Яков Хотомлянский - Клуб любителей фантастики, 2012

Ничто не указывало на приближение чего-то необычного, поэтому чернота, внезапно окутавшая контейнер, оказалась для всех полной неожиданностью. И уж не меньшей неожиданностью было возвращение в «нормальное» пространство, когда прямо перед контейнером возникла неизвестная планета, а Центральный Процессор начал выдавать несусветную чушь, постепенно теряя способность к диалогу. В конце концов, он просто перестал отзываться на запросы, сохраняя, тем не менее, кое-какую работоспособность. Именно тогда, определив, что разложение затронуло ядро Процессора, Лямшев понял, что часы того сочтены. То, что он рассказал про Центральный Процессор, было правдой, но не всей. Он не просто умирал. Его сознание, уже наполовину убитое неизвестным воздействием «ямы», продолжало «рассыпаться», превращая главный мозг контейнера в маразматика, электронного дебила. Слабоумного, способного на любую, самую неожиданную выходку. Не столько страх, что Процессор испустит дух, сколько страх перед спятившим искусственным интеллектом заставлял Лямшева спешить. И если часы жизни Процессора ещё можно было сосчитать и время его «кончины» предугадать, то какой-нибудь опасный фортель он мог выкинуть в любой момент. Без всяких предупреждений.

— Груз… — повторил Лямшев. Будь в трюмах руда или ещё что-нибудь в этом роде, всё было бы проще, но груз живой… Теперь весь этот летающий зоопарк оказался совершенно не удел, и что с ним делать, у Лямшева не было ни малейшего представления. Посейчас его больше заботила собственная судьба и судьба семерых учёных и специалистов разных направлений, волею случая оказавшихся в этом рейсе.

— Груз… Что с грузом — решим потом, сказал, наконец, Лямшев. — Сейчас главное — благополучно сесть.

Он плюхнулся в единственное в отсеке кресло и положил руки на панель управления.

— Устраивайтесь, кто как может, — бросил он остальным. — Лучше садитесь на пол или ложитесь и держитесь… Будет трясти.

— Вы уверены, что у вас получится, — дрожащим голосом поинтересовалась упорно молчавшая доселе Вейнер — маленькая женщина с большими и такими испуганными глазами, что в них страшно было смотреть. — Вы уверены…

— Нет, — честно ответил Лямшев, с замиранием сердца запуская двигатели. Долгих несколько секунд ничего не происходило, потом к великому его облегчению на панель высыпала целая гроздь значков, указывающих готовность систем.

— Нет, не уверен. Но я постараюсь, — заверил он и вцепился взглядом в плывущие навстречу бесконечные вереницы облаков. Контейнер вздрогнул и начал поворачиваться.

— Внимание! Начинаю торможение.

Из низкого, плотно покрытого серыми рваными тучами, неба выпала гигантская прямоугольная стальная колонна и, грохоча двигателями, повисла над каменистой площадкой, упираясь в неё двенадцатью огненными пиками. Нижние углы колосса раскрылись, выдвинувшись наружу и вниз, образовав четыре раздвоенные посадочные лапы. Медленно и осторожно, точно опасаясь, что грунт не выдержит её веса, стальная громада опустилась на раскалённые огненной лавиной камни и, чуть накренившись, замерла, царапая верхушкой неспешно плывущие косматые облака.

Восемь пар человеческих глаз принялись жадно обшаривать окрестности, пытаясь определить, куда это их занесло. Единственный бинокль, оказавшийся в аварийном комплекте, переходил из рук в руки, и каждый, кто на минуту или две завладевал им, старался увидеть как можно больше, бессистемно водя им туда-сюда, выхватывая из общей картины то далёкое, серое от низкого пасмурного неба озеро, то утонувшие верхушками в облаках горы, то долину с рекой и обширными полями камышей, то растущие там и сям деревья, совсем земные деревья: клёны, дубы и тянущиеся полосами заросли влаголюбивой ольхи. Над водной гладью озера что-то двигалось, и очередной обладатель бинокля немедленно устремил взгляд туда. Белые узкие тела, длинные острые крылья. Чайки, кружащиеся над косяком мелкой рыбёшки. Детекторы биологической активности отметили наличие под водой и этого косяка, и множества иной водной жизни самой разнообразной структуры и размеров. Только суша была нема и бездвижна. Из зелёной роскоши лугов и покрытых рощицами долин не доносилось ни единого импульса, свидетельствующего о том, что в этом буйстве растительной жизни живёт хоть одна, самая крошечная козявка. Земля, покрывающий её травяной и цветочный ковер, кроны деревьев — всё было пустынно. Удостоверив сей невероятный факт, люди удивленно переглянулись, но уже в следующую минуту их внимание всецело поглотило другое. То, чего опасался Лямшев, всё же произошло. У Процессора случился-таки «бзик», да какой! Словно заключительный аккорд разыгравшийся драмы, он, следуя какому-то безотчётному импульсу, пришедшему из глубин его угасающего сознания, неожиданно запустил программу вывода животных из анабиоза.

Контейнер наполнился шумом и суетой. Стимулирующее излучение было отключено, и по длинным коридорам контейнера, превратившимся в головокружительной глубины колодцы, бодро семеня ходовыми сегментами, заспешила целая армия маленьких «гномов». Рассыпавшись по трюмным ячейкам, они отсоединяли ненужные теперь электроды, через которые Центральный Процессор мог управлять состоянием своих подопечных, после чего неутомимые робокары выносили ещё не проснувшихся животных наружу. укладывали свой живой груз на камин и отправлялись за новой ношей. На долгие часы пространство вокруг контейнера превратилось в арену невидан нот зоошоу: никогда и нигде ещё в одном месте не собиралось такое количество разнообразнейших существ, да ещё в таких количествах. Пёстрая живая масса медленно «стекала» вниз, на равнинные участки, а на смену им трудолюбивые механические роботяги выносили всё новых и новых животных, покуда в контейнере не осталось никого… Кроме людей.

Они вышли из контейнера последними. Перед ними лежал мир дикий и неведомый, хотя и удивительно похожей на мир их родной планеты. С одним, правда, «но». Делая первые, робкие шаги в него, они сразу же обратили внимание на одно обстоятельство. На обилие воды.

Вода и её многочисленные следы были здесь повсюду. Почва буквально сочилась ею: бесчисленные озёра и озерки, ручьи и просто лужи, свидетельствовали о том, что совсем недавно эта местность пережила поистине катастрофическое наводнение. Даже на плато, где опустился контейнер, на высоте многих сотен метров от самого большого озера, остался толстый слой осадочных пород.

— Кажется, мы попали к финалу Всемирного Потопа. — заметил по этому поводу Фаульхабер.

— Похоже на то, — согласился Тахакаси.

Через неделю после посадки, плотный облачный покров начал редеть, и сквозь прорехи в нём показалось голубое небо. День за днём их становилось всё больше, а облаков всё меньше, покуда в вышине не осталось ничего, кроме чистой синевы и солнца.