Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3

- Гранаты! - скомандовал поручик.

Ветеранам не пришлось долго объяснять, что требуется. В сгрудившихся у самодельных заграждений всадников полетели осколочные гранаты. Не просто одна или две, а сразу десятки, гранат, образовав перед нашими траншеями настоящую завесу из поднятой земли и пыли. Я в это время судорожно пытался добить двух оставшихся командиров в конном отряде врага. Пыль затрудняла видимость, даже яркие одежды всадников еле виднелись из-за разрывов гранат. Уловив удобный момент, я смог попасть, наконец, в вертевшегося в седле командира кхмерской конницы и принялся перезаряжать карабин. Наконец, канонада прекратилась и оставшиеся два десятка невредимых всадников галопом поскакали обратно в город, едва не налетев на подбежавшую массу пехоты.

Когда до атакующих линий врага осталось двести метров, ветераны начали стрельбу из ружей по пехоте противника. Стреляли не спеша, тщательно выбирая цели, миномётчики установили постоянные прицелы и открыли беглый огонь, выкашивавший кхмеров десятками. Армии восемнадцатого века не сталкивались с автоматическим оружием и атаковали плотным строем, при таких условиях даже наши пятидесяти миллиметровые мины наносили ужасный урон. Несколько десятков выживших лучников попытались поддержать атаку товарищей и принялись стрелять по нашим позициям. Именно по позициям, на виду у врага так и не появился ни один из наших бойцов. Представляю, как чувствовали себя кхмеры, атакуя пустоту, несущую смерть.

Этими лучниками пришлось заняться мне, благо, те не могли ни сесть, ни лечь. Даже перебегать не догадывались. Моя стрельба стала походить на тренировку в тире по ростовой мишени, с оптическим прицелом, на расстоянии сто-сто пятьдесят метров. Я успевал лишь менять магазины, чертыхаясь, что Пискотин, лежавший рядом, опаздывает перезаряжать их. Но, в запасе оставались ещё два полных магазина, я спешил убрать лучников, пока они не достали бойцов и, едва не проморгал атаку с тыла. Громки крики и ржание лошадей за спиной, заставили меня обернуться. Чёрт побери, сзади нас атаковал ещё один отряд конницы, численностью до ста всадников. Видимо, командир кхмеров послал этот отряд в обход наших позиций, ещё до начала сражения. Сейчас всадники разгоняли предусмотрительно расположенных позади нас пленных стражников, пытаясь пробить к окопам. Новобранцы, охранявшие пленных, испуганно пятились в нашу сторону, ощетинившись копьями. Из окопа выглядывал поручик, взволнованный возможностью окружения.

- Давай двух человек с гранатами, - крикнул я ему, собирая в подсумок выложенные на земле гранаты. - Сам разберусь, не отвлекайся.

Поручик кивнул и скрылся в траншее, из которой вскоре выбрались два бойца с сумками. Вчетвером мы поспешили назад, к отступавшим новобранцам. Пискотин кричал, чтобы они ложились на землю, пинками укладывая их лицом вниз. Забежав вперёд, мы оказались в двадцати метрах между атакующими всадниками, уже пробившимися через разбегающихся пленников.

- Сначала фугасы, - постарался перекричать я шум боя, показывая бойцам на безосколочную гранату. Оба кивнули, вытаскивая из своих сумок такие же, я сунул свою гранату Пискотину и достал вторую. - Огонь!

Гранаты перелетели первый ряд атакующей конницы, разорвавшись позади них. Но, разрывы не остановили пятерых вражеских всадников, твёрдо намеревавшихся добраться до нас. Указав рукой бойцам и Пискотину на гранаты, я вскинул сайгу. Что может быть страшнее выстрелов из карабина в упор? Только выстрелы из старого карабина, где ударно-спусковой механизм немного подработан для стрельбы очередями. В силу понятных причин, я таким баловством не пользовался раньше. Патронов на эту роскошь не напасёшься. Однако, нас прижало здорово, иного выхода не было, три коротких очереди скосили ближайших всадников, с двумя лошадьми. Ветераны и глазом не моргнули, продолжая методично бросать гранаты, а Пискотин замер с открытым ртом, переводя взгляд с меня на мой карабин. Я демонстративно неторопливо заменил магазин и скомандовал,

- Ложись! - в подсумке оставались одни осколочные гранаты.

- Осколочными! - уже лёжа на боку, объяснил задачу бойцам, и толкнул Анемподиста в плечо, - давай, кидай!

Сам откатился в сторону, выбирая место для стрельбы, и занялся выбиванием командиров, пока ветераны заканчивали с запасом взятых гранат. Через несколько минут поле перед нами напоминало последний день Помпеи. Крики раненых людей, ржание и стоны коней, смешались в общий стон, упавшие животные пытались встать, падали, жалобно ржали. Кхмеры лежали на земле убитые и раненые, всадники и пленные стражники, гранаты не выбирали себе мишень. Расстреляв последний магазин, я занялся его снаряжением, наблюдая, как Пискотин с ветеранами приканчивает последние запасы гранат. Они так увлеклись, что из кровавой бойни смогли выбраться с десяток коней без всадников, все кхмеры полегли в бою.

Глава двенадцатая.

Однако, мы и не заметили, что с уничтожением отряда всадников закончился и сам бой. Кхмерская пехота, увидев разгром конницы, напавшей на нас с тыла, была полностью деморализована, и сложила оружие. Нам этот бой стоил восьми раненых ветеранов, в основном в плечи и спину, от стрел и осколков гранат. Из новобранцев в живых остались двадцать восемь человек, но, как они гордились собой, своей причастностью к фантастической победе. Глядя на них, можно было не сомневаться в их безоговорочной преданности мне, чем я поспешил воспользоваться.

- Анемподист, собирай лошадей, поскачем проверить, как дела в городе. Поручик, занимайся пленными, жду тебя с ними в порту. - Я выбрал десяток новобранцев, по числу пойманных коней, указал им на сёдла. Парни всё поняли без переводчика, верхом быстро догнали меня и Пискотина, где уже вогул объяснил им нашу задачу - спасти его брата Наума.

От нашего небольшого отряда шарахались все встречные, не исключая немногочисленных стражников. Судя по такой реакции, за сражением наблюдали едва ли не все жители города, многие из которых ещё стояли на городских стенах. Фантастическое поражение городского войска выбило у стражников всяческие мысли о закрытии ворот. Хотя, в моей сумке оставались несколько динамитных шашек, применять их не пришлось. По указанию Пискотина мы мчались на трофейных конях узкими улочками, направляясь кратчайшим путём к складам и жилищу братьев. Тяжёлое предчувствие сжало сердце, в направлении нашего движения поднимался чёрный густой столб дыма. Анемподист гнал своего коня, не разбирая дороги, мы чудом никого не стоптали, редкие прохожие прижимались к стенам и прыгали в стороны, спасаясь от копыт наших лошадей. По мере приближения к порту, в воздухе, пропахшем дымом, появились неприятные привкус сгоревшего мяса, так часто сопутствующий пожарам. Это не был запах подгоревшего шашлыка, пахло смертью, пахло погибшими и сгоревшими заживо людьми.