исключительно нашими покупателями. Всех европейских торговцев, кроме русских, разумеется, вместе с китайскими купцами, по условиям вассального договора из Кореи выгнали, в течение пары месяцев.

Измождённая гражданской войной Корея стремилась восстановить хозяйство, поэтому китайских торговцев, веками чувствовавших себя в Корее едва ли не лучше, чем на родине, грабили быстро, аккуратно, без шума и крика, но выгребали всё дочиста. Вернувшиеся на север богатеи с удивлением обнаружили в своих поместьях голые стены, и, спешили восстановить былую роскошь. Чему приказчики Романова были рады способствовать, продавая часть трофеев, вывезенных из соседних районов. Кроме того, всё русское стало модным, не только оружие и инструменты. Я отправил в Корею большую часть ювелирных украшений, под маркой "русских", туда же шли целыми вагонами стальные ножи, топоры, лопаты и прочий инструмент из Владивостока. Верёвки и канаты заводчика Нилина, развернувшегося на наших морских заказах не хуже, чем поставщики императорского двора. Под давлением такого растущего потребления многие русские промышленники во Владивостоке панически расширяли производство, а главные сливки сняли наши железоделательные заводы со смежниками. Ибо, Корея официально стала закупать у нас всё оружие, инструменты, боеприпасы и маломальскую технику.