Гарри Гаррисон - Мир смерти

Техники продолжали работать, но их отношение к происходящему, как видно, менялось. Они были обречены — они уже были мертвы. Незримая смерть, радиация, должно быть, уже проникала в пещеру, но у них была возможность отомстить. Они быстро завершили свою работу — с той скоростью и тщанием, которых никогда не проявляли прежде.

— Что делают эти инопланетники? — спросил Улв.

Брайон вздрогнул, пробуждаясь от оцепенения, и посмотрел. Техники взяли колесную тележку и теперь старались перекатить на нее одну из бомб, а затем повезли к клетке генератора.

— Теперь они собираются бомбить Нийорд так же, как Нийорд бомбил Дит. Эта машина особым способом забросит бомбы на другую планету.

— Ты их остановишь? — спросил Улв. В руках у него была смертоносная духовая трубка, а лицо застыло, как маска, лишенная всяческого выражения.

Ирония ситуации едва не заставила Брайона улыбнуться. Несмотря на все, что он делал, пытаясь это предотвратить, Нийорд все же сбросил бомбы на Дит. Сейчас остановить запуск боеголовок было вполне в силах Брайона. Но надо ли ему делать это? Спасать жизни тех, кто убил его? Или лучше вспомнить древнюю кровавую клятву, само эхо которой продолжало разрушать и уничтожать на протяжении многих и многих веков: «Око за око, зуб за зуб»? Это было бы так просто. Ему ничего не нужно было бы делать. Счет сравняется, его собственная смерть и смерть дитов будут отмщены…

Зачем сейчас Улву оружие? Собирается убить его, Брайона, если тот попытается остановить запуск боеголовок? Или же Брайон совершенно не понял мысли дита?

— А ты — остановишь их, Улв? — спросил он.

Насколько велико чувство долга в человеке? В пещерных людях это чувство пробудилось сначала по отношению к своей семье, потом — к своему племени. Чувство долга росло и крепло, и люди начали сражаться и умирать, отстаивая интересы государств и наций. Может, наступит время, когда чувство долга распространится на все человечество в целом? И более того — на все формы жизни?

И Брайон воочию увидел это: идею, воплощенную не на словах, а на деле. Когда он задал себе тот же вопрос, что и Улву, он осознал, что ответ на него может быть только один. Он вытащил револьвер, раздумывая только над тем, что ответит сам Улв.

— Нийорд — это медвирк, — проговорил Улв, поднимая духовую трубку к губам, и послал маленькую стрелу через пещеру. Она поразила одного из техников, и тот рухнул на пол, не успев даже вскрикнуть.

Выстрелы Брайона разбили панель управления, навсегда уничтожив угрозу Нийорду.

Медвирк, сказал Улв. Жизненная форма, которая помогает жизни других. Она может убить, защищая себя, но по сути своей не является ни убийцей, ни разрушителем. Вся жизнь Улва была опытом взаимозависимости жизненных форм. Он понял суть идеи и дал ответ, игнорируя все словесные сложности, просто и прямо. Он убивал магтов, которые были частью его собственного народа, потому что они были умедвирк — против жизни. И спас своих врагов, потому что те были медвирк.

Осознав это, Брайон с болью подумал о том, что планета и те люди, которые достигли понимания этого, были мертвы.

Магты в пещере поняли, что их планы рухнули. Безмолвно они бросились вперед, чтобы убить врага — в едином порыве ярости, лишенной эмоций.

Брайон и Улв начали отбиваться. Даже сознавая, что он в любом случае обречен, Брайон не мог сдаться без боя и принять смерть от рук магтов. Для Улва все было гораздо проще. Он просто убивал умедвирк. Верующий в жизнь — убивал то, что этой жизни противостояло.

Отстреливаясь, они отступали во мрак. Подсвечивая себе путь фонарями, магты уверенно шли по следу, так как они знали эти пещеры много лучше, чем те, кого они преследовали, а потому попросту окружали их. Брайон увидел впереди огни и заставил Улва остановиться.

— Они знают дорогу через эти пещеры, а мы — нет, — сказал он. — Если мы попытаемся бежать, они просто пристрелят нас. Давай найдем место, где мы смогли бы обороняться.

— Вон там, — Улв махнул куда-то вправо, — есть пещера с одним входом, и она достаточно узка.

— Пошли!

Бесшумно двигаясь, они незамеченными добрались до пещеры, оканчивавшейся тупиком. Войдя в нее, они спрятались за скальным выступом и принялись ждать.

Они были обречены.

магт влетел в их пещеру, светя фонарем по сторонам. Луч света прошел над двумя прячущимися — и в тот же миг Брайон выстрелил. Магт упал, но звук выстрела прокатился по пещерам как гром.

Прежде чем в пещеру успел войти кто-либо еще, Брайон выскочил из укрытия и схватил все еще работающий фонарь. Укрепив его в скалах так, чтобы освещал вход, он поспешил назад в укрытие, и оба — анвхарец и дит — приготовились к нападению.

Ждать пришлось недолго. В пещеру вбежали два магта и тут же упали, сраженные пулями. Брайон думал только о том, сколько времени пройдет, прежде чем магты вспомнят о гранатах и бросят одну из них в эту пещеру.

В отдалении раздался невнятный шум и звук взрывов. Брайон и Улв пригнулись в своем укрытии, удивляясь тому, что атака еще не началась. Потом ко входу в пещеру приблизился один магт, но Брайон медлил с выстрелом.

Потому что магт вошел пятясь, отстреливаясь от кого-то, кто был перед ним.

У Улва никаких сомнений не было, но его оружие не могло пробить одежду магта. Когда тот повернулся, крохотный снаряд, несущий смерть, мгновенно впился в его предплечье — и магт рухнул на каменный пол бесформенной грудой тряпья.

— Не стреляйте, — донесся снаружи голос, и на свет в облаках пыли и дыма вышел человек.

Брайон изо всех сил стиснул руку Улва, заставив его отнять трубку ото рта.

На человеке, стоявшем сейчас в луче света, был защитный шлем, ботинки на толстой подошве и форма.

Это был нийордец.

Брайон с трудом осознавал то, что видел. Ведь он же слышал, как падали бомбы! И все же здесь был солдат Нийорда. Он никак не мог связать друг с другом эти два факта.

— Вы не придержите еще его руку, сэр, — на всякий случай? — спросил солдат, опасливо глядя на духовую трубку. — Я знаю, что могут сделать такие штуки.

Он вытащил из кармана микрофон и что-то проговорил.

В пещеру ввалилось еще несколько солдат, а позади них шел профессор-командор Краффт собственной персоной. В запыленной боевой форме он выглядел чрезвычайно странно и, пожалуй, достаточно неряшливо; еще более нелепо смотрелся револьвер в его бледной старческой руке с проступающими голубыми венами. С явным облегчением сунув оружие кому-то из стоящих рядом солдат, он поспешил к Брайону и взял его за руку.

— Для меня огромнейшее и искреннейшее удовольствие видеть вас лично, — сказал он. — Как и вашего друга Улва.

— Возможно, вы будете так любезны объяснить, что происходит? — слабо проговорил Брайон. Его охватило странное ощущение нереальности происходящего.