Гарри Гаррисон - Мир смерти

— Так точно, действующий агент, работающий на Нийорд, — отрекомендовался Хис. — Надеюсь, вы не думаете, что все эти канцелярские крысы вроде Фосселя и Мерва действительно представляли нас там? Они только делали записи да создавали прикрытие реальной организации. Нийорд — отличная планета с прекрасными людьми, но нужно осторожно и незаметно направить их, чтобы они не распылялись, а нашли свое место в Галактике.

— В какую грязную игру вы играете, Хис? — сдвинув брови, спросила Лea. — Я уже давно и по многим признакам начала подозревать, что в ФКО есть кое-что, кроме всего этого добра и света, которых я насмотрелась. Вы что, эгоманьяки, или вам власть нужна, или как?

— Вот-вот, именно это и было бы первым обвинением против нас, если бы о нашей деятельности стало известно всем, — сообщил ей Хис. — Вот почему по большей части мы работаем под прикрытием. Лучший аргумент, который я могу этому противопоставить, — деньги. Откуда, как вы думаете, мы можем взять деньги на операцию таких масштабов?

Заметив их растерянные взгляды, он улыбнулся:

— Позже вы увидите наши записи, и тогда никаких сомнений не останется. Правда в том, что наши фонды пополняют спасенные нами планеты. Даже ничтожный процент с доходов планеты представляет собой огромную сумму, а если сложить их вместе, денег будет достаточно, чтобы помогать другим планетам. Добровольная благодарность — прекрасное доказательство пользы нашей деятельности. Людей нельзя заставить, чтобы им нравились наши действия. Они должны во всем убедиться сами. Всегда были те, кто знает о нашей работе и одобряет ее, поддерживая нас в финансовом плане.

— И к чему же вы мне рассказываете все эти сверхсекретные сведения? — поинтересовалась Леа.

— Разве это не очевидно? Мы хотим, чтобы вы продолжали на нас работать. Вы можете назвать любую сумму жалованья — как я и говорил, недостатка в наличных деньгах у нас нет.

Хис взглянул на Брайона и Леа и выдал еще один сокрушительный аргумент:

— Надеюсь, Брайон тоже продолжит на нас работать. Он относится именно к тому типу агентов, которые нам отчаянно необходимы и которых почти невозможно отыскать.

— Скажите только, где подписаться, — сказала Леа. Ее голос снова ожил.

— Конечно, чистым шантажом я это не назову, — улыбнулся Брайон, — но, сдается мне, уж коли вы способны разбираться в планетарной психологии, то что вам стоит двигать людьми, как шахматными фигурками? Хотя вы должны понимать, что в этом случае и стараться особо нечего было.

— Вы подпишете? — спросил Хис.

— Я должен вернуться на Анвхар, — ответил Брайон, — но особой срочности в этом нет.

— Земля, — откликнулась Леа, — и без меня перенаселена…

Как только маленький кораблик вошел в верхние слои атмосферы, он засветился, словно метеорит. По мере того как нарастало трение, свечение усиливалось, красный свет стал белым. Обшивка из сверхпрочного сплава все-таки не была рассчитана на такую температуру. С носового обтекателя срывались языки пламени — горел металл. Вдруг, когда уже казалось, что огонь вот-вот поглотит корабль, огненное облако прорезало яркое пламя тормозных дюз. Если бы это было неуправляемое падение, корабль наверняка бы разбился. Но пилот знал свое дело, он в последний момент включил двигатели и снизил скорость падения корабля ровно настолько, чтобы температура далее не росла.

Звездолет падал сквозь облака вниз, на покрытую травой равнину, которая теперь приближалась с угрожающей скоростью. Когда фатальный исход казался уже неизбежным, двигатели включились опять, сотрясая корабль перегрузками в несколько g. Несмотря на отчаянный рев дюз, корабль врезался в почву с оглушительным треском; посадочные опоры круто выгнулись.

Когда рассеялись тучи пыли и дыма, крохотный лючок на носу обтекателя провалился внутрь и из отверстия медленно выползла головка перископа. Она тихо вращалась, охватывая безлюдный с виду пейзаж: безбрежное море травы и далекие деревья.

Вдали промчалось и скрылось из виду стадо перепуганных животных. Перископ продолжал вращаться, но вдруг замер, уставившись на останки боевых машин, что громоздились поблизости на огромном, изрытом воронками поле битвы.

Зрелище было жуткое. Поле усеивали сотни, а может, и тысячи боевых машин — скрученных, покореженных, смятых страшной, неведомой силой. Могильник простирался почти до горизонта. Перископ покачивался вперед-назад, как бы ощупывая ржавые корпуса, потом втянулся внутрь корабля, лючок сразу захлопнулся. Прошло несколько томительных минут; с громким скрежетом откинулся люк воздушного шлюза.

Немного погодя в проеме люка появился человек. Его движения были осторожны, дуло ионного ружья подрагивало, словно хобот диковинного животного. Человек был облачен в тяжелый скафандр с ТВ-камерой на шлеме: та являлась основным элементом системы наружного наблюдения. Обводя взглядом окрестности, держа палец на спусковом крючке, он медленно опустил свободную руку и нажал кнопку передатчика на запястье.

— Продолжаю доклад за бортом корабля. Иду медленно, стараюсь восстановить дыхание. Все кости болят. Посадку провел практически в режиме свободного падения. Снижение прошло быстро, но в момент касания перегрузки составили 15 g. Если меня все же засекли при спуске, то пока последствий не заметно. Буду говорить на ходу. Передача записывается на борту космического крейсера, который находится на около-планетарной орбите, как раз надо мной. Что бы со мной ни случилось, запись сохранится. Я не намерен действовать столь же непрофессионально, как Марцилл.

Он не испытывал угрызений совести оттого, что дал волю чувствам, упомянув в докладе погибшего. Если бы Марцилл соблюдал элементарные меры предосторожности, то остался бы жив. Осторожность осторожностью, но этот осел мог бы подумать и о том, чтобы оставить после себя запись. Но не оставил ничего, совсем ничего, что могло бы хоть как-то прояснить случившееся, ни единого слова, которое сейчас очень бы помогло. Тут Хартиг негодующе фыркнул. Посадка на новую планету всегда опасна, вне зависимости от того, насколько мирно эта планета выглядит. И Сельм-Н тут не исключение. Да и выглядит она вовсе не мирно. Для Марцилл а то задание было первым. И последним. Он сделал на орбите последнюю запись, в которой указал предполагаемые координаты посадки. И больше ничего. Осел. Больше он на связь не выходил. Вот тогда и было принято решение послать специалиста. Для Хартига это был семнадцатый планетарный контакт. И он собирался использовать весь свой опыт, чтобы этот контакт не стал последним.

— Теперь я понимаю, почему Марцилл выбрал это место. Здесь ничего нет, кроме травы, вокруг открытое пространство. К тому же тут, рядом с местом посадки, было сражение — и не очень давно. Поле боя находится прямо передо мной.