Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3

- Почему законсервировали, - не понял я, - при таком обороте их не меньше полусотни должно быть на ходу?

- Смотри, - толкнул меня плечом Вовка, кивая на появившийся из-за крутого склона пейзаж.

- Трам-тарарам! - вырвалось у меня при виде двух железнодорожных путей, направлявшихся в сторону Таракановки. На правом пути уже пыхтел паровозик с пятью грузовыми платформами, к которому быстро подцепили пассажирский вагон. Короткий гудок, и поезд медленно набирает ход. Несмотря на смешную скорость километров сорок в час, до Таракановки мы добрались за полчаса, остановок не было. После первых минут движения притихшие пассажиры привыкли, парни кричали "Ура!", девушки с удовольствием визжали, особенно при переправе через реку Сиву, по железнодорожному мосту. Даже я невольно улыбался, подставляя лицо теплому весеннему ветерку, заметно отдававшему угольным дымом. Наше прибытие на конечную остановку машинист огласил троекратным гудком, который постарались перекричать пассажиры. Всех охватило чувство праздника, девушки и парни улыбались, кричали, смеялись, поглаживали руками паровоз, рассматривали колёсные пары. Даже изумлённый поручик Синицкий, снял фуражку, вытирая вспотевший лоб.

Ставший родным завод я узнал с трудом, двухэтажное кирпичное здание управы было подведено под крышу, в огромные по здешним меркам оконные проёмы плотники резво вставляли двойные рамы. Володя, конечно, первым делом повёл меня в цеха, удивив строгой пропускной системой, как на саму территорию завода, так и в закрытые цеха, где производилось оружие и механика паровозов. Я почти ничего не спрашивал, увиденное впечатляло без объяснений, всю жизнь, слава богу, проработал на заводе. Вовкины успехи за три последних года просто невероятны. Столько было новшеств и механизмов, внедрённых в производство, что цеха казались безлюдными. От пары конвейерных линий, до мощных водяных и паровых штампов и прессов, выдававших большую часть мелких и средних деталей сразу на чистовую обработку. Снял заусенцы, шлифанул, и на сборку! Фантастика!

- Этот станок, кстати, я для тебя специально сделал, на нём стволы для нарезного оружия можно готовить. От восьми миллиметров внутреннего диаметра до ста, больше в первое время не понадобится. Дарю, здесь опасаюсь нарезным оружием торговать, разве, что револьверы начал выпускать с нарезным стволом. А в твоей глуши европейцы лет двадцать не появятся, вполне можешь карабины и морские орудия клепать с нарезными стволами. Вот эти восемь сто миллиметровых стволов, тоже для тебя, затворы сам пришпандоришь, - небрежно кивнул Володя на лежавшие в промасленной бумаге орудийные стволы.

- Вот подарок, так подарок, - искренне обрадовался я сюрпризу, мысленно прикидывая, кому из мастеров можно доверить такую работу, - ты бы ещё пару умельцев подарил к своему станку, ему бы цены не было. Хотя бы вон тех пацанов.

- Эти пацаны и так с тобой на Дальний Восток собрались, они же вогулы. - Успокоил меня друг, - человек триста ждут твоей команды на переселение. В основном, молодёжь, что характерно, две трети девушки. А старики вогульские, прохиндеи, здесь на Вогулке великолепно прижились, никуда уезжать не хотят.

Вечером, в гостях у Кати, успевшей родить Вовке второго ребёнка - дочь, я наслаждался домашней кухней. Картофельные шаньги с молоком, жареные пирожки с мясом и яйцом, перепечи с яйцом и грибами, чёрная икра, жареный судак, пирог с налимом, всего не перечислить. За десертом, чаем с лимоном, я и подарил Володе фотокамеру. К ней полсотни стеклянных пластинок, вдвое больше самодельной фотобумаги и две наши фотографии с детьми и семейством Палыча. Сам и сделал первый снимок семейства Кожевниковых, потом проявил стеклянный негатив и оттиснул пару контактных снимков.

- Вот, Катя, пусть наши дети видят, какими они были маленькими, этот снимок сможет сохраниться сто с лишним лет. - Мы договорились с ребятами, что слово фотография не будем произносить, сразу назовём снимками.

- Набор реактивов в достаточном количестве я оставляю, если понадобятся, вышлю вместе с пластинками, звони.

Когда местные жители узнали о моём приезде, а отправившиеся домой, в Прикамск, мои парни разболтали условия жизни рабочих на Дальнем Востоке, девятичасовой рабочий день, отсутствие податей и налогов, запрет физических наказаний и прочие привычные для нас вещи, в посёлке едва снова не началось восстание. Тут, как раз, я отправился к Алимову, вернувшемуся в своё кресло управляющего. Не сомневаясь, что слухи о моём производстве в потомственное дворянство уже дошли до Сергея Николаевича, я оделся соответственно. Однако, вёл себя со старым знакомым по-прежнему, вежливо и тактично. Более того, рассказав о своих успехах, создании оружейного завода на востоке, я подвёл речь к недавнему образованию РДК. Перечислил самых именитых купцов и заводчиков, показал копию устава и акции на свою часть капитала. Потом посетовал на невозможность отблагодарить Сергея Николаевича за его доброту в отношении нас много лет назад.

- Да, Сергей Николаевич, жаль, что Ваши финансовые возможности не позволяют стать нашим компаньоном, жаль. Мне бы так хотелось в знак благодарности сделать Вас значительно богаче, например, с годовым доходом тысяч десять-двенадцать рублей. И ведь, для этого достаточно части моих акций. Всего два процента акций нашей РДК дадут вам право на получение ежегодной прибыли на десять тысяч. Правда, стоят они двадцать тысяч.

- Погодите, - разволновался Алимов, понёсший серьёзные траты три года назад, во время восстания, - Вы, Андрей Викторович, упоминали, что свою часть внесли пароходами, а не серебром. Возможно ли мне подобное участие, в виде заводской продукции, хотя бы?

- Заводская продукция очень хороша, но перевозка на восток будет убыточной. Да и хватает нам своего железа, недавно жесть стали выпускать, я упоминал? - многозначительно наморщив лоб, я изображал душевные муки и раздумье. - Ладно, нет, так нет, давайте в шахматы сыграем, давненько я шашки в руках не держал.

- Впрочем, - спустя два часа, проведённых в перемещениях от шахматного столика к обеденному, где хозяин усердно угощал меня домашней настойкой под великолепное заливное, я сделал вид, что решаюсь на жертву. - Не отпускает меня Ваша мысль, Сергей Николаевич, об уплате за акции, так сказать, натурой. Что Вы скажете о рабочих?

- Продать Вам рабочих, - попытался ухватить идею хозяин, - кто же мне разрешит столько рабочих продать, на десять тысяч?

- Конечно, начальство не разрешит, и будет право, нельзя продавать рабочих с такого важного завода. Но, совсем недавно, государыня разрешила продавать крепостных и приписных отдельно, без семей и даже детей. Продайте моим парням невест, молодых девок, душ двести, их на завод всё равно не берут?